Да, нет, возможно

Глава третья. Джейми

– Тук-тук, – говорит бабушка вместо того, чтобы просто постучать. Раньше это казалось мне ее забавной особенностью. Теперь я знаю: она делает так потому, что в руках в этот момент держит поднос с едой, или собаку, или и то и другое.

Я сажусь на кровати и зеваю.

– Доброе утро.

Бабушка не заходит, только приоткрывает дверь.

– Милый, можешь не торопиться, но завтрак уже на кухне и ждет.

– Ага. Спасибо. – Я потираю глаза. – А ты?..

Щелкает замок на двери: бабушка уже ушла. Я снова зеваю и снимаю телефон с зарядки. Как обычно, за это время в общем чате накопился примерно миллион сообщений. Я просматриваю самое последнее, от Фелипе.

«Значит, завтра в девять Ты даже не представляешь, на какие жертвы я ради тебя иду».

Пока я листаю сообщения вверх, передо мной разворачивается хронология переговоров: Дрю рассказывает, какая горячая штучка Бет, девушка-бегунья, а потом прозрачно напоминает, что утренняя «группа поддержки» должна присоединиться к нему на школьном стадионе.

На часах 8:15. Обычно я стараюсь так рано в чат не писать. Не потому, что звук оповещения кого-то разбудит – Дрю и Фелипе способны проспать не только сигнал телефона, но и бурю, сирену тревоги – да что угодно. Но когда ты первым пишешь утром в общий чат – это как-то в целом не круто. А я всегда первый. Каждое утро. В такие моменты я чувствую себя тем парнем, который приходит на вечеринку точно в указанное в приглашении время. Точнее, чувствовал бы, если бы меня звали на вечеринки.

С другой стороны, нет смысла пытаться убедить Дрю и Фелипе, будто я, вопреки обыкновению, всю ночь безудержно веселился в какой-нибудь компании. Так что я отправляю в чат стикер с поднятым большим пальцем. А потом погружаюсь в обычную рутину: принять душ, почистить зубы, прополоскать рот, нанести дезодорант, надеть чистую одежду, все такое. Не знаю уж, какая из меня «группа поддержки», но я по крайней мере буду приятно пахнуть.

Когда я спускаюсь на кухню, мама и бабушка уже заняли свои обычные места, в руках у каждой – чашка кофе. Завидев меня, Бумер, лежавший у бабушкиных ног, тут же вскакивает.

– Доброе утро, солнышко! – Бабушка слегка треплет меня по плечам и целует в щеку. – Смотри-ка, нарядился. Сейчас я достану твой завтрак из духовки. Ты куда собрался?

– Дрю ждет, что я помогу ему понравиться какой-то девчонке.

– Разве он не встречается уже с той девушкой из «Стейк и шейк»? – поднимает на меня глаза мама, до того поглощенная чтением новостей.

– Они просто зависали вместе. Ничего такого… – Глядя, как бабушка наклоняется к духовке – Бумер, разумеется, вьется вокруг, – я замолкаю и подозрительно щурюсь. – Так, а почему это у меня на завтрак что-то особенное? Что случилось?

– Понимаешь… – Бабушка оборачивается и тепло улыбается мне. В руках у нее тарелка с тостами из халы. – Ты вчера так беспокоился из-за тоста, который нужно произнести перед халой, что я подумала… – Глаза у нее насмешливо поблескивают за стеклами очков в красной оправе. Я слежу за направлением ее взгляда и вздыхаю. – Тост из халы! – радостно заканчивает она. – Смекаешь?

– О да.

– Еще рано шутить на эту тему.

– О да. Слишком рано. – Я откусываю огромный кусок от тоста: он слегка хрустит на зубах, масла ровно столько, сколько нужно, никакого изюма. – Идея тоста как еды мне нравится. Идея тоста, который нужно произносить, – нет.

– Все будет хорошо, бубалех. Я не сомневаюсь.

– Зато я сомневаюсь. Очень сомневаюсь. Очень-очень сомневаюсь.

