Переводчица

20

Чувствую себя сутенером, привёзшим элитную русскую проститутку арабскому шейху. Этот пижон не араб, конечно, но ведёт себя аналогично: общался я с одним таким, как под копирку. Сижу за его столом, ем его еду, и думаю, чего я хочу больше — чтобы она с ним потрахалась как следует, чтобы побыстрее заключить сделку и свалить, или чтобы отказала. Во втором случае контракт накроется медным тазом, к гадалке не ходи, но ещё вопрос, от чего я получу большее моральное удовлетворение.

Ещё это идиотское ограбление… Почему я не догадался взять копии с печатями? Почему вообще доверил документы Пименову? Ах, ну да, потому что это его работа. Юрист, мать его. Даже контракт нормально составить на смог… и кто его переводил? Так, ладно, это проехали. Составили бы нормально, я бы так и не оттаскал брюнеточку за лохмы, тут тоже свои плюсы. А сегодня ночью её прямо через стенку будет иметь этот пижон… Чё-то мне край как не нравится сложившаяся ситуация. Надо было брать ту, которую мать уволила, забив на идиотские бабские склоки. Если контракт ему нужен — подписал бы как миленький.

«Пс, парень… — тихо засмеялся гандон внутри меня, — хочешь, я озвучу, что ты чувствуешь?»

«Пошёл на хер» — чуть было не ответил вслух, но вовремя опомнился. Сам знаю.

«Это, батенька, ревность» — всё-таки добавляет, а я выдаю в лицо Ибрагиму, что имел его прекрасную Диану во всевозможных позах. Перефразировал, конечно, завуалировал, но он прекрасно понял. Чёрт нерусский.

Опять выставил себя мудаком, но к этому ощущению я уже почти привык. Вообще, странная херня, бабам почему-то нравится, когда я именно такой. И эта — не исключение, абсолютно такая же, как все.

— Как прошёл полёт? — заговорил пижон, а я оторвал взгляд от тарелки.

— Полёт — прекрасно, — отвечаю с улыбкой, — я наконец-то выспался.

«Тимур, остановись» — приказывает голос разума, передавая импульсы в мозг, но мозги у меня, походу, в штанах.

— Славно, — практически поёт в ответ и прячет улыбку, поворачивая голову и обращаясь к моей переводчице: — Диана, как себя чувствует Ваша мама?

— Приемлемо… — отвечает растерянными голосом, — откуда…

— Это не важно, правда? — вновь улыбается чёртов турок подозрительно белоснежной улыбкой. — Я рад, что ей лучше. Кстати, есть контакт в клинике в Израиле, там прекрасная кардиология, если понадобится помощь, не стесняйтесь, сделаю всё, что в моих силах.

— Спасибо, — лопочет в ответ.

Чувствую себя пятилеткой, пытающимся купить пачку чипсов за листики, сорванные с дерева у магазина. Консультация на лавке с гематологом явно не идёт в сравнение с иностранным кардиологическим центром. И его осведомлённость на счёт её семьи откровенно напрягает. Я вот так и не потрудился выяснить, чьи были те результаты.

«Потому что ты мудак» — констатируют хором все сущности внутри меня, демонстрируя поразительное единство.

«Потому что мне это нахер не упало! — резко отвечаю им всем, с остервенением мучая отбивную на тарелке. — Как и она сама! Своё я уже получил».

И вправду, чего я завёлся? Воспоминания о последнем перепихоне уже не поднимают дорогого друга с полпинка, хотя ещё свежи в памяти. Было круто, мне понравилось, с наилучшими пожеланиями, я пошёл. Пора завязывать, эта брюнетка в последнее время занимает слишком много мыслей. Приехал заключить контракт? Заключай и двигай дальше.

Ещё час вялых разговор ни о чём и я откладываю салфетку.

— Завтра будет сложный день, — говорю без тени сарказма.

— Да, пожалуй, нам всем стоит отдохнуть и набраться сил, — тут же отвечает турок и поднимается первым.

