Париж – это всегда отличная идея

Глава двадцать четвертая

Я почувствовала, как кровь отхлынула от моего лица. От стыда у меня заколотилось сердце, и мне показалось, что меня сейчас стошнит. Учитывая его характер парня из студенческого братства, я всегда предполагала, что он был избалованным весельчаком, который неизвестно как попал в AОО. Я знала, что он начинал свою карьеру с общественной работы, организовывая мероприятия и тому подобное, пока его безумный «вызов по поеданию острых крылышек» не стал знаменитым, а затем внезапно ему дали офис, который находился чуть дальше по коридору от моего. Я понятия не имела, что он пережил такую ужасную личную потерю.

У него была сестра-близнец? Он потерял ее из-за рака? И все это время я думала, что он один из тех счастливчиков, на которых за всю их безупречную жизнь не упало ни капли дождя. Я была такой дурой!

– Мне очень жаль, – сказала я. И так оно и было, хотя он и наполовину не догадывался о том, что за этим скрывалось. Без колебаний я оттолкнулась от земли и крепко обняла его. Сначала Джейсон напрягся, очевидно, застигнутый врасплох, а может, он вовсе не был любителем обниматься. В любом случае, я не отпускала его, пока не почувствовала, что он расслабился. Он обнял меня в ответ.

– Это все еще выглядит неловко, да? – поддразнила я его.

Он засмеялся:

– Я думаю, что мы перешли от неловкости к дружелюбию, но это может очень быстро превратиться во что-то другое.

Я отстранилась ровно настолько, чтобы видеть его лицо. Его улыбка была немного кривоватой, губы изгибались с одной стороны чуть выше, чем с другой, как будто он знал, что оборотная сторона счастья – печаль, и это знание лишало его возможности улыбаться во весь рот. Будто он знал, что в каждой шутке есть своя мрачная правда. Как же я раньше этого не замечала? Я вернула ему телефон.

– Расскажи мне о ней, – попросила я. Не то чтобы я хотела бередить его печаль. Просто чувствовала, что он хочет поговорить о своей сестре.

– Она была моим самым лучшим другом, – начал Джейсон. Он пошевелился и прислонился спиной к стволу дерева. – Мы всегда были вместе. На самом деле мы были настолько неразлучны, что наши имена даже слились в одно. Вся семья называла нас Джейсонджесс, что-то вроде смешения Джейсона и Джесс. Она всегда была Джесс, не Джессикой или Джесси – просто Джесс.

Он взглянул на меня, его голос был полон воспоминаний.

– Она родилась на пять минут раньше меня и никогда не давала мне об этом забыть. Мы выросли в Чарльтоне, маленьком городке в Массачусетсе, и бегали, где хотели. Джесс всегда вытаскивала из реки самую крупную рыбу, залезала быстрее меня на самые большие деревья, и не было такого холма, с которого она боялась бы скатиться на санках. Она жила яркой и насыщенной жизнью.

Я почувствовала, что мое горло начало сжиматься. Любовь Джейсона к сестре была очевидна в каждом его слове, и печаль, затуманившая его глаза, делала его горе ощутимым. Это было такой же частью его самого, как его остроумие или ярко выраженный подбородок.

– Когда нам было по десять лет, она сломала руку, упав с дерева, потому что мы устроили перестрелку с парнями Дэвидсона через дорогу. Они были полными придурками. Оглядываясь назад, я думаю, что Пит Дэвидсон, возможно, был влюблен в Джесс. Она привлекла его внимание, когда он взял ее скейтборд без спроса, а она ударила его кулаком в челюсть.

Он ухмыльнулся при этом воспоминании, и я тоже.

– Это была любовь с первого взгляда? – спросила я. – Я так понимаю, что она не влюбилась в него в ответ.

– Нет, конечно нет, Джесс была настоящим сорванцом, она не интересовалась поцелуями и прочей подобной ерундой. Бедный Пит, у него не было ни единого шанса.