– Джейми, тебе правда стоит перестать так себя вести, – снова поднимает на меня глаза мама. – Это же как самосбывающееся пророчество. Ты так веришь в свою способность все испортить, что, естественно, портишь все и мешаешь такими мыслями самому себе.

– Но это не мысли, это правда.

– Неправда…

– Ма-ам. У меня очень плохо получается говорить речи. Это объективный факт.

Бабушка треплет меня по плечу. Мама хмурится.

– Милый, это ты так решил из-за собеседования, да? Забудь о нем. Я знаю, что все прошло ужасно. Никто и не пытается делать вид, будто все было иначе. Но ты все равно сможешь работать в политике. Просто подступишься к этому опыту с другой стороны.

– Ты самое главное упускаешь.

Маме, наверное, кажется, что я расстроен. Или что мне не нравится все лето составлять списки и выполнять поручения двоюродного брата. Что я предпочел бы бегать вверх и вниз по мраморным ступеням здания капитолия штата. Но меня печалит не отсутствие мраморных ступеней. И не поручения. Если бы сенатор Мэтьюс взял меня на работу, я все равно занимался бы тем же самым.

Меня печалит, что я ни на что не гожусь. Что даже по протекции не могу куда-то устроиться. Что действующий член сената штата открыл специально для меня стажировку, а я подавился собственной соплей.

Это не шутка: со мной именно это и случилось. Не знаю, как объяснить так, чтобы это звучало не слишком уж отвратительно, но у меня в горле собрался целый комок соплей, я запаниковал, начал откашливаться и спровоцировал рвоту. После чего провел где-то час в том самом роскошном туалете. Надо ли говорить, что место на стажировке я в итоге не получил.

Все это не слишком хорошо сочетается с моей мечтой однажды принять участие в предвыборной гонке. Давайте начистоту. Некоторым людям суждено менять историю. А некоторым – испачканную рвотой одежду в туалете.

– Тебе просто нужно больше практики, – продолжает мама. – И ты научишься разговаривать с незнакомыми людьми. Это все равно что тренировать мышцы, понимаешь? Если тренируешься, видишь результат. Однажды это войдет у тебя в привычку. И станет не сложнее, чем болтать с Дрю или Фелипе.

– Ага, – бормочу я, почесывая Бумера за ухом.

– Ты можешь начать прямо сегодня на мероприятии Россума. Например, попробуй поставить себе целью побеседовать с пятью разными людьми. Никаких серьезных разговоров, просто обменяйтесь парой замечаний. Или лучше попытайся начать беседу с кем-то одним, но по-настоящему. Для тебя это уже будет большим шагом.

– А Сири считается за собеседницу?

– Нет, Сири не считается, – устало улыбается мама. – У тебя же есть чистая рубашка, да? На пуговицах.

– Нет, я собирался пойти в грязной. И без пуговиц.

– Очень смешно.

На самом деле это правда смешно: мама почему-то до сих пор думает, что я не знаю, как правильно одеваться на официальные мероприятия. Я между тем был на всех встречах, которые организует Россум, – их уже дюжины две состоялось, даже больше. И мама должна бы об этом знать: это ведь она заставляет меня ходить на каждую, даже когда сама занята.

Бабушка ерошит мне волосы.

– Все будет хорошо. Я тоже загляну ненадолго. Проведем время вместе. Затусим.

Ненавижу это слово. Затусим. Нет, со словом-то все в порядке, мне сама идея не нравится. Покажите мне того человека, который хотя бы раз сумел обсудить что-то важное с теми, с кем тусовался? Все равно что пропустить все хорошее, что может быть в разговоре, и сосредоточиться на самом неприятном: нужно подойти, обменяться любезностями, попытаться решить, когда уже пора расходиться. При этом я не против оказаться в компании людей. Мне просто хотелось бы иметь возможность пропустить все вступления и сразу перейти к той части, когда мы сидим в уютной тишине, или шутим только нам понятные шутки, или обсуждаем сериал «Офис», потому что он нам обоим нравится, так что давай найдем в нем то, чего создатели не закладывали.

