Розы на асфальте

* * *

Похороны прошли словно мимо меня. Помню их только урывками. Гроб, Дре в костюме, приготовленном к свадьбе. Тетушка Нита заходится в горестном вопле, Ма с бабулей пытаются ее успокоить, но сами рыдают. Киша едва не падает в обморок, кто-то забирает у нее Андреану и выводит наружу.

Гроб установлен в глубине церкви. Короли тоже здесь, в сером и черном, с лицом Дре на футболках, – все стоят, чтобы можно было рассадить родственников покойного, такова традиция. Когда мы входим, Кинг мне кивает: держись. Он навещал нас всю неделю.

Шон произносит речь, его душат слезы. «Все хорошо, парень, не спеши», – подбадривают сидящие. Затем вроде бы пастор произносит надгробную речь – так, кажется, положено? – но я дальше помню только, как гроб опускают в могилу и Дре исчезает навсегда.

Вот мы в подвале церкви на поминках, длинный стол уставлен закусками – жареная курица и прочее. Бабуля накладывает мне полную тарелку, говорит, что совсем отощал, но я лишь ковыряю вилкой зеленую фасоль и картофельное пюре.

Здесь все родственники, и двоюродные, и троюродные – семейство у бабули большое. Ма в уголке разговаривает с ними, Мо сидит рядом, держит ее за руку. Тетя Нита и дядя Рэй сидят с пастором. Андреана весело играет со своими маленькими кузенами, будто и не на поминках отца. Хорошо быть малышом.

Я откидываю голову на спинку стула и прикрываю глаза. В кои-то веки собрались всей семьей… только Дре остался в земле совсем один.

– Эй… – Рядом присаживается Мо.

Бабуля зовет ее «крепышкой», она и впрямь коренастая, крепко сбитая. Работает медсестрой где-то в центре города. Когда Мо в первый раз пришла в гости, подарила мне диск Тупака Шакура, и мы сразу подружились.

– Ну как ты, малыш? – спрашивает.

– Нормально. Как там Ма?

– Держится, приглядываю за ней.

– Я рад, что вы подруги.

В самом деле рад. Стоит им съездить развеяться вместе, и Ма уже не так психует из-за неоплаченных счетов или папца.

– А я рада, что могу побыть с ней сейчас, – улыбается Мо. – С тобой тоже, если хочешь, вы для меня оба родные люди.

– Мне главное, чтобы она была в порядке. – Я ослабляю узел галстука и расстегиваю пуговицу. То ли здесь душно, то ли у меня жар. – Скорее бы поминки закончились.

Мо оглядывается на Ма.

– Знаешь, а почему бы тебе не выйти проветриться? Я объясню Фэй.

– Правда можно?

– Конечно, – улыбается она. – Все равно только размазываешь пюре по тарелке. Фэй поймет… Думаю, и Дре понял бы.

У меня перехватывает горло.

– Да… окей.

Мо сочувственно сжимает мне плечо. Я вылезаю из-за стола и поднимаюсь по ступенькам из подвала.

Погода на улице слишком хорошая для такого дня. Не жарко, уже чуть прохладно; скоро осенняя ярмарка. Мы с Дре всегда ждали, когда начнется Полночное Безумие: в первую субботу там можно за пятнадцать долларов кататься на всех аттракционах с девяти вечера и до самого закрытия. Нас приходилось выпроваживать чуть ли не пинками.

На что ни гляну, все мысли о нем.

У серебристого «мерса» на парковке у церкви собрались кружком старшие Короли. Всю эту неделю они нам здорово помогали. Оплатили похороны, доставляли еду, то и дело навещали. Костюм и туфли мне тоже купили, чтобы я прилично выглядел на церемонии. Хоть пошел работать и вожусь с сыном, а все еще держат за своего – это приятно.

Шон в темных очках сидит на капоте своего «мерса» с литровой бутылкой крепленого в руке. Хлопает меня по ладони, притягивает к себе и обнимает. Беру у него бутылку, отливаю несколько капель для Дре и делаю глоток.

– Ну и хватит с тебя, мал еще. – Шон забирает бутылку. – Твой кузен всю душу бы из меня вынул, разреши я тебе выпить больше.

