Коммунальный гарем

Глава 22. Воровской букет

Наутро после посещения, Виктора в коридоре остановила Света:

— Вить, ты мужик! Я и раньше знала, что ты офигенский, но сейчас…

Ее всегда томные, с двусмысленной поволокой глаза, в этот раз горели от восторга.

— Блин, чтобы мужик…! с голой бабой…! Да еще такой обалденной, как Людка…! И ничего, один минет…!

— Свет, да брось! Хватит! Блин, вы под дверью все сидели, что ли?

— Нет! Нет! — она горячо зашептала: — Все хотели тебе… приятное сделать, понимаешь? Да и Людку женщиной сделать…

— Ну и дуры! — неожиданно грубо даже для себя перебил Светку Витя. Повторил со злостью: — Ду-ры! Поняла? Мне такие «подарочки» не нужны! Вы живого человека под меня подкладывали! Блин! Воспользовались, что она такая в себе неуверенная… Так же жизнь можно поломать, запросто! Фиг знает, какой у нее муж будет? Запилит потом, вырастит в ней чувство вины, это же до конца жизни страдания…!

— Дуры, Витенька, дуры! — с энтузиазмом зашептала Светка. Казалось, грубость ее только завела. По крайней мере, теперь глаза ее затуманились еще сильнее. — Наш ты… Хозяин!

Она вдруг впилась в его губы, страстно и крепко. Витя даже испугался. Отпрянул, отстранил настойчивую соседку. Та ни капли не обиделась, наоборот, улыбнулась какой-то таинственной улыбкой.

— Ты сам еще не понял, — прошептала она загадочно и пошла к себе, покачивая крепкими бедрами под коротеньким, застегнутым всего на одну пуговичку халатиком. Обернулась, увидела, что Витя с улыбкой смотрит на нее, повернулась задом и игриво приподняла халат, обнажив красивую круглую попку без трусиков, а потом еще и повиляла тяжелыми ягодицами.

— Вот дурочка, — засмеялся Витька и пошел завтракать.

На кухне занимались своими делами соседки, но о вчерашнем никто не говорил, как будто ничего и не было. На Витином столе стоял горячий чай, бутерброды, на тарелочке — дымящийся голубец.

— Спасибо, девчонки, — сказал с искренней благодарностью Витя, обращаясь ко всем сразу.

— На здоровье, Витюш, — ответила за всех Наташа.

Люда тоже не показывала никаких признаков смущения или волнения.

Все было как обычно.

***

Вечером того же дня, около восьми, в дверь позвонили. Открыла Оля. На пороге стоял высокий молодой парень в желтой футболке.

— Можно Виктора?

— Сейчас… — Оля закричала вглубь квартиры: — Вииитяя!

Виктор подошел к двери.

Парень, опустив голову, протянул ему бежевую дамскую сумку:

— Вот. Приношу извинения.

Витя кивнул Оле:

— Позови-ка Маргошу, — сам взял сумку, щелкнул замочком.

Внутри, кроме кошелька лежали обычные женские принадлежности: потрепанная косметичка, ключи, несколько ирисок «Золотой ключик», голубенькая записная книжка, салфетки, платок, надкусанное уже подгнившее яблоко.

Осторожно подошла Марго.

— Здрассть… — сказала она тихо и приняла сумку.

— Проверь, все на месте? — Витя разглядывал стоявшего полубоком, готового в любой момент уйти вора.

— Да всё, всё! — Марго смутилась, и не хотела копаться в своих вещах.

— Ты проверь!

— Проверьте, прошу вас, — сказал парень и впервые глянул на Марго. Опустил голову. — Извините меня… эээ… Маргарита… Я не знал, что это… вы…

Марго мельком покопалась в недрах сумочки, затем пересчитала деньги. Ровно двести рублей, купюрами по десять рублей. Подняла голову на парня.

Улыбнулась.

— Ой… Молодой человек… Вы меня так напугали, — сказала она совсем без злости.

Парень снова потупился, даже немного покраснел, потом неожиданно достал откуда-то из-за спины шикарный букет полевых цветов.

— Это вам… компенсация… Извините еще раз…

— Воровать плохо, молодой человек, — сказала с укоризной подошедшая Наташа. — Это же кровно заработанные деньги! Если бы моя воля…

Витя взял ее за руку и сжал: не лезь.