– Может, тебе пригласить Дрю и Фелипе? – предлагает бабушка.

– Очень сомневаюсь, что они придут на мероприятие в рамках избирательной компании.

– За спрос денег не берут. И кстати… – Она поднимается со своего места, чтобы подойти к стойке. Бумер тут же снова вскакивает, готовый следовать за ней хоть на край света. Но бабушка только вытаскивает из сумочки телефон, возвращается и кладет его передо мной на стол. – Ты знаешь, как добавлять ссылки в сторис в Instagram?[8]

– Ни разу не пробовал, – признаюсь я, включая экран. – Но вряд ли это так уж сложно.

– Ты сможешь разобраться? Спасибо, милый. Клянусь, подтвержденный аккаунт открывает передо мной целый дивный новый мир.

Я открываю приложение, стараясь спрятать улыбку. Две недели назад бабушка получила заветную синюю галочку и теперь ненавязчиво хвастается ею при каждой возможности. Даже Софи это достижение заметно впечатлило – впервые на моей памяти.

Потому что никто из нас не ожидал, что бабушкина страница станет настолько популярна. Она завела аккаунт после смерти дедушки, собираясь выкладывать туда фотографии мест, которые ему нравились при жизни, и снимки Бумера. А потом компания Creative Loafing сделала о ней короткое видео. Его несколько раз упомянули блогеры на YouTube. Нельзя сказать, что после этого бабушка прославилась, но в нашем округе – как минимум в Брукхейвене и его окрестностях – ее теперь хорошо знают. Гейб, конечно же, старается выжать из бабушкиной популярности максимум. Она, по-моему, не против, потому что сама истово поддерживает демократов. Но все равно странно. Когда бабушка в свои семьдесят пять стала официальным представителем избирательной компании в социальных сетях, моя роль неофициального представителя технической поддержки была предрешена.

В черновиках у бабушки уже сохранена история: фотография Бумера в бандане с логотипом Джордана Россума и информацией о сегодняшней встрече.

– Ты хочешь прикрепить к ней ссылку на сайт или на сбор средств?

– Та-ак, – наклоняется ко мне бабушка. – На сайт события, но давай сразу и вторую сделаем, со сбором. – Она снова садится прямо и тыкает меня пальцем. – Мне нравится твой ход мысли.

Разобравшись со ссылками – на это уходит не слишком много времени, – я отдаю ей телефон.

– Я на сто процентов уверен, что вся затея с завтраком была только ради этой просьбы.

– Не на сто. На пятьдесят, может быть? Да, пожалуй. Или на семьдесят пять? Тоже возможно.

Я улыбаюсь и качаю головой.

– Понимаешь, когда тебе столько же лет, сколько мне, и ты пытаешься вести Instagram…[9]

– Мне гораздо меньше лет, и у меня его нет.

– У меня в твоем возрасте его тоже не было, – пожимает она плечами.

Естественно, я прихожу на стадион раньше Дрю и Фелипе. Приходится торчать у трибун и делать вид, будто так и запланировано. Странно снова оказаться в школе сейчас, в самый разгар лета. Некоторые команды тренируются тут весь год, но это не мой случай. Тут всё не мой случай. На футбольном поле разминаются девушки из группы поддержки, не меньше дюжины бегунов кружит с разной скоростью по дорожкам. Я незаметно разглядываю их, пытаясь угадать, кто из них Бет. Знакомых лиц нет совсем. Что, вероятно, многое говорит о том, насколько часто я сам занимаюсь спортом.

Дрю и Фелипе появляются на стадионе где-то в 9:15, оба сонные, с опухшими глазами. Фелипе не вполне искренне дает мне пять, Дрю осматривает дорожки и выносит неутешительный вердикт.

– Ее здесь нет, – расстроенно говорит он.

– Бет?

– Поверить не могу.

– Может, она еще не добежала до тренировки, – бормочет Фелипе, сдерживая зевок.

Я усмехаюсь, а потом объясняю в ответ на их любопытные взгляды: