Комендантский час

6

…Лягушонок широко улыбался, сидя на распластанных, похожих на ласты ногах. Перепончатые лапки, будто посох, сжимали тростинку, увенчанную скорлупой моллюска. Краска отслоилась, и под ней проступил темный панцирь раковины.

В день, предшествующий отъезду, Евгения так же вертела сувенир в руках, раздумывая, брать или не брать его с собой…

Сомнения подогревал неприятный разговор с Людмилой. Землячка приходила выяснить, где устроить проводы. Решили — у Евгении. Утром уехала соседка, и в палате она осталась одна. Стали считать, сколько потребуется стульев, — Евгения могла обеспечить лишь двумя.

— Проблема, — хмыкнула Людмила. — Прямо сокращай кого-нибудь. Слушай, а Славик будет? — Сгорбив спину, она прошлась, копируя походку Вячеслава. — С таким доходягой где угодно заскучаешь.

— Я, кажется, не высказываюсь, скучно мне или весело в присутствии Бориса, — сухо заметила Евгения.

— Сравнила.

Евгения не на шутку рассердилась. «Назло всем приглашу. Чересчур нос задираете.»

В сердцах задвинула чемодан под кровать.

— Последний дурак знает, что есть несравнимые вещи.

Побагровев, Людмила выскочила. Евгения укорила себя за несдержанность. Но и молчать, когда мелят…

«Смеяться только можете. Как же, на вас не похож. А кто вы такие, позвольте спросить?.. — И сами собой опустились руки. — И я ведь смеялась, — призналась она. — Потому что меня устраивало даже малое. Он же отнесся ко всему совсем иначе. И для меня он стал шутом. Суди после этого Люду, когда сама не отличаюсь от нее».

Она чувствовала вину перед Вячеславом, хотя и считала, что поступила правильно. Но не настолько он чужд ей, что можно так вот уехать, не сказав ничего на прощание?

«Я просто боюсь, что опять»… — готова была признаться Евгения.

А ноги, казалось, сами несли к дверям. Он, наверное, давно ждет.

Возникшее сомнение остановило ее. Но как объяснить ему? Не похоже ли это на одолжение?

Евгения металась по палате, не зная, что предпринять. Бросив мимолетный взгляд за окно, отвернулась, но что-то заставило ее приблизиться.

«Не может быть», — прильнула она к окну.

Небо обложили тучи, и шел дождь. Он лил спокойный, без ветра, поэтому не барабанил по железным подрамникам и не оставлял капель на стекле. Временами срывался снег. «Первый, — успокоенно отметила Евгения. — Если он предсказал град, почему бы не быть снегу? Это мне знак».

В спешке она никак не могла попасть ключом. Ты молодец, Слава. Дело, конечно, не в перемене погоды — простое совпадение. Но ты обещал, и… сбылось. Пусть сбудется остальное.

Торопясь, Евгения пересекла двор, заскочила в темный овальный тоннель… Она всегда испытывала удовольствие ходить через него. Он напоминал ей ствол орудия, направленный на море. Ближе к выходу каменное жерло расширялось, наполнялось светом, и бухта постепенно раздвигала свои границы, пока не открывалась полностью.

Контраст между лишенным света переходом и солнцем, нашедшим брешь среди туч, пока Евгения находилась под землей, был настолько разителен, что она зажмурила глаза.

На пляже и на набережной, сколько она могла видеть, никого не было.

Черная лохматая туча накрыла одним краем солнце. Лучи, веером скользнув по небосклону, разом погасли. И тотчас потемнело, будто наступил вечер. «Как все мрачно, — поежилась Евгения. — Не пытается ли природа мне что подсказать?»

Волны, набегая, несли холодные соленые брызги. Евгения отступила к сетке, ближе к выступу. В почти отвесной стене между расщелинами белого известняка рассмотрела нестаявшие снежинки. «Ишь, замаскировались, — отвлеклась она. — Так и дотянете до утра. А когда рассвет, вас я уже не увижу. Я буду лететь далеко и высоко. И последнее, что останется в моей памяти, это вы, предвестницы зимы».