— Всё хорошо! — сказал он негромко. — Молодой человек раскаивается. Не будем поминать прошлое. Иначе — глаз долой!

— Ой, вы это… зря… — Марго осторожно прижала букет к груди. Её было не узнать. Она, казалось, светилась.

— Я пойду… — сказал парень. Было видно, что ему очень неудобно. — Вы не волнуйтесь: больше ничего… такого… И если что… вы… До свидания!

Он чуть ли не бегом метнулся к лестнице.

— Девчонки… — только и могла сказать Марго, когда дверь закрылась. — Девчонки… И деньги все. И еще цветы! Я и не верила… Думала — наврать всегда легко. Это же не милиция… Уже и смирилась, что не вернут. А он…

— Это ему Чак сказал вернуть, — Вите не хотелось огорчать Марго, но правда есть правда.

— Что за Чак? — спросила Марго и резонно добавила: — А про цветы тоже этот Чак сказал?

Вите ответить было нечего. Возможно, Жало и правда букет принес от души? Кто человеческую душу поймет…? Ещё и воровскую…

Когда все разошлись по комнатам, Витя постучал в дверь Марго.

— Да!

Витя вошел. Посреди стола, на специально расстеленной нарядной скатерти, в красивой пузатой вазе, стоял букет, принесенный Жалом. Марго сидела на стуле перед букетом и смотрела на него. Она обернулась, увидела Витю.

— О! Витюш, заходи!

Тот прошел, сел на диван, напротив женщины. Он молчал, но улыбался во весь рот.

— Чего ты? — спросила с такой же широкой улыбкой Марго. — Рад?

— Очень! — сказал Витя. — За тебя!

— Спасибо… — она снова перевела взгляд на цветы. — Ты знаешь…? Мне уже сто лет цветов никто не дарил. Сам понимаешь, этот букет не от души… Не за то, что я такая… какая-то особенная… Это просто компенсация за причиненные волнения. Но… Мне это неважно. Я вдруг снова почувствовала себя женщиной…

Вите было и радостно и грустно одновременно. Радостно — понятно почему, а вот грустно… Такая хорошая, красивая женщина — и не чувствует себя Женщиной. Не чувствует себя счастливой. Радуется букету от вора, потому что не может получить его от любящего мужчины. Считает себя невезучей, хотя достойна счастья не меньше других.

— Маргош, а сколько тебе лет?

— Тридцать два. Я выгляжу старше?

— Немного… Так вы со Светкой ровесницы?

— Ага. Знаю, она выглядит моложе. А я, вот, старше…

Витька откинулся на диване и стал пристально рассматривать Маргариту. Та смутилась и махнула на парня рукой:

— Витюш, прекрати! Я знаю, что не Мерлин Монро…

— Да нет… Наоборот, я думаю, что ты красивая женщина. Просто… Тебе нужно немножко больше дерзости!

— Думаешь? — задумалась женщина, потом встала и подошла к зеркалу. — Слушай, ну скажи, на твой взгляд… на мужской взгляд: что мне… подправить?

Витя встал рядом с ней, чуть позади. Они стали смотреть на отражение Марго.

— Честно?

— Честно.

— Без обид?

— Ну хватит уже. Говори скорей!

Витя перебрал Ритины темные волосы, ровными прядями лежащими на плечах.

— Во-первых, я бы, будь я тобой, сделал другую прическу. Короче. Что-то типа карэ.

— Думаешь? — Маргарита покрутила головой, рассматривая волосы с разных сторон. — А так они…? Некрасивые?

— У тебя лицо яичком, да ты и сама худощавая и довольно высокая, получается всё, как у тети Моти. Короткая стрижка, думаю, молодит. И цвет… Темный тебе совсем не идет.

Витя пошарил глазами по комнате, схватил со стула светло-желтое полотенце, прикрыл ими волосы Марго.

— Вот! Видишь? У тебя светло-карие глаза, и со светлыми волосами они хорошо сочетаются. И прическа должна быть попышнее…

— Ага, — обрадовалась Марго. — А еще?

— Еще? Нуу… Не знаю, говорить или нет.

— Говори, — она игриво ткнула его кулачком в грудь.

— Договорились не обижаться…! Ну, слушай. Тебе тридцать два, а большинство твоих нарядов темные и длинные. Маргошечка… Это преступление! Прятать такую прелестную фигурку под этой серостью и коричневостью. Фу. Все бесцветное. И ты получаешься бесцветной.

