Париж – это всегда отличная идея

Глава двенадцатая

Я же сказала тебе, что ищу старых друзей и все такое, – ответила я. Больше я ничего не добавила, хотя то, что я сейчас сказала, было не совсем точно.

– Вообще-то нет, – возразил Джейсон. – Ты сказала, что поехала туда, потому что ты трудоголик – что неудивительно – и тебе нужно восстановить связь со своим прошлым, но я знаю, что происходит нечто большее, так что выкладывай. Потому что в офисе все молчат. Всякий раз, когда я спрашиваю об этом Эйдана или твою правую руку, Джулию, они убегают из комнаты, как будто я их поджег. Так скажи мне, почему ты бросила все и помчалась в Ирландию? И я не верю ни единому слову насчет поисков счастья, потому что, когда ты мучила меня здесь, в Бостоне, ты выглядела вполне счастливой.

– Это потому, что мне нравится причинять тебе боль, – ответила я, и это была почти правда.

– Мартин, – его голос был тихим, – поговори со мной. Расскажи мне, что у тебя там происходит.

– Ну, завтра я еду на утесы Мохер, – сказала я. Это была чистая правда. – А потом вернусь в Дублин и полечу в Париж.

– Франция?

– Ну не Техас[22] же.

– Так, теперь ты едешь во Францию. Зачем?

– Это следующая остановка в моих поисках, – сказала я.

Он поставил пиво и потер руки.

– Вот теперь мы кое-чего добились. Что это за поиски и почему ты ими занялась?

– Я пытаюсь найти себя, – ответила я. Джейсон уставился на меня в ожидании подробностей, и я нехотя добавила: – Я пытаюсь вспомнить, каково это… о боже, если ты будешь смеяться надо мной, я точно тебя прибью.

Он приложил к голове два пальца – жест, который вроде бы означал приветствие у бойскаутов. Неважно.

Я секунду смотрела на него, а потом сказала:

– Я пытаюсь вспомнить, каково это – быть влюбленной.

К моему бесконечному облегчению, он не стал надо мной издеваться, а вместо этого с любопытством склонил голову набок:

– Что значит «пытаешься вспомнить»? Неужели это было так давно? И зачем нужно было пересекать океан, чтобы это сделать?

Тут все и началось. Он словно ткнул палкой в плохо построенную плотину, и мои поначалу сбивчивые объяснения, которые ничего не объясняли, породили внутри меня волну, поток информации, которую я уже не могла удержать при себе, даже если бы захотела.

– Мой отец снова женится, – сказала я, – на женщине, которую он встретил всего несколько недель назад, потому что они думают, что безумно влюблены друг в друга. Они хотят, чтобы я присутствовала на их свадьбе, но я не могу… я никогда… я никогда даже вообразить себе не могла, что мой отец сможет снова на ком-то жениться, и я просто…

Он ждал, не перебивая, не говоря мне, что я должна делать или чувствовать. Он просто слушал.

– Когда отец сообщил мне, что женится во второй раз, я не могла найти в себе сил порадоваться за него, – сказала я, – я все время думала: «почему»?

– Что «почему?»

– Почему он захотел снова жениться, почему именно сейчас, почему она, почему они не могут просто жить вместе и почему он хотел, чтобы я была частью этого события – ну ты понял, вот эти вот «почему», – сказала я.

– Полагаю, что, когда отец сообщал тебе эту новость, все прошло не очень хорошо.

– Ну и кто из нас теперь мастер преуменьшения? – спросила я. – Я причинила боль своему отцу, а потом он спросил меня, когда я перестала впускать любовь в свое сердце.

– Оу! Наверное, это было тяжело слышать.

Я молча кивнула и, встретившись с ним взглядом, увидела в нем сочувствие и быстро отвела глаза.

– Так оно и было. И конечно же, моя младшая сестра Аннабель считает, что на самом деле все просто замечательно, и что дело во мне, и почему бы мне просто не порадоваться за папу, и прочие бла-бла-бла. Мне было немного неприятно все это слышать, особенно когда она сказала, что у меня не было полноценных отношений с того времени, как я вернулась из-за границы семь лет назад.

– Семь лет? – Джейсон казался ошеломленным, его глаза расширились и выглядели как огромные летающие тарелки.

– Да. В течение года после окончания колледжа, до того как умерла моя мама, я трижды влюбилась: в Колина в Ирландии, Жан-Клода в Париже и Марчеллино в Италии. Аннабель подумала, что если я вернусь и найду этих парней, то, может быть, вспомню, каково это – влюбляться, и тогда с радостью приму тот факт, что мой отец снова женится. Это безумие, я понимаю, но я не знала, что еще делать.

Я отправила в рот еще один кусочек торта.

– Эй-эй-эй, – Джейсон взял свое пиво и сделал большой глоток, затем опустил бутылку и пристально посмотрел на меня. – Ты хочешь сказать, что за один год у тебя было три разных мужчины и с тех пор ни одного?

– Вот только не надо меня осуждать, – я ткнула в него вилкой, как будто собиралась ударить его ею, – мне было двадцать два года, я только окончила колледж и я любила каждого из них.

Он скорчил недовольное лицо:

– Что? Я и не собирался. Три парня за год – это вполне прилично. Меня привел в замешательство твой семилетний «сухой период».

– Он был не совсем «сухой», – сказала я. – Просто не было подходящего кандидата для полноценных отношений.

– Нет, я отказываюсь признать, что во всем Бостоне ты не нашла ни одного мужчины приемлемым в сексуальном плане хотя бы на полупостоянной основе.

– Не нашла, – настаивала я.

– Неужели? И ты даже из вежливости не собираешься притвориться, что хотя бы на мгновение подумала и обо мне? Мне больно, Мартин, мне очень больно.

Я рассмеялась, зная, что он дразнит меня, и он улыбнулся в ответ.

– Итак, это была моя история, и я больше не хочу об этом говорить. А теперь рассказывай, что там за офисные сплетни. Я чувствую себя абсолютно оторванной от внешнего мира.

– Ну, все началось с большого скандала по поводу холодильника в общей комнате для персонала, – сказал он.

– И в чем же суть скандала? – спросила я. – И еще меня безумно интересует, кто с кем поссорился.

– О, это даже лучше, чем просто ссора, потому что в ней замешана кое-какая тайна.

– Я вся внимание.

– Ты знакома с Мишель Фернандо из отдела кадров? – спросил он.

– Угу, – я старалась не сделать гримасу, но она выскользнула сама собой.

– Ну да, вижу, что ты ее знаешь.

Я прикусила губу:

– Она просто немного жестковата, понимаешь? Если уж я об этом говорю, это определенно что-то значит.

Он рассмеялся:

– Действительно. Ну, кто-то взял сэндвич с индейкой, который она принесла на обед несколько дней назад, и отрезал четвертую часть.

– Четвертую часть? Почему бы не взять его целиком?

– Вот именно, – он поднял одну бровь. – Излишне говорить, что Мишель сразу заметила пропажу. Она буквально оклеила «место преступления» бумажками, на которых написала, что ищет виновника и требует возмещения ущерба.

– Мишель обожает оставлять какие-нибудь распечатанные послания, – сказала я. – Дай угадаю, шрифт был Helvetica.

Джейсон рассмеялся:

– То есть это ее любимый? Да, это был он. А вчера в холодильнике лежала ее пицца, и кто-то взял один кусочек, и опять же всего одну четвертинку.

– Не может быть!

Я знала, что не должна над этим смеяться, но все равно рассмеялась. Было тяжело сопереживать Мишель. У этой женщины была вполне заслуженная и крайне неприятная репутация идиотки, что подтвердилось, когда одна девушка из моей команды захотела взять длительный декретный отпуск, а Мишель отказала. Это было настолько глупо со стороны Мишель – не позволить новоиспеченной маме присоединить накопленные выходные дни к своему отпуску, – что мы чуть не подрались из-за этого.

