Комендантский час

Кто-то захлопал, другие заругались. Ребята устроились на краешек нар, где и без того впритирку сидели шестеро.

— Зачем вы отозвались? — укорил Сергей.

— Не балабонь, — одернул Куцый. — Жалко, что никого не стукнул каменюкой.

— У них автоматы.

— Да чихать, — зевнул Бабошка. — Страшнее того, что ночь не спать, ничего нет. Я лично больной делаюсь. А завтра скока хлопот с похоронами.

Сидящий спиной к ним мужчина обернулся.

— У вас погиб кто?.. И выдали тело?

— Наверное, — отозвался Сергей.

— Запретили выдавать мертвых.

— Ложь, — отмахнулся Сергей. — Не выдают из больницы. А морг по воскресеньям не работает. Я сам в этом убедился.

— Когда ты в морге был?.. Ах утром?.. Утром и мой знакомый там лежал, а вечером, говорят, — нет такого и не было.

Вертоусов, воспитанный на уважении к старшим, не выдержал.

— Гнусная клевета.

Мужчина недоуменно заморгал.

— Так, может, клевета и что людей побили, и что ты, малолетка, сидишь здесь?

— Не путайте божий дар с яичницей.

— Не иначе Фрола Романовича Козлова сегодня слушал? Тот примерно так распинался… Ничего ты еще не понимаешь.

В двери загремел ключ.

— Того сыкуна ведут, — встрепенулся Куцый. — Я тоже попрошусь, пусть докажут.

Но к немалому удивлению ребят порог переступил… Юрка.

— Тю — га, — вскочил Куцый. — Ты откуда взялся?

— Кто такой? — спросили в камере.

— Самый главный блатной в Новочеркасске. Бьет всего два раза: первый удар в челюсть, другой — по крышке гроба.

— Робкий он какой-то.

— А он иногда прикидывается, — Куцый, кривляясь, запрыгал около Юрки:

Я Чарли-Чарли-Чарли,
Сошью я брюки с марли,
Соломенную шляпу,
В кармане финский нож…

— Цыц, — свесилась лохматая голова с верхних нар. — А то я тебя быстро успокою. Подурачился — и хватит.

Калачев был до неузнаваемости напуган.

— Юр, — нормально все, — усадил друга Сергей. — Нас тоже прихватили… Ты, наверное, долго Риту провожал?

— Провожал, — отрешенно подтвердил Юрка.

— А зацапали тебя где?

— Возле суворовского, — заторможенно ответил Юрка.

Сергей был уверен, что Юрка допоздна пробыл с Ритой и, возвращаясь домой, напоролся на патруль.

— Отдыхайте, ребята, — поднялся сосед, — с моим радикулитом лучше постоять.

Куцый сел, прислонившись спиной к Сергею.

— Вы как хочете, а я покемарю.

Юрка, словно сейчас поняв, куда попал, удивленно обвел взглядом камеру.

— Долго нас держать будут?

— Утром выпустят. Комендантский час до пяти.

— Да, да, комендантский час, — рассеянно проговорил Юрка.

Сергей подумал, что на друга или подействовали чары Риты, или до смерти напугал патруль.

— Тебе угрожали?

— Ага… то есть нет. Но была стрельба. Я побежал, и тут они.

— Не переживай. Прижимайся ко мне, а я к тебе.

Куцый с Бабошкой уже посапывали.

Тихо ступал у дверей мужчина. Двое парней играли в карты.

Через час привели еще одного с чемоданом.

Человек сел на него, горестно покачал головой.

— Кабы я знал, цепью бы себя привязал к дому… Сам я из Миллерово. Приехал в Волгодон, потом сюда. А у вас, батюшки мои… Товарищи, правда чи нет, шо мирную демонстрацию расстреляли?

— Брехня, конечно, — отозвался один из игравших в карты.

— Брехня?

— Брехня, — подтвердил второй. — Ты наших казаков побольше слушай, они тебе наговорят.

— А шо было́?

— Ничего не было́.

— А пальба?

— Пацаны с поджигняком баловались… Ну, может кто и пострадал. Так не нарочно же… Вон они сидят, куняют. Такие озорники попались.

— А дозор на улицах зачем? Не понимаю.

Человек еще долго кряхтел, вздыхал, умащиваясь на чемодане. Потом, едва Сергей с Юрием прикорнули, заругались парни, игравшие в карты.

Юрий, уронив голову на колени, заснул, а Сергей уступил кому-то место. Калачев во сне постанывал, дергал головой. Забылся и Сергей, сев на бетонный пол, но командированный, свалившись с чемодана, переполошил всех.

Он выпучил глаза, показывая себе на грудь.

— Плохо ему, — догадался сосед по нарам. — Колоти в дверь.

Прибежал старшина.

— Кажись, сердечник. Куда к черту людей столько, не продохнуть… А ты еще здесь? — обратил он внимание на Сергея. — Вас в первую очередь турнём.

Юрка, очнувшись, попросился в уборную.

— По маленькому или большому?

— По среднему тоже, — к удовольствию камеры сострил Калачев.

Он вернулся не один, с лейтенантом, велевшим ребятам собираться.

Куцый, заполучив обратно гитару, не удержавшись, ударил по струнам:

— Нас утро встречает прохла-а-дой.

— А ну, молчок, — одернул старшина, провожая ребят через кэпэпэ.

— Макаронник херов, — огрызнулся Куцый.

— Эх-х, шпана, — с сожалением протянул старшина.

Куцый стал распекать ребят, что они назвали свои фамилии лейтенанту.

— Кто вас проверит, олухи.

— Захотят, узнают, — ответил Юрка.

Перейдя Московскую, они углубились в знакомые до каждой выбоины улицы.

— Кто куда, а я спать, — первым отделился Бабошка.

— Чем я хуже, — сказал через квартал Куцый.

— Кто ж пойдет к матери Снегиря? — попытался вернуть его Вертоусов. — Не в натуре, ты чего?

— Я позже загляну.

Сергей в раздражении поддал ногой консервную банку.

— Давай чуть отдохнем и сходим сами, — свернул к своему дому Юрка.

Во дворе уже суетился Афанасий Корнеевич.

— Ты как будто и не ложился.

— Отцу ничего не говори.

— Не в казенном ли доме переночевал?.. И Серега с тобой? То-то его мать спозаранку прибегала.

В полдень дед с трудом растолкал внука.

— Вставай. Не завтракал и обед проспишь.

— Серый не забегал? — взглянул на часы Юрка.

— Да спрашивал. Сказал ему, будто побег ты кудай-то.

— Кто тебя просил?

— Последний раз что ли видитесь? — разливал Афанасий Корнеевич пристывшую уху. — Чего кривишься? Разносолы вам с Васькой подавай. Скоро за любой рыбой гоняться станете. Плотину отгрохали, да еще по Дону какий-то ракеты пустили… Ха-зяева-а. Мало им ракет в воздухе, так и по рекам пускать надумали.

— Ты ракеты хоть раз видел? — прыснул Юрий. — Те, что в космос запускают, — совсем другие.

— Нам, татарам, все равно.

Запив уху простоквашей, Юрка задумался.

Мысль, что в школе его все ищут, становилась все навязчивей.

Вполне возможно, что бумаги из комендатуры уже пришли и Эннэша рвет и мечет, разыскивая нерадивого ученика. Надо было как-то все выяснить. Но через кого? Если бы не глупая ссора с Майкой…

Томимый недобрым предчувствием, Юрка было сел перед телевизором, как дед тревожно позвал его.

Моложавый человек в соломенной шляпе изучающе смотрел.

— Юрий Васильевич?.. Бурков Алексей Федорович из городского отдела кагэбэ. — Мельком раскрыл красную книжечку. — Фотографированием увлекаетесь? — сразу перешел он к делу, и секунды не оставив Юрке на раздумывание.

Дед смахнул тряпкой со стола. Алексей Федорович развернул пакет в глянцевой бумаге. Толстая пачка фотографий веером рассыпалась под умелыми пальцами.

— Комсомолец?

— Нет.

— Все равно должен понимать важность момента. Посмотри внимательно, может, узнаешь кого-нибудь.

Юрка начал перебирать фотографии. Снимки были сделаны возле милиции, но с разных точек.

— Старичка знаешь?.. Нет? А эту тетю?.. Внезапно Юрка увидел себя в тот момент, когда выбегал из милиции… Бурков выхватывал из вороха нужные ему фотографии. Некоторых людей, на кого указывал его тонкий палец, Калачев вспоминал. Но он не знал, кто они, и ничего не говорил.