Надеюсь, шумоизоляция тут на уровне, я хочу наконец-то выспаться. Поднимаюсь к себе, падаю на кровать и практически сразу вырубаюсь, но снится всякое дерьмо. Просыпаюсь в поту и смотрю на часы отца на руке: два часа ночи. Тело бьёт озноб, хотя кондей я не включал. Может, был включен?

С трудом приподнимаюсь на кровати и падаю обратно. Нет, дело точно не в температура воздуха. Всё тело ломит, в башке туман, к горлу подкатывает тошнота. Акклиматизация, мать её… отлично. Раньше я спокойно переносил любые перепады, но близится сорокет и, походу, это всё же даёт о себе знать. Или просто надо меньше бухать.

Встать и доползти до балкона. Свежий воздух сто процентов пойдёт на пользу.

Едва распахнул створки, в лицо пахнуло морским бризом. Вот чем пахли её волосы…

Тряхнул головой, прогоняя воспоминания, сел в плетёное кресло, как старик держась обеими руками за спинки, вытянул ноги и шумно выдохнул. Успех. Сейчас полегчает.

— Всё нормально? — слышу встревоженный голос с соседнего балкона и слабо морщусь. От этой девчонки нигде не укрыться.

— Да, — отвечаю резко и хрипло.

— Ну, страдайте, Тимур Александрович, — фыркает в ответ.

Поворачиваю голову и вижу улыбку на её лице.

— Приятно, что мои страдания приносят тебе радость, — не могу удержаться от комментария, а она тихо хмыкает в ответ:

— Что есть, то есть.

Мои губы непроизвольно растягиваются в ответной улыбке.

— Быстро ты ночную смену отпахала, — говорю медленно. — Надеюсь, не филонила? Международный контракт, всё-таки…

— Я смотрю, Вам уже лучше и не нужны, ну, скажем, таблетки от тошноты, что лежат в моей сумке… — отвечает задумчиво-певучим голосом и шумно прихлёбывает шампанское из своего бокала.

— Меня не тошнит, — отвечаю, сглатывая.

Тошнит и ещё как. От одного только слова «тошнота» хочется перегнуться через перила и освободить желудок от ненужного груза с пряным привкусом. Слишком много пряностей.

— Тогда, получается, не нужно и симпатичное ведёрко, в котором стоит бутылка шампанского прямо под моими ногами, — продолжает издеваться игривым голосом.

— Пустая уже, да? — усмехаюсь в ответ и эта усмешка даётся ох как не просто.

— Эта работа меня доконала…. — капризно вздыхает в ответ. — Покоя нет ни днём, ни ночью. То одного самовлюблённого кретина ублажи, то горячему красавчику-клиенту вынь да положь…

— Я тебя ровно за этим и привёз. И, раз уж ты освободилась, организуй минетик по-быстрому, — хочется уязвить её побольнее за оскорбление, больше похожее на факт.

— Ведёрко одно, — отвечает со смешком, — кому-то придётся сдерживаться, глотая собственную рвоту, чтобы не уделать гостеприимному хозяину дорогую мебель.

Я успел только податься вперёд, а она уже перелезла через перила и подставила идиотское ведро, держа во второй руке бутылку шампанского и прихлёбывая из горла, пока я освобождаю желудок.

Откидываюсь обратно, глухо рыча, а она спрашивает тихо:

— Получше?

— Нахрена ты меня провоцировала? — хриплю в ответ, бросая на неё зверский взгляд.

— Потому что надо избавиться от того неправильного, что Вы, Тимур Александрович, успели слопать, — отвечает едко и уходит вместе с ведёрком, оставив шампанское на столике рядом со мной. Так же, через балкон, сверкнув голыми коленями в тусклом свете луны.

Через пару минут возвращается. Чистое ведёрко, бутылка воды и блистер с таблетками.

— Не надо, — отвечаю вяло, когда она протягивает пилюли, — просто акклиматизация.

— В день прилёта? — спрашивает, глядя на меня, как на идиота. — Похер, — бурчит себе под нос, кладёт всё на столик, забирает бутылку и возвращается к себе, закрыв дверь.

«А ведь она права…» — вздыхаю мысленно и выпиваю поллитра залпом, тут же хватаясь за ведёрко.