Да, нет, возможно

Глава двадцать восьмая. Майя

Джейми стоит у главного входа в Шварц-Голдстейн-холл, где будет проходить праздничный киддуш, благодарственная субботняя молитва. Он разговаривает с мамой, Софи и рабби Левинсоном.

Церемония бат-мицвы только что закончилась, и сейчас все собираются сюда на фуршет. Огромный стол по левую руку уставлен тарелками с фруктами, салатами с курицей, бейглами и кусочками лосося.

Утром, когда папа отвозил меня на церемонию, я очень волновалась, но у боковой двери храма меня уже ждал Джейми. Мы прошли к группе особо важных гостей – мое место оказалось рядом с его бабушкой. В итоге я наблюдала за происходящим с первого ряда. Софи читала отрывки из Торы под мягкое мерцание ламп, Джейми и его мама стояли на биме, небольшой платформе, и смотрели на нее, а я чувствовала, как комнату заполняет радость, и ее было столько, что, казалось, можно потрогать.

– Я заняла тебе очередь, – говорю я Джейми, когда он подходит ко мне.

– Спасибо. Ох уж этот галстук, – бормочет он, скорчив рожицу. – Ужасно неудобно.

– Тебе идет.

– Но украшения для шеи нужно запретить.

Мне непривычно видеть его в официальной одежде. Отглаженная белая рубашка, красный галстук… Джейми очень красивый. Почти как мистер Дарси. Я вспоминаю Нолана и краснею. Этими размышлениями с ним делиться не стоит.

– Листовки… – Мне приходится откашляться. – Я принесла листовки.

– Точно. – Джейми поднимает на меня глаза. – Мама запретила их раздавать. Говорит, они отвлекут внимание от Софи, а это ее праздник, хотя момент-то самый подходящий и очень многое поставлено на кон. Я позже еще раз с ней поговорю. Она должна передумать.

– Твоя мама права, – возражаю я. – Помнишь, как ты говорил мне, что агитация в ид – плохая идея? Иногда надо просто праздновать.

– Но нельзя же их не раздать. Представляешь, сколько звонков поступит в кабинет Ньютона, если мы вручим листовку каждому в этом зале?

– Кто сказал, что мы не будем их раздавать? Твоя мама права, и напрямую в руки их совать не стоит, но мы же можем оставить листовки там, где люди сами смогут их найти, верно? Если, конечно, в храме такое разрешено…

– Можно оставить их у стола с напитками. – Джейми медленно расползается в улыбке. – И в туалетах, там очень широкие подоконники, идеально для листовок. Майя, ты гений.

– Не просто же так я твой политический сообщник.

Джейми обнимает меня. Мое тело словно током пронзает.

И когда он отстраняется, я вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять…

Он тоже это почувствовал?

Но тут нас прерывают две девочки.

– Джейми! – кричит одна из них. На ней сарафан с цветочным узором. – Ты выглядишь очаровательно.

– Спасибо, Мэдди, – бормочет Джейми.

– Нет, серьезно. Я с трудом тебя узнала, – добавляет вторая.

– Андреа права. Тебе стоит сменить стиль, – кивает Мэдди. – Ходи везде и всегда в костюмах.

– Жаль только, никто не носит костюмы в повседневной жизни, – замечает Андреа.

– А ты начни! – советует Мэдди. – Если ты будешь носить костюм в школу и в торговый центр, как будто так и надо, возможно, остальные подтянутся тоже.

– Ладно… Это моя подруга Майя. – Джейми кивает в мою сторону.

– Привет! – улыбаюсь я.

Девочки оглядывают меня с головы до ног.

– Слушай, Джейми, – невозмутимо продолжает Мэдди, поворачиваясь к нему. – Ты видел, что надето на Элси? Красный с желтым! Но эти цвета не сочетаются.

– И белые колготки! Ужасно. Нужно сказать ей, – добавляет Андреа. – Именно так и поступают настоящие друзья. Нужно честно говорить, что мы думаем.

– Точно, – кивает Мэдди. – В такой ситуации я предпочла бы знать.

– Но даже если ей не идет ее платье, она ведь уже в нем пришла, – вмешиваюсь я. – Вы только расстроите ее.