Внезапно развиднелось. Но свет был странным, мертвенно-бледным. Кромка горизонта искрилась расплавленным свинцом. Странно было видеть полоску, зажженную одиноким лучом-храбрецом. Он словно бросал вызов непогоде, смеясь над своими робкими собратьями. Но они не поспешили на помощь, и участь удальца была предрешена. Низкая пелена туч закрыла его, и он бесследно исчез. А вместе с ним сравнялась с темной гладью моря кипящая полоска.

«Вот и все, — сокрушенно подумала Евгения. — Разве похожее не происходит жизни? В одиночестве ты слаб и беспомощен. И будь даже трижды талантлив, умен, находчив, тебе уготовлена такая же незавидная участь, — вспыхнув — погаснуть».

Задумавшись, она не услышала шагов.

Вячеслав появился бледный, с испариной на лбу. Берет был сбит на затылок, в руке зажат увесистый голыш.

— Выходит, напрасно старался? Взмок, пока наткнулся на этот проклятый булыжник. Ты тоже хороша, — никак не мог отдышаться Вячеслав. — Стоять должна была где? Вон там у воды. А я должен был что? Пульнуть тебе под ноги каменюкой, если бы, конечно, попал, куда целил. — Он размахнулся, швырнул голыш в воду.

Пропадай, реквизит.

Евгения так и не поняла, при чем здесь ее ноги и камень, который он так долго искал. Стоит ли отвлекаться на разные мелочи.

Вячеслав без умолку болтал, размахивая руками.

Евгения пытливо смотрела на него. Уймись, ты же совсем другое хочешь сказать.

Он послушно оборвал себя на полуслове.

— Я не верил в то, что ты придешь.

— Однако пришла.

— Я видел тебя из окна. Маленькая, беззащитная, словно… словно…

— Чудак, — никак не могла она справиться с волнением. — Тебе как всегда показалось. Ты неисправимый фантазер.

Пелена, вдруг застлавшая глаза, почти скрыла его. Виден был лишь силуэт, чуть покачивающийся на ветру, словно большой маятник.

— Сегодня вечером у меня… — Евгения не договорила. В самом деле, не затем же она прибежала.

— Знаю, — с тихой печалью произнес Вячеслав. — Но завтра еще так не скоро.

— Не скоро, — облегченно засмеялась Евгения.

Он взмахнул рукой, приглашая на пирс. Они стали так же, как и в первую встречу.

— Ну, — лукаво взглянула Евгения, — что ты должен сказать?

— Поверь, с таким выражением, как тогда, у меня не получится.

— По-моему, до того случая ты ни с кем не обмолвился и словечком.

Вячеслав пожал плечами, провожая глазами крикливых чаек.

— Когда ты уедешь, я обязательно напишу тебе.

— Я тоже.

— Навряд, — усомнился он.

— Почему?

— Посмотри, какого цвета вода, — перевел разговор Вячеслав.

Даже на мели море приняло густо-черный цвет, словно покрытое расплавленной смолой. Лишь когда волна захлестывала пирс, она разбивалась на голубые, стекающие ручейки.

Они засмотрелись, прозевав внезапно хлынувший вал.

Евгения отскочила, сколько успела, но все равно по колени намочила ноги.

— Во, купель, — захохотал Вячеслав.

— Чему смеешься, сумасшедший, — с дрожащей улыбкой выдавила Евгения, беспокоясь за него.

Края брюк были мокры, в каком состоянии носки, не составляло труда догадаться.

— Марш домой!

Она не попадала зуб на зуб, хотя вполне могла бы потерпеть. Но чтобы мерз он…

— Ну, пожалуйста, — уже смущенно попросила Евгения.

Вячеслав нехотя повиновался. Перед тем, как войти в тоннель, она достала монету, не глядя бросила.

— Мое время истекло.

На глаза навернулись слезы. Благо переход еще не был освещен и Вячеслав ничего не заметил.

У выхода они расстались.

— Я приду, — коротко сказал он, поняв ее немой вопрос…