Да, нет, возможно

Глава тридцатая. Майя

Не может быть. Не может этого быть.

Джейми убежал искать Гейба. Хочет накричать на него. Заставить удалить фотографию.

Ну а я? У меня в голове как на повторе крутятся все те же три слова: не может быть. Это, наверное, просто страшный сон. У меня такие были: лихорадочные сны, в которых я прихожу в школу без одежды и надо мной все смеются.

Но это не сон.

Мы с Джейми едва не поцеловались.

Мэдди нас сфотографировала.

Гейб выложил этот снимок в аккаунт Россума.

Он стал вирусным.

Джейми удалил его из ленты бабушки, но к официальному аккаунту Джордана Россума у него доступа нет, да и фотография уже разлетелась по сотне других страниц. Одно и то же фото, снова и снова, бесконечная зеркальная вселенная, в которой есть только мы. Это изображение словно выжжено у меня в мозгу. Мы с Джейми сидим на багажнике его машины. Плечи соприкасаются. Глаза устремлены друг на друга. Мои волосы немного закрывают лицо. Невозможно понять, что мы не целовались. Судя по тому, что говорят вокруг, мы вполне могли.

Дрожащими пальцами я нажимаю на кнопки и открываю ленту штаба Россума. Я никогда не читаю комментарии. Уже научилась. Но сейчас я не могу удержаться. Стоит мне пробежаться взглядом по первым строкам, и у меня падает сердце. У меня на глазах количество комментариев становится четырехзначным.

«Даааа! »

«Истинную любовь не остановить! »

«Она выпрямила волосы! Так красиво!»

«Он МИЛАШКА».

«Как неловко».

«Но сексуально».

«Он мог бы и получше, евпочя».

«Ну нет, она для него слишком хороша».

«Найдите другое место».

«Посмотрите, как у нее юбка задралась, кри-инж».

Каждый комментарий для меня как пощечина. А они все говорят: о моей внешности, о моей одежде. Конечно же, есть там и пара исламофобских заявлений, как без них. Я листаю страницу вниз, но никак не могу добраться до конца: новые комментарии продолжают появляться.

Один заставляет меня замереть: «А я ведь с самого начала говорила».

С самого начала говорила?

Тут телефон начинает вибрировать.

Сообщения. Ранья из воскресной школы считает Джейми симпатичным. Серена хочет знать, нужно ли поговорить со мной о вере и сексе. Люди, которых я не видела с тех пор, как закончился учебный год, присылают потрясенные – и восторженные – смайлики.

Целующиеся смайлики.

Сообщения все приходят и приходят. Я вижу среди отправителей Шелби: она спрашивает, все ли у меня хорошо. Но большинство номеров я даже не узнаю.

Мне хочется кричать. Хочется пинать стену.

Но меня мутит, я не могу ничего делать – и меня все меньше это беспокоит, потому что комната начинает кружиться перед глазами.

– Майя? – окликает меня кто-то. Джейми. На его лице читается неприкрытое беспокойство. Не знаю, давно ли он тут стоит. – Тебе нужно сесть, – говорит он. – У тебя такой вид, как будто ты сейчас упадешь в обморок.

Я опускаюсь на складной стул у стены, не чувствуя собственного тела. На Джейми я не смотрю. Не могу.

– Гейб ушел, – говорит он. – Но я его найду. И со всем разберусь. – Он опускается передо мной на колени. – Майя, прошу. Скажи что-нибудь.

Но о чем теперь говорить?

Джейми мягко кладет свою руку поверх моей. Я вздрагиваю. Он тут же убирает ладонь.

– Тебе нужно дышать, – тихо повторяет он. – Иначе правда упадешь в обморок.

– Как мне дышать? Как он мог?! И эти комментарии… – У меня перед глазами снова все плывет, на этот раз от слез. – Этих комментариев там столько, и становится все больше… и все говорят разное… То, что они говорят о нас… это же ужасно.

– Люди могут быть жестоки. Но нельзя поддаваться чужим словам, Майя. Они уже долго такое пишут и… – Джейми умолкает.

– Долго? – выпрямляюсь я.

Он закусывает губу.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Ничего не имею в виду.

– Джейми!

– Ладно. Мы с тобой постоянно появляемся на фотографиях для кампании, и люди, наверное… что-то себе придумали…

Я вытаскиваю телефон и начинаю листать аккаунт бабушки.

Вот видео «Раскудрявь Фифи».

Вот капкейки: я, Джейми и бабушка, у всех улыбки на лице.

Вот снимок из штаба. Я держу микрофон и с улыбкой кошусь на Джейми.

К каждой из этих записей сотни комментариев.

«Стоит смешить ее ради этой ямочки».

«Они точно скоро начнут встречаться».

«Представьте, какие милые будут у них детишки».

Комментарии, комментарии, комментарии.

И все – о нас.

– Ты знал, что про нас такое пишут? – Я не могу даже поднять на него глаза. Все это время посторонние люди препарировали наше поведение, придумывали историю любви, которой не существовало, а он и слова мне не сказал. – Джейми! В тот день, когда ты читал мне комментарии к видео… Среди них были такие?

– Не помню. Разве это важно? – краснеет Джейми. – Какая разница, что они там пишут?