– Иногда нужно быть жестоким во имя доброты, – поясняет Андреа.

– Верно подмечено, – торжественно подтверждает Мэдди.

Девочки прощаются и спешат прочь.

– Жесть, – говорю я, глядя им вслед. – Я только что в красках вспомнила, насколько эпически паршиво было в средней школе.

– Я бы ни за какие деньги туда не вернулся, – кивает Джейми.

Мы кладем на тарелки бейглы, мягкий сыр и фрукты. Мэдди и Андреа разговаривают с какой-то девочкой в красном платье и желтой кофте. Она улыбается, значит, до главного дело пока не дошло. Бедная Элси.

– Давай сейчас разложим листовки? – предлагает Джейми, когда наши тарелки пустеют. – К вечеринке я напечатаю новые.

Решено: мы разделимся и будем властвовать. Я положу стопку листовок на круглые столики у библиотеки, а Джейми убедит охранников разрешить ему оставить несколько штук на стойке регистрации. Еще стопку я оставлю в дамском туалете. Воплотив задуманное в жизнь, мы встречаемся в коридоре. За углом – банкетный зал. Оттуда доносятся музыка и разговоры.

Когда я подхожу, Джейми стоит ко мне спиной и фотографирует плакат. Подойдя ближе, я вижу на нем раввина – Якоба Ротшильда – и цитату. «Нам не стоит просто стоять и с тревогой смотреть на то, как растет и ширится расовая ненависть, которая угрожает Югу».

– Он сказал это в 1948 году, больше полувека назад, – говорю я, остановившись рядом с Джейми.

– Ага…

– Поверить не могу. – Я качаю головой. – Какая-то часть меня считает, что, если достаточно долго трудиться и достаточно упорно сопротивляться, мы получим свое «долго и счастливо», но…

– Понимаю, – кивает Джейми. – Перемены – процесс медленный. Даже слишком медленный, если честно. Но разве у нас есть выбор? Нельзя же сидеть и ничего не делать. Нужно бороться изо всех сил, если мы хотим перемен.

Я разглядываю его профиль. Никогда раньше я не думала, что хочу перемен и готова за них бороться: обычно все как-то наоборот. Перемены всегда выбивают меня из колеи. Но этим летом их столько, что это напоминает цунами: волна за волной, – пока не начинает казаться, будто ничего уже и не осталось, все смыло. И все же сейчас я смотрю на Джейми и улыбаюсь. Он прав. Иногда перемены – к лучшему.

Из храма мы выходим через боковую дверь. Тут так тихо и спокойно. С парковки открывается прекрасный вид. Пробки и толпы иногда заставляют меня забыть, насколько на самом деле красива Атланта. Небоскребы, зеленые деревья на горизонте, теплые лучи солнца, касающиеся нашей кожи. Я присаживаюсь на багажник Альфи. Джейми запрыгивает туда же и садится рядом: наши колени то и дело соприкасаются. Минуту мы сидим в уютной тишине.

Потом Джейми достает телефон и начинает нажимать на кнопки.

– Плакат выкладываешь?

– Ага. – Он поднимает глаза и улыбается. – Приобщаюсь к достижениям современного мира.

– Современный мир рад тебе.

– Спасибо, что приняла запрос. Теперь у меня двое подписчиков.

– Продолжай выкладывать фотографии, и у тебя их будет столько же, сколько у меня!

– Пятнадцать?

– Именно. Правильное целеполагание! – усмехаюсь я. – Но если серьезно, поверить не могу, что ты выложил тот дурацкий снимок, который сделал после нашей встречи с Россумом.

– Ты на нем такая милая!

– Фу, – морщусь я. – Я выгляжу безумной фанаткой.

– Не могу тебя осуждать. Это же был Россум!

– Тоже верно, – киваю я. – После всего плохого, с чем нам пришлось столкнуться, здорово было наконец встретить человека, ради которого все это затевалось.

– Я рад, что тебе он понравился. И спасибо, что пришла на бат-мицву.

– Ни за что бы не пропустила такую возможность, – говорю я. – Хотя подружки Софи, конечно… своеобразные.