— Молодых людей узнаешь? — отложил гость снимок, где были Юрка с Майкой.

— «Новости дня», — мы там пробыли недолго. — Юрка уже с интересом перебирал фотографии.

— А про этого красавца почему молчишь? — спросил Бурков, указывая на Вьюна, заснятого крупным планом. — Знаешь его?

— Н-немного, — замялся Юрка. — Лицо знакомое, а кто, не припомню.

— Может, это прояснит твою память? — и Алексей Федорович сунул под нос фотографию, на которой Юрка был вместе с Вьюном на танке.

Калачев вытер повлажневшие ладони о брюки.

— Кажется, его зовут Мишей. Но кто он и где работает, не знаю.

— Не беспокойся, все это нам подробно изложила Майя Клименко.

— Майка?

— Между прочим, Клименко призналась, что Михаил Копцов заставил тебя лезть на танк.

— На танк я с пацанами полез.

— Предположим, это так, как и то, что Копцов закрыл смотровую щель… Или все же не он?

Юрка начал лихорадочно соображать… Он, конечно, все будет отрицать, но вдруг подлая Майка во всем призналась, и тогда…

Афанасий Корнеевич не спускал с внука глаз. И в них Юрка прочел то, что запало в душу с позавчерашней ночи: «Не вздумай играть с сатаною».

Да, этот на первый взгляд обыкновенный человек в соломенной шляпе очень ловок и хитер. Он все знает, и у Юрки ему надо получить лишь подтверждение… Пока подтверждение.

— Так кто из вас двоих ослепил танкиста?

И Юрке уже не из чего выбирать, так построил вопрос коварный гость.

— Я не мог… — дрожаще выдавил Калачев.

Бурков одним движением собрал фотографии.

— Свидетельские показания других граждан не расходятся с твоими.

Он приподнял шляпу, прощаясь с Афанасием Корнеевичем и, уходя, взглядом подозвал Юрку.

— На будущее, Калачев, советую тебе не колебаться в сходной ситуации. Иначе…

Бурков ушел, на закрыв калитку, и, когда Юрка выглянул, того и след простыл.

— Хоро-о-ш, — заглатывал дед зеленое перо лука. И неизвестно, к чему он это сказал — к овощу или нежданному посетителю.

Юрка обалдело метался по двору.

С одной стороны, он радовался, что так легко отделался, с другой — его угнетало чувство брезгливости и он сам себя ненавидел, что разговаривал с таким скользким типом. Но самое страшное заключалось в том, что он, Юрка Калачев, всегда ненавидевший сексотов, нечаянно выдал Вьюна. И выдал потому, что Майка первой наболтала лишнее… И он еще перед ней рассыпался бисером и, чтобы не выглядеть трусом, вскочил на танк.

Негодование было настолько велико, что Юрка решил немедленно встретиться с Майкой.

Он почти бежал, загнав глубоко внутрь желание просто видеть ее. Для него Майка была сейчас не девушка, что так нравилась, а товарищ (пока товарищ), подозреваемый в подлом поступке.

И странно, когда он ее увидел, эта раздвоенности усилилась, настолько влекуще выглядела принявшая душ Майка.

Она гладила пушистую кошку, и эти два одновременно прекрасные и отвратительные существа показались ему чем-то похожими друг на друга.

— Как ты посмела! — постарался Юрка передать свое презрение и осуждение. Но получилось что-то невнятное, и голос захлебнулся, сменившись одышкой, будто он бежал безостановочно через весь город.

— Что случилось, Юрочка? — перевернула кошку на спину Майка. — Ты весь мокрый.

Она улыбалась, и весь его пыл исчезал, оседая внутри.

— Спрашивали меня в школе? — как можно суровее спросил он. — Спрашивали. Эннэша?.. Антуанетта?.. Ты?..

— Я, — повторила Майка. — Ты же не пришел сегодня.

— Не я один, — буркнул Юрка.

— Говорят, ты с мальчишками из 8 «А» целую ночь сидел на гауптвахте.

— Вертоусов тоже.

— Хочешь компоту из погреба? В черешню мама для кислинки добавила крыжовника.