Коммунальный гарем

Глава 8. Виктор Михайлов

Стоит немного остановиться и рассказать о Викторе.

Он родился тридцатого декабря тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года в городе Саратове.

Мать растила его одна. Кто Витькин отец, она не рассказывала, но туманно намекала на гуляющую в венах сына цыганскую кровь. Откуда она там взялась, трудно было представить.

Тем не менее, факт остается фактом: Витьку постоянно тянуло на приключения.

Витина мама не была образцом женщины для подражания, о такой не напишешь всю правду в школьном сочинении на тему «Почему я люблю свою маму». Витька в таком случае ограничивался фразой: Моя мама очень красивая, что нисколько не противоречило действительности. Однако свою красоту она не посвящала какому-то одному счастливцу. Нет, она считала, что красота должна принадлежать всем.

Сыном она интересовалась постольку-поскольку, вспоминала при выходе из запоя и из загула. Работала Витькина мама то дворничхой, то уборщицей, поэтому даже подделка под джинсы Витьке была не по домашнему бюджету.

С раннего детства Витька научился многому.

Во-первых, красиво врать. Правдоподобно. Приукрашивать. Недоговаривать. Говорить то, что от тебя хотят услышать.

Во-вторых, полагаться только на себя. Если мамы нет дома третий день, край готовить что-то самому, из подручных продуктов.

В-третьих, добиваться всего собственным трудом и знаниями. Сердобольных бабушек и дедушек, которые могли бы подарить три рубля на день рождения, или пустить переночевать во время маминой попойки у Вити не было. Так что первый замок на дверь в свою комнату он поставил в десять лет, а в тринадцать распугал готовых подраться ухажеров самодельным пугачом, сделанным из выплавленного свинца.

Несмотря на такое нетипичное для детей детство, Витька не озлобился. Наоборот, он был очень любознательным, веселым, человеколюбивым и отзывчивым.

Он рано узнал, что дяди и тети не только целуются, но и раздеваются догола (впрочем, не всегда), и смешно балуются друг с другом. От этого баловства появляются малыши.

Ко времени окончания школы и поступления в Московский химико-технологический Витька умел неплохо готовить, спокойно штопать дырки на одежде, пользоваться швейной машинкой, утюгом, стиралкой, мыть полы и заниматься прочим домашним хозяйством.

Учился он хорошо, ум имел живой, брал не зубрежкой, а действительным вниканием в науку.

Кроме того, у него очень хорошо был подвешен язык. Поступив в институт и получив право на вселение в общежитие, Витька уболтал комендантшу (которая потом все пять лет называла его не иначе, как сыночек) на редкую одноместную комнату, предназначенную в обычное время для семейных студентов.

Так что заниматься учебой ему не мешали беспокойные соседи, которых всегда хватает.

Учился Виктор хорошо: привычка со школы в первую очередь делать домашние задания, а потом уже все остальное, сыграла положительную роль.

Однако не стоит думать, что парень был угрюмым замкнутым отличником, сидящим в своей норе, о существовании которого едва кто в общаге знает.

Наоборот: вокруг него постоянно крутились друзья, и вились девушки.

Во-первых, у Витьки всегда можно было списать, он никогда никому не отказывал.

А во-вторых, если собственная комната занята, можно было попроситься к Виктору «пообщаться с одной чиксой». Виктор с понимающей улыбкой давал страждущему студенту ключ, назначал время, в которое надо было уложиться, и уходил. Видимо, кроме цыганской, кровь его частично состояла и из маминой плазмы.

Что касается девушек, то цыганская (вероятно) кровь на уровне инстинктов притягивала к Виктору слабый пол. Он был, хотя и невысоким, но крепким пацаном, с густыми красивыми черными волосами, рельефными скулами, ясными открытыми глазами и подвешенным языком. А что еще нужно девушке в общежитии, впервые почувствовавшей свободу от родительской опеки и школьной ответственности.

Девственность Витька потерял в первый же месяц проживания в общаге.

Однажды, после того, как компания однокурсников, отмечавших в его гостеприимно распахнутой комнате какой-то никому неизвестный праздник (день рождения Винни Пуха?), бывший всего лишь поводом выпить портвейна и снять партнера, глубоко заполночь покинула место попойки, чтобы разбрестись по комнатам или пойти погулять по пустынному ночному городу, оказалось, что Виктор остался наедине с девушкой Леной, учившейся двумя курсами старше.

Девушку он увидел впервые.

Лена не тянула кота за яйца. Она по-хозяйски закрыла дверь на шпингалет, сделала свет поинтимнее, набросив на настольную лампу тут же снятый собственный халат, и игриво подтолкнула открывшего рот парня на кровать с продавленной сеткой. Сама села сверху, не спеша сняла с обалдевшего Виктора футболку и впилась в его губы своими губами, отдававших Агдамом и сигаретами.

К счастью, Виктор (спасибо, мама, за твои невольные уроки!) уже знал, что к чему. Он ловко освободил достаточно крупные для студентки третьего курса груди из объятий тугого лифчика и немного размял их. Лена сладко застонала и запрокинула голову.

Вдохновленный таким звуковым одобрением партнерши, Витя припал губами к манящему крохотному соску, почти не окруженному ареолом, но уже собравшемуся в ягодку. Девушка, всё еще не опуская голову, протяжно и мучительно выдохнула. Она ничего не говорила, как и Виктор, но что тут скажешь? Юность прекрасно разбирается в таких вещах без диалогов.

На Лене оставались еще трусики из серии Неделька, с надписью «пятница». Виктор уже начал их стягивать с бедер партнерши, когда девушка неожиданно устремилась ртом к освобожденному из-под спортивных штанов члену. Это было для Виктора неожиданностью, и «пятничка» так и осталась на Лене. Виктор же, пораженный неземным блаженством, доставляемым ему проагадмленными губами Лены, откинулся на кровать и поплыл по волнам неземного блаженства. Это было так бесстыдно! Это было так не по-комсомольски! Это было так сладко!