– О да! Мэдди из них самая… своеобразная.

– Я тебе уже говорила: она влюблена в тебя, вот и все.

– Нет, – быстро возражает Джейми. – Она такая всегда.

– Уж поверь. Я всегда распознаю влюбленность.

Джейми краснеет. Я толкаю его плечом и смеюсь. Он такой милый, но даже не подозревает об этом.

– У меня после средней школы травма, – говорит он. – Думаю, именно поэтому мне даже находиться рядом с детьми этого возраста страшно.

– Вряд ли на этом свете есть человек, вспоминающий среднюю школу с нежностью.

– Софи. Возможно. Она дружит абсолютно со всеми.

– Ничего себе!

– Она бесстрашная. Не беспокоится о том, что о ней думают другие.

– Прямая противоположность тому, какой была я.

– Шутишь? Это ведь ты забиралась на крутящуюся штуку в «Прыжке» и делала на ней трюки, которым Цирк дю Солей позавидует. Половина детей на площадке собиралась на тебя посмотреть.

– Да перестань! Не было такого!

– Было. Думаю, у мамы даже чек на телефоне найдется. Было очень здорово.

– Ладно. Но все это я вытворяла в пять лет… в средней школе все иначе. Там было ужасно. Знаешь, бывают такие йогурты в пластиковых пакетиках, которые нужно выдавливать, чтобы съесть? Мама положила мне с собой один такой в первый учебный день в шестом классе, и я как-то умудрилась выдавить на себя сразу весь пакетик. Меня еще неделю дразнили.

– Ха, любитель! – фыркает Джейми. – Познакомься с профессионалом: я пригласил девочку, в которую был влюблен, на медленный танец во время Зимнего бала, но так волновался, что в итоге позвал ее на медлянец. И над этим до сих пор смеются.

– А что не так с медлянцем? По-моему, миру нужно такое слово! И чтобы оно обозначало румянец, который медленно появляется на щеках, когда романтический момент все длится и длится.

Джейми смотрит на меня, но я не могу прочитать его выражение лица.

– Что-то не так? – Я пожимаю ему руку. – Ты в порядке?

Он не отвечает, но по тому, как он кусает губу, глядя на меня, я понимаю: сейчас в его голове проносится целый вихрь мыслей.

– Просто, – говорит он наконец, – ты первая, кто услышал эту историю и не рассмеялся.

– Но это же мило, Джейми, и к тому же ты изобрел новое слово! Много ли людей может похвастаться этим?

Он смотрит мне прямо в глаза. До этого момента я не замечала, насколько близко мы сидим. Сердце у меня сжимается. И тут…

– Майя, я тебя люблю, – быстро говорит Джейми. – То есть… Я в тебя влюблен. Потому что… Ты веселая, умная, красивая, и мне нравится… нравится проводить с тобой время. И смотреть телевизор с тобой. И ходить с агитацией, и засыпать, не вешая трубку. Ты делаешь меня лучше и смелее, и… – Он нервно сглатывает. Широко раскрывает глаза. – Прости. Не нужно было все это говорить. Я не хотел тебя пугать. Я…

– Джейми, все в порядке. Дыши. – Я переплетаю наши пальцы. – Ты меня не напугал. Я просто…

Теперь уже мне приходится с трудом подбирать слова. Сара, Нолан, мои родители… в моей голове звучат отголоски стольких разговоров. Нужно подумать о многом, но чувствую я только прикосновение руки Джейми к моей и напряжение, которое пронизывает мое тело каждый раз, стоит взглянуть в его зеленые глаза. Джейми меня любит. Он в меня влюблен.

– Мята, – тихонько шепчу я.

– Мята? – Он наклоняет голову набок.

– От тебя всегда пахнет мятой. Это не плохо. Это хорошо…

– Наверное, это мой ополаскиватель для рта, – улыбается он.

Я смотрю ему в глаза. Чувствую тепло его пальцев. Его губы оказываются так близко. Я наклоняюсь к нему, пока между нами совсем не остается пространства. Он мешкает, прежде чем тоже податься вперед.

Он меня поцелует.

Кажется, мое тело решило не слушаться мозга. Я закрываю глаза.