Что касается меня, то она выражала явное неодобрение, когда мы с Эйданом заполняли документы для моего собственного отпуска. Она была из тех людей, которым не следует давать никакой власти. Никогда. Я не могла не восхищаться тем человеком, который решил подшутить над ней.

– Представь себе, как Мишель, выпрямив руки и сжав кулаки, шагает по офису, требуя, чтобы каждый подышал на нее, чтобы выяснить, кто съел ее пиццу.

– Да ну, она не могла!

– Она так и сделала.

Я взвыла:

– Я сейчас умру!

– Я знаю. Это было так же немыслимо, как и все ее выходки, – сказал он. – Честно говоря, мне не терпится увидеть, что же этот Четвертичный Вор сделает дальше.

– Так вот как все его называют?

– Пока что так.

– Мне нравится, – я встретилась с ним взглядом и увидела в его глазах тепло, которого раньше не замечала. Я задумалась, не была ли я слишком строга к нему в последние несколько лет. Может быть, Эйдан прав, и Найтли не так уж плох.

– Итак, завтра Париж? – спросил он, нарушив молчание.

– Да, а потом я собираюсь встретиться с моим другом Марчеллино в Италии, надеюсь, это произойдет на ежегодном фестивале вина в его винограднике, в Кастелло ди Люче… в зависимости от того, как пойдут дела в Париже, конечно.

То, что я рассказала Найтли так много, заставляло меня чувствовать себя уязвимой, но я не собиралась этого стесняться. Я приняла решение поделиться с ним, и теперь пути назад не было.

– Ну вот, теперь я ревную. Счастливого пути, и на этот раз, Мартин, выясни сначала, не женат ли он.

Я взяла телефон, готовясь закончить разговор:

– Ты никогда не перестанешь меня подкалывать, не так ли?

– Не-а, – сказал он.

Я закатила глаза и улыбнулась, прежде чем повесить трубку.

Возвращение взятой напрокат машины заняло больше времени, чем я ожидала, потому что не обошлось без происшествий. Я заблудилась по дороге от утесов Мохер – они того стоили – в Дублинский аэропорт и оказалась не у тех ворот. Я стояла рядом с большим старым плакатом Джона Ф. Кеннеди, улыбающегося мне, и пыталась понять, где я все-таки нахожусь. В этот момент, естественно, зазвонил мой телефон.

Я посмотрела на дисплей. Это был Эйдан. Обеспокоенная тем, что за новости у него могут быть и не связаны ли они с его раком, я ответила на звонок и побежала через весь терминал, волоча за собой чемодан.

– Эйдан, здравствуйте, как ваши дела? – я увернулась от малыша, который остановился без всякой видимой причины, обогнула мужчину в инвалидном кресле и прошла мимо пары, которая, похоже, расставалась навсегда. Судя по тому, что у него дрожали губы, а она не проронила ни слезинки, инициатором разрыва была девушка.

– Лучше не бывает, – ответил мне Эйдан. Его голос звучал бодро. – Послушай, я знаю, что ты занята, но я хочу попросить тебя об одолжении.

– Конечно, о чем именно? – я проверила свой посадочный талон и прочитала номер выхода на посадку. Мне нужен был шестнадцатый. – Не хочу вас торопить, но я как раз собираюсь сесть на самолет до Парижа.

– Да, я знаю, Джейсон упомянул, что ты направляешься в Париж, а затем в Италию, где по удачному совпадению будет находиться и Робби Северин. Северин связался с нами, Челси, и сказал, что хотел бы пересечься с тобой в Тоскане. Ты сможешь с ним встретиться?

– Что?

Я бросилась к выходу на посадку. Я была готова прикончить Джейсона. Почему он рассказал Эйдану о Париже и Италии?! Не то чтобы то, куда я направлялась, было большим секретом, но что еще он рассказал Эйдану о моей поездке? Кому еще он разболтал об этом? Я внезапно представила, как Джейсон шушукается у кулера с водой, рассказывая всем в АОО о том, что мой бывший парень в Ирландии оказался женат. Фу.