– Большая разница! Огромная! Поверить не могу, что я сама не догадалась. Хотя все сразу становится понятно, верно? Гейбу все равно было, кто проинструктирует волонтеров. Он просто использовал нас для привлечения внимания и комментариев. – Я впиваюсь в него взглядом. – А ты знал.

– Обо всем этом я не знал! Честное слово, – настаивает он. – Это какие-то случайные люди.

– Случайные? – Голос у меня дрожит. – Тысячи людей строят какие-то теории на основании нашего поведения. Все это время строили. Неделями.

– Но какая разница, Майя? Я знаю, это может напугать. И прекрасно понимаю тебя. Но ведь эти люди ничего о нас не знают.

Он смотрит на меня так, как будто это не он, а я потеряла связь с реальностью.

– Логично, что тебе все равно. – Я смахиваю слезу. – Это ведь ты притворялся в Сети собственной бабушкой.

Джейми широко раскрывает глаза.

– Я ведь даже поблагодарила ее за то, что она на меня подписалась! Как думаешь, насколько глупо я чувствую себя теперь?

– Мне не стоило подписываться на твой аккаунт от ее имени, – говорит Джейми. – Это было ошибкой. Прости. Но читать тебе эти комментарии под видео было выше моих сил. К тому же мы ведь не делимся друг с другом всеми нюансами своей жизни, верно? Ты мне тоже не рассказывала, почему внезапно так увлеклась агитацией. А ведь это было только ради машины.

– Только ради машины? Ты действительно так думаешь?

– Но это же правда, разве нет? Это нормально, я могу понять. – Он опускает взгляд. – Но ведь именно поэтому ты мне написала в тот первый раз после нашего обхода, да? Потому что тебе пообещали машину?

Я ушам своим не верю. Да. Это правда. Может быть, именно это и мотивировало меня продолжить. Но если он действительно думает, что я занималась всем этим – агитацией, листовками, установкой знаков – ради дурацкой машины… мне нечего ему сказать.

Все наши встречи. Разговоры. Все бессмысленно. Ни о чем.

Я закрываю Instagram[29] и открываю приложение такси. Набираю трясущимися руками домашний адрес и встаю со стула.

– Я еду домой. Скажи Софи, мне жаль, что пришлось уйти так рано.

– Ты уходишь? Нет! – быстро возражает Джейми. – Давай все обсудим, Майя.

Телефон чирикает уведомлением. Водитель найден. Феликс. 4, 8 звезды. Будет через четыре минуты.

Я выхожу на парковку.

– Майя, постой! – Джейми бежит за мной следом. – Не надо так. Прошу. Нельзя, чтобы эта история помешала нашим чувствам.

– Чувствам? – Я резко разворачиваюсь. – Мы с тобой не можем встречаться, Джейми.

– Да, я понял. – Он нервно ерошит волосы. – Это ничего. Все эти свидания все равно давно устарели. Сейчас никто и не встречается…

– Дело не в выборе слов. Мы не можем быть вместе. Никогда. Точка.

– Но… – Джейми замолкает.

Я вижу грусть на его лице, и мой гнев тут же улетучивается. Его место занимает печаль. Не хочется говорить ему. Но и скрывать дальше – жестоко. Я и так слишком долго это откладывала. Нужно сказать правду.

– Все дело в моих родителях, Джейми. Мне нельзя ни с кем встречаться. Нужно было с самого начала тебе сказать. Прости.

– Родителях? – повторяет он. Я вижу, как меняется его выражение лица. Голос меняется тоже: становится тверже. – Неужели ты не можешь хотя бы принять на себя ответственность?

– В каком смысле?

– Ты уже взрослая, – резко говорит Джейми. – Тебе семнадцать. Если ты не хочешь быть со мной, не прячься за родителями.

– Но ты ведь знаешь, что я мусульманка?

– Так дело в твоих родителях или в твоей религии? Определись уже, Майя.

– И в том, и в другом, Джейми! И в моих родителях, и в религии. Мне нельзя просто взять и начать встречаться, все сложнее.

– Мы же почти поцеловались! – Он говорит громче. – Я признался, что люблю тебя. Если бы Гейб не вмешался, ты бы меня поцеловала в ответ.

– Да. – Теперь моя очередь отводить взгляд. – И это было бы ошибкой.

– Ошибкой… – тихо повторяет он. В глазах у него стоят слезы.

– Джейми… – Я делаю шаг в его сторону, но тут нас заливает светом фар. На парковку выезжает зеленая Kia. – Прости. Мне жаль, что все так сложно…

– Не сложно. – По его щеке сбегает слеза. – Я либо нравлюсь тебе. Либо нет. Все вот настолько просто.

– Джейми. – Я сжимаю его руку. – Я не так хотела провести этот вечер. Не получается объяснить тебе…

И тут впервые за все это время Джейми отстраняется и выдергивает руку.

– Ты все достаточно хорошо объяснила, – равнодушно говорит он. – Хорошей поездки. Попроси у родителей машину. Ты точно ее заслужила.

Я отхожу от него и сажусь в такси. Водитель трогается с места и выезжает на дорогу. Фигура Джейми становится все меньше и меньше, пока не пропадает из виду окончательно.

Раньше мне казалось, что люди, которые говорят о разбитом сердце, используют это словосочетание как красивую метафору. Не может же сердце, самая основа твоего существования, разбиться на кусочки.

Но когда машина выезжает на шоссе, я прячу лицо в ладонях.

И наконец позволяю себе плакать.