– Да уж, – слабо улыбаюсь, – он мне спуску не давал.

– И правильно делал. – Шон склоняет голову. – Сегодня похоронили и нашего брата, Мэв.

– Служба была красивая, – подхватывает Мозгляк. – Я прям-таки весь разболезновался, понимаешь, о чем я?

Нет, не понимаю. И сомневаюсь, что этот придурок хоть раз в жизни заглядывал в словарь.

– Красивая или нет, а мы этого дерьма так не оставим, – хмурится Шон. – Знай, Мэв: тот, кто это сделал, все равно что уже в могиле.

Само собой, подпишусь на тысячу процентов.

– Что-нибудь уже известно?

– Послушники, почти наверняка. Трудно сказать, кто из них, у Дре ни с кем терок не было.

Как бы не так!

– Было, – говорю я, и все оборачиваются.

Шон подается вперед.

– Что? С кем?

– Ант его погоняло. – Коротышка так и стоит перед глазами.

– Ант… – повторяет Шон и морщит лоб, вспоминая. – Такой светлокожий пацан, да?

– Угу, ходит в мою школу. В первый день выдал: типа пускай Дре побережется, нечего гонять за деньги на их территории. А через пару недель кто-то стреляет в Дре. На простое совпадение не похоже, Шон.

– Ну не факт. Спешить не будем, разберемся. Так или иначе, кто бы ни был, займусь им лично. Мое слово, Мэв. – Он протягивает руку.

В полицию, ясное дело, никто заявления не подавал – копам на нас плевать. Есть кому разобраться и без них. Вслух никто не скажет: ни Ма, ни тетушка Нита с дядюшкой Рэем – об уличных делах говорить не принято, но все и так понимают: нашу семью Короли в обиду не дадут.

Только меня так просто в сторону не отодвинуть.

– Нет, я сам.

Шон опускает руку.

– Эй, Малыш Дон…

– Даже не думай! Мы с Дре одной крови. Я никому не позволю безнаказанно убивать членов моей семьи.

– Послушай, я сам в бешенстве из-за того, что случилось с Дре, – говорит Шон. – Но подставлять копам брата своего другана не могу. Тебя это больше не касается.

– Еще как касается!

– Это не обсуждается, Малыш Дон.

Все смотрят на меня, кое-кто с усмешкой. Ноздри у меня раздуваются. Будь на моем месте кто другой, даже вопросов бы не возникло, кому разбираться с убийцей Дре. Но я был Малышом Доном, всегда в тени своего отца.

– Думаешь, не справлюсь?

Шон приподнимает темные очки: под глазом у него наколоты две слезинки, по числу людей, которых он убил.

– Тебе приходилось в кого-нибудь стрелять, Малыш Дон?

Я опускаю взгляд. Даже пушки в руках не держал.

– Нет.

– А из чего стрелять есть?

– Достану.

– Есть, я спрашиваю?

Сжимаю зубы.

– Нет.

Шон снова опускает очки.

– Так я и думал. Короче, справимся без тебя.

– Слабак, – Мозгляк даже не слишком старается прикрыть оскорбление фальшивым кашлем. Старшие посмеиваются. Никто не принимает меня всерьез.

Разворачиваюсь и шагаю обратно к церкви. Моему брату прострелили голову! Меньшее, что Шон мог сделать, – это позволить мне самому отомстить его убийце. Да куда там, я же Малыш Дон, ничто по сравнению со своим отцом!

Ну погодите, настанет день, и я докажу, что они ошибаются. Вот увидите.

Иду не разбирая дороги и едва не врезаюсь в кого-то.

– Простите.

– Мэв? – Самый восхитительный голос на свете.

Лиза собрала косички в пучок и надела черное платье. После всего, что я сделал, она пришла на похороны моего родственника.

– Я тебя ищу, – продолжает она. – Мо сказала, ты вышел подышать… Ну как ты?

– Нормально.

Лиза с сомнением вглядывается мне в лицо. Кажется, я ее не убедил.

– Может, пройдемся?

Я молча киваю. Лиза берет меня за руку и ведет прочь от церкви.