Джейсон поднял телефон и внимательно посмотрел на фотографию. Я тоже взглянула на нее. Теперь, зная, кто изображен на фотографии, я четко видела, что мальчик был явно более молодой версией Джейсона. Я внимательно посмотрела на Джесс. Она выглядела настоящим сорванцом. Можно только представить себе, в какие аферы эти двое ввязывались в детстве.

– У моей мамы висит эта фотография в рамке на стене в гостиной. Она была сделана за несколько недель до того, как Джесс упала, – сказал Джейсон. Экран потемнел, и он сунул телефон в карман. – Мы не знали, что с ней что-то не так. Она всегда была такой неугомонной, никогда не сидела на месте, но потом мы начали замечать, что ее рука никак не заживает.

Его голос дрогнул, и он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я знала, что он заново переживает тот самый момент, когда его жизнь перестала быть прежней. Мне хотелось протянуть ему руку, но я ждала, не желая его прерывать.

– Когда врачи провели анализы и обнаружили, что у Джесс лейкемия, – сказал он, – я ничего не понял. Я думал, что это похоже на простуду или грипп и сестра просто стряхнет с себя эту болезнь и выздоровеет. Я имею в виду, это ведь была Джесс – ничто ее не останавливало. Но она становилась все слабее и слабее. Я думал, что она притворяется, чтобы не ходить в школу. Мне пришлось ходить туда без нее, и это было отстойно, и я не понимал, что происходит, насколько все серьезно, пока однажды днем не нашел свою мать сидящей на полу в кухне. Она прижалась к шкафу и плакала в кухонное полотенце. Именно тогда я понял, что все плохо, очень плохо.

Джейсон с трудом сглотнул. Затем моргнул.

– Она лечилась в течение двух лет, но ее рак был агрессивным, и ее тело было настолько пронизано опухолями, что врачи не могли спасти ее, – его голос был хриплым, и он провел рукой по лицу. Когда я посмотрела ему в глаза всего лишь на мгновение, прежде чем он отвернулся, я увидела, что он выглядел сломленным.

– Она была человеком, которого я любил больше всего на свете, – продолжил Джейсон. Его глаза были влажными, а голос напряженным. – Я хотел умереть вместе с ней, потому что был уверен, мы должны были все делать вместе. Мы были командой, двумя половинками одного целого, и я не понимал, как она могла бросить меня.

Я молча кивнула. Я знала, каково это – чувствовать боль. По моей щеке скатилась слеза, и я смахнула ее. На этот раз я действительно потянулась к нему. Я взяла его свободную руку в свою и нежно сжала его пальцы. Когда я хотела отпустить его, он повернул свою ладонь и переплел свои пальцы с моими, как будто еще не был готов отказаться от утешающего прикосновения.

– Я не знал, как жить без нее. Я даже отказывался праздновать свой день рождения – это был наш общий день рождения – в течение многих лет. Крупные события в жизни – я не хотел принимать в них участия один, без Джесс. Выпускные, экзамены, первые водительские права – каждый раз у меня было чувство, будто чего-то, вернее кого-то, рядом не хватает. Я не мог от него избавиться.

Я прекрасно понимала, что он имел в виду. Горе. Самое удивительное было в том, что дна не было. Каждый раз, когда я думала, что хуже стать не может, наступал день рождения, или праздник, или какое-нибудь особенное событие, и осознание того, что моей мамы не было рядом, чтобы разделить со мной эти моменты, возвращало меня к моей потере.

Мне было двадцать два, когда я потеряла маму. Я всегда чувствовала себя слишком юной для такого большого горя, но Джейсону было двенадцать, когда он потерял свою сестру. Если мне было безумно сложно, то я могла только представить, насколько тяжело было ему оплакивать своего близнеца в таком нежном возрасте.

