Да, нет, возможно

– Кевин? – удивляюсь я и слышу в унисон голос Джейми. Они-то откуда знакомы?

– Майя? – Кевин улыбается мне и переводит взгляд на моего спутника. – И Растяпа фон Криворук, верно? Вы что тут делаете?

Фон кто?

– Мы агитируем население перед выборами, – отвечает Джейми, покраснев. – Собираем голоса за Джордана Россума.

– Точно, – поддакиваю я. – Ваши родители дома, юноша? Мы хотели бы с ними поговорить.

– Мама уехала за покупками, но мне уже восемнадцать, между прочим. Попытаетесь убедить и меня голосовать за него?

– Это дело безнадежное, – говорю я.

– Что? Почему? – переспрашивает Джейми.

– Майя права. Только зря время потратите. – Кевин берет у меня листовку и подносит к глазам. – «За Россума горой – он крутой»? Серьезно?

– Но ты же не решаешь, кому отдавать свой голос, только на основании дурацкого слогана? – не сдается Джейми.

– Джейми… – Я бросаю на него косой взгляд. Значит, не так уж хорошо они и знакомы, раз он пытается уговорить Кевина голосовать за Россума. – Этот парень до мозга костей республиканец. Поверь, мы с ним вместе на историю США ходили.

– Сейчас я скорее либертарианец, – поправляет Кевин. – Но эта предвыборная кампания пока не производит впечатления. Я не думаю, что вообще буду голосовать за кого-то. Если победит Ньютон, его партия получит квалифицированное большинство голосов, сможет избегать любого вето и проводить любые законы, которые пожелает. Естественно, тролли сейчас активно работают против Россума.

– Тролли? – Настал мой черед удивляться. – Я ничего такого не видела.

– И про Фифи не слышала? В новостях на прошлой неделе только об этом и говорили.

– Фифи? – Мы с Джейми снова говорим хором.

– Знаешь этот мем про Фифи, кудрявую болонку? В котором она сидит с чашкой чая и пьет за превосходство белых?

– Я видел. Он по всему интернету сейчас мелькает.

– Уже не только по интернету. Некоторые местные тролли делают наклейки с Фифи, крадут магниты с Россумом, которые люди крепят на машины, и вместо них клеят ее на бамперы.

– У мамы такие магниты на обеих машинах, – вспоминает Джейми.

– А я, кажется, недавно видела у кого-то такую собаку… – Я растерянно умолкаю.

– Она повсюду. И главное, ее просто так не снять. Можно разве что содрать чем-то острым, но тогда ты и машину поцарапаешь.

– Ничего себе, – выдыхаю я. – Это ж…

– Гадко, – кивает Кевин. – Я тоже так думаю. Мне не нравится ваш Россум. У него мало опыта, и дебаты он ведет неважно. Но клеить наклейки на чужие машины без согласия владельца – это вершина троллинга. И я слышал, на некоторых наклейках есть антисемитские лозунги. – Он прячет листовку под мышку. – Я отдам ее маме, когда она вернется. Запишите, что она придет. И точно будет голосовать.

Мы благодарим его, а потом возвращаемся на тротуар.

– Откуда ты знаешь Кевина Маллена? – спрашиваю я, пока мы идем к следующему дому.

– Он работает в «Таргете», том, который возле другого сетевого магазина, «Пабликса». Там еще раньше «Стейплз» находился. Я… мы там столкнулись недавно.

– Мне нравится этот «Таргет».

– По-моему, это лучшее место на планете.

Я смеюсь, но у Джейми лицо серьезное, кажется, он говорит совершенно искренне.

– Да ты шутишь! А как же «Дисней», Большой Каньон, Исландия?..

– Майя, у них в пекарне можно бесплатно взять печенье! На табличке написано, что это до двенадцати лет, но я всегда беру штучку, и никто даже глазом не моргнул. Это же здорово. Я бы там жил, если бы можно было.

– Возможно, тебе и разрешат, раз сотрудники магазина тебя уже узнают.

– Я произвел на Кевина неизгладимое впечатление, – смущенно признается Джейми.

– Чем именно?

– Маленькой оплошностью.

– Он поэтому назвал тебя фон Криворуком?

– Все из-за того стенда с танжело. – Джейми морщится. – Я взял один, а остальные тут же посыпались на пол.

– Погоди-ка! – Я замедляю шаг. – Так это ты был? Я там тоже была!

– Ага, – краснеет он. – Я вроде бы тебя видел…

– Ты устроил переполох.

– В свое оправдание хочу сказать, что пирамида из совершенно круглых фруктов – это как бомба замедленного действия. Но Кевин был ко мне очень добр. – Джейми робко поднимает на меня взгляд. – Как и ты, когда я стал человеком, который опрокинул стол с едой в помещении, где все целый день не ели.

– Поверь, если бы ты пробовал те пышки на вкус, то точно знал бы, что сделал остальным одолжение. – Я бросаю быстрый взгляд на часы. Уже почти шесть. Ничего себе!

– Хорошие новости: остался только один дом, вон тот, напротив. – Он указывает на здание, отделанное серой штукатуркой.

– Жильцы точно дома, – говорю я, указывая на открытую дверь гаража и стоящие внутри машины.

– Теперь посмотрим, откроют ли они дверь, – отвечает Джейми. – Ставлю на то, что нет.

– Ставлю на то, что откроют!

– Проигравший угощает победителя пончиками на обратном пути, – предлагает Джейми, прыгая по ступенькам.

