Розы на асфальте

– Шону я ничего не скажу. Только будь мужчиной, раз уж назвался. Докажи, что ты взрослый. Налажал, так признай честно.

Вот ведь как повернул! Мне и правда совестно скрывать что-то от Дре, он мой старший брат, хоть и двоюродный. Никогда друг от друга секретов не держали… и потом, если не признаюсь, он все равно докопается до правды, и тогда Кингу придется плохо.

Я кладу сына в автолюльку, он уже почти уснул. Нет, нельзя подставлять друга. Возьму все на себя.

– Окей, угадал, – говорю. – Я толкаю кое-что на стороне… но никто меня не подбивал, я сам нашел ходы.

– Какого хрена, Мэв? – вздыхает Дре.

– Мне нужны деньги! А вы с Шоном только травку и даете…

– Потому что бережем вас, мелкоту! Толкать серьезный товар опасно, очень! Туда лезть никак нельзя.

Я закатываю глаза.

– А сам-то ты что? – Еще берется меня воспитывать.

– Уметь надо, вот что! Я осторожно, а баклан вроде тебя наверняка засветится перед копами. Короче, бросай все на хрен, и точка! Все – и травку, и колеса, и снежок, что там у тебя. Все!

– Как это – все? Издеваешься, что ли?

– Я серьезно, Мэв! Тебе теперь о сыне думать надо.

– А тебе – о дочери.

– Вот и учись на моих ошибках, может, станешь лучшим отцом, чем я, – говорит Дре. – Думаешь, мне нравится так зарабатывать, хоть и ради Андреаны? Просто уже влип по уши, куда теперь деваться… а ты еще нет! – Он тыкает меня пальцем в грудь. – Найдем тебе постоянную работу где-нибудь в «Уолмарте» или «Макдаке»…

– Да какие там деньги?

– Зато чистые! Я поговорю с Шоном, может, уговорю тебя отпустить.

– Ты с ума сошел? Шон ни за что не отпустит, сам знаешь. Вспомни, как вышло с Кенни.

Кенни когда-то играл в футбол за нашу школьную команду, а потом получил стипендию от хорошего универа и решил слиться. Не хотел, наверное, чтобы там узнали о его связи с уличной бандой. Только из Королей так просто не уйдешь, разве что за кого-то срок отсидишь либо тебя вышвырнут. Кенни выбрал второй путь. Старшие так его избили, что он впал в кому, а когда пришел в себя, ни о каком футболе уже не могло быть и речи. Короче, не стоит оно того.

– Ничего, что-нибудь придумаем, – говорит Дре.

Я качаю головой.

– Не обманывай себя, брат. Да и с какой стати мне уходить? Короли – наше семейное, ты же знаешь.

– Ты должен разорвать этот порочный круг, стать лучше меня, дяди, нас всех. Жить честно!

– Тебе легко говорить, сам-то вон на «бэхе» раскатываешь! Лицемер ты, друг. И дурак, если думаешь, что я откажусь от таких денег, особенно теперь, когда у меня ребенок на руках.

– Вот как? Окей, – кивает Дре. – Если не бросишь, сдам тебя тете и дяде Дону.

– И что травку мне позволил толкать, тоже расскажешь?

– Запросто! Как мужчина, признаю свой косяк. А еще расскажу Шону про Кинга.

– Кинг ни при чем, говорю же!

– Ага-ага, конечно. Без него тут не обошлось. Молчи сколько угодно, мы с Шоном сами разберемся.

– Ты же обещал, что не скажешь ему.

– Я обещал не выдавать тебя, но не Кинга… Ну так как, брательник, бросаешь все разом или рискуешь навлечь неприятности на себя и на другана?

– Это шантаж!

– Называй как хочешь, мне все равно.

– Шантаж и есть… Откуда мне знать, что ты и правда не сольешь Кинга?

– Сам первый с ним перетрешь и напомнишь, что бывает с теми, кто ввязывается в подобное дерьмо, – говорит Дре. – Но обещаю, если узнаю, что ты снова толкаешь на стороне, сдам обоих.

– Дре… может, не надо? Ну пожалуйста!

– Тебе решать, Мэверик. Я все сказал.

Хватаюсь за голову. Вот засада, хуже не придумаешь. Деньги терять нельзя, но родителей вмешивать – совсем край. Да и Кинга подставлять не хочется.

Что ж, выбирать не приходится.

– Окей, – бурчу я, – так и быть, выхожу из дела.

Нет чтобы сказать, что рад за меня, или там насчет младенца еще что посоветовать. Как же, ждите… развалился весь из себя на диване и выдает:

– Ну вот, давно бы так. Метнись-ка за газировкой, аж в горле пересохло тебя дурака уговаривать.