– После нескольких неудачных эпизодов я попал на терапию, – продолжил Джейсон, бросив на меня печальный взгляд. – Неудивительно, что я не мог справиться со всем, что чувствовал: горем, виной и яростью, – и пытался облегчить свою душевную боль, причиняя себе боль физическую. Мелкие царапины, порез здесь и ожог там. Когда моя мама увидела шрам на моей руке, она вышла из себя. Она не собиралась потерять еще одного ребенка, – он сделал паузу, и его губы чуть изогнулись в улыбке. – Я посещал психотерапевта, и он помог мне понять, что такое вина выжившего. Мне потребовалось много времени, чтобы осознать, что это не я виноват в том, что Джесс умерла, а я продолжаю жить… очень много времени, и иногда я все еще думаю о том, а что, если…

– Что, если бы она осталась жива? – мой голос был едва слышен.

– Да, – выдавил он из себя и потер глаза тыльной стороной ладони.

Я не знала, что ответить. Я знала, что хочу ему сказать, и мое сердце от этого разрывалось: что мир нуждается в нем, что я нуждаюсь в нем. Но я ничего из этого не сказала.

– А что бы сказала Джесс, если бы узнала, о чем ты думаешь?

Удивленный смех вырвался из него, и он произнес:

– Она ничего бы не сказала. Она надрала бы мне задницу.

Джейсон повернулся ко мне с легкой улыбкой, и я ответила ему тем же.

– Мне очень жаль, – сказала я. Мой голос был напряжен. Я прочистила горло, желая быть сильной. – Наверное, тебе было ужасно сложно все это преодолеть.

– Да, было, но я научился двигаться вперед, даже когда мне этого не хотелось.

Я молча кивнула. Некоторое время мы молчали, наслаждаясь солнечным светом, который проникал сквозь листву, легким ветерком и приятной тишиной.

– Ладно, Мартин, теперь твоя очередь, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Теперь ты знаешь, почему я работаю в АОО, но почему ты? Какова твоя история?

Я фыркнула. Только Джейсон мог подать это будто жизнь и приключения какого-то супергероя, но, опять же, может быть, так оно и было. Я сорвала травинку и задумалась.

– Я говорила тебе, что мой отец снова женится, – сказала я. – Но я не знаю, упоминала ли я, что он вдовец.

– О, черт, Челси, прости меня, – произнес он.

– Да, та сокрушительная потеря, о которой я говорила тебе в Париже. Это была моя мама. Семь лет назад. Рак поджелудочной железы. Вообще-то, я была здесь, работала на винограднике, когда мне позвонили и я об этом узнала.

Наши взгляды встретились, и лицо у него было такое, будто он точно знал, с какой силой эта новость ударила по мне. Это практически лишило меня самообладания. Я уже давно не плакала из-за потери матери, но его нежное сочувствие почти заставило мои эмоции выплеснуться наружу. Я покачала головой, подбросила травинку в воздух и стала смотреть, как она кружится, возвращаясь на землю.

– Знаешь, что было странно? Когда я вернулась домой, с ней все было в порядке. Они с папой заехали за мной на «Логане». Моя сестра уехала в колледж, но вскоре после моего приезда вернулась домой, и у нас было семейное собрание, посвященное нашей новой реальности. Больше всего мне запомнилось чувство, что все это, должно быть, ошибка, потому что мама выглядела в точности как всегда.

Джейсон ничего не ответил. Он просто слушал. Когда речь заходила о смерти моей матери, большая часть людей пыталась сменить тему. Джейсон был готов меня выслушать, и я была ему за это благодарна.

– Однако болезнь развивалась быстро. У мамы уже была четвертая стадия. Рак успел затронуть и другие жизненно важные органы, так что операция была невозможна, но мама продержалась намного дольше, чем мы думали. Она была такой стойкой!

– Как долго? – спросил он.

– У нас было чуть больше трех месяцев с того момента, как я приехала домой, и до ее смерти. – Мы постарались извлечь из этого времени максимум.