«У меня пост, Джейми!» – едва не кричу я, но он уже звонит в дверь. Ну как можно быть таким: сначала крекеры в машине, теперь это. Впрочем, я могу взять пончик с собой и съесть вечером, если выиграю. Желудок согласно урчит. Пончик сейчас пришелся бы очень кстати.

Но когда дверь открывается, все мысли о пончиках и посте улетучиваются из моей головы. На пороге стоит мужчина. Он немного старше моего папы, лысоват и одет в голубую футболку с изображенной на груди рыбой-мечом.

И смотрит на нас.

Я бы даже сказала, таращится.

Прямо на меня.

И вся непринужденность, которую я чувствовала, исчезает.

Джейми, похоже, тоже что-то почувствовал. Он молчит.

– Итак? – Мужчина обводит взглядом нас обоих. – Что вам нужно?

– Ох, простите. – Джейми прочищает горло. – Вы… – Он опускает глаза на папку, которую держит в руках. – Вы Джонатан Хайд?

– Джонатан Хайд – владелец этого дома. Он его мне сдает. Сам не живет тут уже много лет. Что вам от него нужно?

– Мы проводим агитацию от лица Джордана Россума. Он баллотируется в сенат штата на внеочередных выборах, – быстро говорю я. Кажется, я выучила эти слова наизусть, потому что могу произнести их несмотря на то, как бешено колотится сердце. – Россум обещает нашему округу надежду и перемены, поэтому каждый голос очень важен. Вот тут есть подробная информация.

Я передаю ему листовку.

Он смотрит на нее, но не берет в руки.

– Этот парень – демократ, верно? – В его устах это слово звучит как ругательство, словно ему физически неприятно произносить его. – Правильно ли я понимаю, что, раз вы ломитесь ко мне в дверь, я снимаю жилье у демократа?

– Мы обходим демократов и тех, кто не поддерживает ни одну партию, – неуверенно поправляет его Джейми. – Вы хотите взять листовку и прочитать остальное?

Мужчина продолжает смотреть на нас, уперев руку в дверь. Я бросаю быстрый взгляд на Джейми. Почему он вообще ждет ответа? Этот человек точно не собирается голосовать за Россума. Можем вычеркнуть его из списка и продолжать жить спокойно.

– Слушайте, – говорит наконец мужчина, – не хочу никого обидеть, просто скажу как есть. Думаете, вы кого-то здесь заставите голосовать за своего кандидата, если она так и будет стучать в двери? – Он поднимает волосатый палец и тыкает в моем направлении.

Не притрагивается.

Он вообще метрах в двух от меня и наполовину прикрыт дверью.

Но я чувствую себя так, словно меня ударили.

– Вы подумайте, – говорит он Джейми. – Нужно внимательнее относиться к тому, что лучше бы скрывать. – Он снова кивает в мою сторону. – Я все понимаю, политкорректность – это важно и все такое, но так голоса не получишь. Не в этом районе. Вы бы передали это своему Россуму. Нам и правда нужны перемены, да только не те, которые он обещает.

И прежде чем мы успеваем сказать хоть слово, он захлопывает перед нами дверь.

Джейми сейчас похож на белку, которую мама чуть не сбила на дороге, когда в прошлом году утром везла меня в школу очень-очень рано. Ей пришлось резко нажать на тормоза, потому что белка сидела и смотрела прямо в глаза приближающейся смерти, но, кажется, была слишком напугана, чтобы двинуться с места.

Я знаю, некоторые разделяют взгляды этого мужчины. Но как можно было сказать мне все это в лицо, так буднично, словно речь шла о погоде? Я нередко слышу расистские замечания, особенно когда выхожу куда-то вместе с мамой, потому что она носит хиджаб. Люди бормочут их себе под нос, проходя мимо, или так смотрят за стойкой кассы, что ты сразу понимаешь, что́ этот взгляд должен означать. К такому я привыкла. Но это…

Нужно убираться отсюда. Прежде чем он снова выйдет на порог. Прежде чем сделает что-то похуже. Я окидываю взглядом дверь и делаю глубокий вдох. Полотно двери сделано из темного красного дерева, я даже вижу его узор. Дверная ручка цвета выцветшей латуни, края ее потерты.

– Эй, – различаю я вдруг голос Джейми. – Майя, ты меня слышишь?

Я поворачиваю голову и встречаю его взгляд. Сколько раз он уже окликал меня по имени?

– Ты в порядке?

Я оцепенело киваю. Джейми осторожно берет меня под локоть, и мы аккуратно спускаемся по ступенькам, чтобы выйти на тротуар.

– Слушай, – говорит он, – этот мужчина… он был… он вел себя как чудовище. Знаешь, что я думаю? Думаю, нам стоит… – Он замолкает и смотрит на меня в нерешительности.

«Боже, Джейми, – думаю я, закусив губу и стараясь не заплакать. – Прошу, только не говори, что собираешься вернуться, снова постучать в дверь и попытаться заступиться за меня». Уверена, что могу легко предсказать, куда зайдет подобный разговор.

Но он предлагает не это.

Следующая фраза Джейми оказывается настолько непредсказуемой, что выводит меня из ступора.

– Как насчет «Таргета»?

– Что?

– Он как раз по пути в штаб-квартиру, – быстро добавляет Джейми. – Ты уже видела отдел товаров для террас и внутренних двориков? Там есть голубая подсветка и много чего еще. Заходишь туда, и кажется, что попал на самую странную в мире вечеринку в саду. Хочешь посмотреть?

В его глазах я вижу тревогу. И если честно, мне будет хорошо где угодно, лишь бы не здесь.

– Класс, – говорю я. – Поехали.