Впрочем, Лена не особо углублялась в эту часть интимного процесса. Она, по всей видимости, имеющая достаточный опыт общения с мальчиками в постели, не тянула вышеназванного кота за вышеназванные органы.

Леночка быстренько скинула оставленные партнером на полпути трусики, залезла на лежащего все еще в блаженном угаре прерванного минета Виктора и мгновенно ввела его массивный ствол в свою жаждущую последние две недели заполнения интимную полость. Девушка была возбуждена, лепестки входа уже хорошенечко покрылись женским соком, обильно выделенным при виде Витиного цыганского богатства, боеголовка молодого человека блестела от Леночкиной слюны, очень предусмотрительно нанесенной на орган женского счастья.

Поэтому Витя скользнул в Лену легко. Девушка (хотя, какая она, к черту, девушка?) снова громко выдохнула и сказала «Аааааааааааааааа…» Парню фактически не пришлось ничего делать самому. Если только корректировать волны удовольствия, накатываемые на Лену в результате массажа ее грудей.

Витя, парень вежливый и обходительный, был немного удивлен тем, что Лена хотела не легких, еле ощущаемых задротских поглаживаний, а крепкого, по-мужски властного мацания жадных до ласк сисечек, от которых она болезненно и благодарно охала.

Витя был послушным мальчиком и дал партнерши всё, чего она хотела. Он крепко сжимал груди, на секунду пугаясь, что всё-таки сделает даме больно, замирал, когда Лена шептала: «ша, ша, не кончай, я еще не…», шлепал красивый девичий зад, прислушиваясь, как сокращается пещера Леночкиной страсти, смотрел с вожделением и обожанием в зеленые восторженные глаза своей первой женщины.

Первый раз дама кончила буквально минут через семь. Изголодалась! Потом на пятнадцатой минуте, когда Витька приподнялся и куснул партнершу за сосок. И наконец — когда Виктор, предупредив: кончаю! Стал изливаться в свою благотворительницу.

Наконец, они освободились из объятий друг друга и вытянулись на кровати, прижавшись друг к другу.

— Слушай, — сказал Витька, — а ты можешь забеременеть?

— Дурачок, — прошептала Леночка, — я стащила у мамы таблетки. Выпила перед тем, как идти к тебе.

— Так ты с самого начала планировала со мной потрахаться? — засмеялся Виктор.

— Потрахаться планировала, — уклончиво ответила Леночка.

Она чмокнула Витьку, вытерла текущую по бедрам жидкость «пятничкой», набросила халатик и убежала.

Парень закончил институт с хорошими оценками и по распределению шел в первых рядах. Он выбрал Химкомбинат, потому что ему посоветовала комиссия по распределению. Виктора в вузе знали как способного молодого человека, не отличника (а кому они вообще нравятся?), а обычного умного специалиста, который не зубрит тупо, а думает. Поэтому председатель комиссии, старичок с донкихотовскими усиками и в круглых очках, ткнул в одну из строк списка вакансий:

— Я бы советовал вам сюда. Послушайте старика.

Остальные члены комиссии закивали, а одна из даму в строгом костюме (наверное, представитель роно) сказала:

— Жильем вас там точно обеспечат.

Это и определило Витькин выбор.

Понимаете теперь, почему Виктор так противился месту в коммуналке?

И все же сейчас, спустя неделю после вселения в коммунальный женский рай, Виктор уже не жалел о своем согласии.

Первым делом он отремонтировал звонок. На подъемные, выделенные комбинатом, купил новый замок, более крепкий, который не захлопнется от сквозняка, врезал его и ручил каждой из соседок по ключу.

Залез на стул, придерживаемый Наташей, и сменил лампочку в коридоре. Разобрал подтекающий водопроводный кран на кухне, заменил прокладку и снова собрал.

Привел в порядок смывной бачок в туалете. Сделал техобслуживание самодельного душа.

Когда он мыл руки после очередных хозяйственных работ, на кухню вышла Наташа.

— Таак. Виктор.

Она улыбалась. Витька с удивлением смотрел на нее:

— Что, теть Наташ?

— Я тебя сейчас убью! — она шутливо ткнула его в плечо. — Какая я тебе «теть»? Мне всего сорок шесть. Я не хочу чувствовать себя старухой.

— Какая ж ты старуха? — Витька оглядел подтянутую фигуру в легком халате, стройную ножку, выглядывающую из разреза до самого верха бедра, красивые длинные пальцы. — Я б…

Он запнулся и чтобы не стесняться, снова отвернулся к раковине.

Наташа от чего то покраснела, постаралась запахнуть халат, потом вспомнила, что Витька видел ее голой. И она даже повернулась к нему т посветила своими прелестями. Это воспоминание бросило ее в жар, и Наташа почувтвовала как краснеет ее шея и уши.

— Кхм… Виктор… Я собственно… Хочу выразить нашу общую благодарность. Ты для нас…

— Да брось, теть… ой! Брось, Наташ. Я ж от души. А потом — это же и мой дом тоже. Теперь — и мой. Вы мои соседи. А соседи иногда — ближе семьи…

Витька домыл руки, вытер их полотенцем. Подошел к столу и стал думать, чего бы приготовить?

Наташа, похоже, угадала его мысли, и торжественно провозгласила:

— Девчонки хотят сегодня вечером устроить сабантуйчик. За знакомство, так сказать. Ну, и в качестве благодарности.

— Да я с работы только. Если честно, устал… Наташ. Да и чего вам затеваться? Спасибо вот сказала — и вся благодарность.