— Правда…? — удивленно протянула Марго. — А ты правда думаешь, что у меня хорошая фигура?

— Само собой! Я же видел тебя в первый вечер знакомства, на сабантуе, ты была в розовом платье, до колена. И выглядела великолепно, и моложе… Ты худенькая, на тебя все пойдет. Ножки красивые, можно их не скрывать…

— А я думала, как костыли… — задумчиво сказала Марго и вдруг расстегнула и сбросила халатик. На ней остались розовые трусики в красную полоску и белый бюстгальтер. — И еще мне казалось, я слишком худая. Вон, Олечка, с ее комплекцией: отбоя от мужчин нет…

— Глупенькая, главное, не толщина бедра. Главное — умение подать себя. Ты и макияжем совсем не пользуешься…

Он отошел, критическим взглядом осмотрел полуобнаженную женщину.

— Нет, фигурка классная, — повторил Витя. — Только вот бюстгальтер… Не сердись, но он для… эээ… совсем взрослых женщин. А ты еще молоденькая. Широкие бретельки, грубая ткань… Есть же, наверное, более молодежные модели.

— Сейчас, — Марго кинулась к шкафу, повозилась, достала маленький серенький бюстгальтер, — помоги расстегнуть.

Она повернулась спиной к Вите, тот расстегнул застежки. Марго, не стесняясь, одела спрятанный бюстгальтер, покрутилась перед зеркалом, снова повернулась к Вите:

— Ну?

— Во! — Витя поднял большой палец вверх. — Другое дело.

Серенький действительно был гораздо интереснее. Грудки в нем стояли вверх, а не висели, как прежде.

— А ничего, что в этом чашечки прозрачные? Соски видно же…

— Ох, Маргоша… Я тебя умоляю! Светка вон, иногда и вообще без бюстгальтера ходит, с ее-то размером… и ничего. Не представляю, как она на работе, в белом халате, сидит. Та же все чуть ли не как на ладони!

Они посмеялись. Марго посмотрела Вите в глаза:

— У Светы ведь грудь красивее? И более упругая? — не отводя глаз, она приспустила чашечки, обнажив свои небольшие аккуратные полушария.

— Маргоша…! Твои не хуже. Каждая грудь по-своему прекрасна. Спроси у любого мужчины, какая грудь ему нравится больше всего, и он начнет выдумывать… Крупная, да чтоб ареолы маленькие, да чтоб соски твердые… А встретит реальную женщину с прямо противоположной грудью, за уши не оттащишь! На словах все гурманы: устриц им подавай, а дома картошечку жареную за обе щеки уминают, да нахваливают от души!

— Спасибо, Витюш, — Марго обняла Витю, нежно прижалась. — Ты знаешь, что женщине сказать.

— Итак! Волосы! Раз. Макияж, поярче. Два. Одежда, белье, всё современное, яркое, дерзкое. Три. Больше позитива. Четыре. Верь в людей! Пять. Верь в себя. Ты офигенная! Шесть.

— Слушаюсь! — засмеялась Марго и шутливо отдала честь.

Она заправила груди в бюстгальтер, накинула халат.

— Мне этот, — она присела рядом с Витей и указала на грудь, — бывший подарил. А я решила: не буду носить! Но и выбросить не решалась.

— Почему решила не носить? Он же тебе идет!

— Просто… Просто он — еще одно напоминание, которое подтверждает, что я несчастливая. Моего мужа увела моя же лучшая подруга. Представляешь, я прожила замужней всего год… А потом однажды твой любимый возвращается домой за полночь, рот до ушей, и говорит: «Ритусь, я человек честный, обманывать тебя не хочу, тем более, что сейчас я самый счастливый мужчина на свете!» Переспал, говорит, с Мариной, и вот: от нее без ума. Уходит к ней! А Маринка эта — моя лучшая подруга с детства, с первого класса! И как мы поженились, была другом семьи, ну просто как родня. И в кино мы втроем, и на природу, и она к нам в гости через день, и мы к ней… Когда они успели влюбиться — ума не приложу. Она его ведь даже поругивала по поводу и без: не очень внимательный, ленивый, не бреется, готовить не хочет. Оказалось, всё это можно простить. Кто у них кого соблазнил — не знаю, да и неинтересно мне. Видимо, лучше меня моя Марина оказалась.