Я — твои неприятности + Бонус

Глава 21. Елена

Совершенно непонятно, почему мой язык еще не отсох к двадцати пяти. Столько раз я его проклинала за безмозглую болтовню. И вот теперь снова страдаю от излишней инициативности этого деликатеса. Что за гребаная необходимость затыкать все дыры собой в неурядицах? Ну и овечка же я!

Нет, конечно, меня честно учили ездить. И, честно, у меня неплохо получалось. Но в этой машине не работало ничего — ни сцепление, ни переключатель передач, и сиденье туда-сюда ходуном ходило! Боже!.. Еще и в зад тычется какая-то проволока из него!

Но психовала я не только поэтому. Из-за собственной тупости и перманентном желании выпендриться, хватая тысячу задач на себя, я не только оказалась в эпицентре этой истории, но и вынуждена перегонять рассыпающуюся на каждой кочке тачку. Ничему тебя, Лена, жизнь не учит! Ты даже кружку в офисе сама моешь, хотя на это есть специально нанятый человек! Такие исполнители, как я, никогда не станут руководителями! Неумение не то что делегировать, а тупо не лезть в то, за что ты вообще никаким боком не отвечаешь! За целостность развалюхи Таши! Бред! Застрелите меня кто-нибудь! Чтоб не мучилась!

Вот Таша молодец! С ее хваткой и наглостью хамоватой торгашки она сможет добиться многого. Перед такими прущими напролом шлагбаумы на пути сами откидываются, лишь бы не зацепило… Она любого прогнет и вынудит сделать так, как ей надо. А мне что — с моей робостью, неумением сказать «нет», когда просят… так и будут ездить на моем горбу все кому не лень, потому что я сама это позволяю.

На Ташу еще и приличное наследство свалилось от почившего бомжа… анекдот прям. Кому расскажи — не поверят же! За что ей такие бабки? Что за вселенская несправедливость?! Я гранит лингвистической науки сгрызла до последней крошки! Каждый будний день ни свет ни заря тащусь на остановку, до позднего вечера ношусь по офису как заведенная… и все, что мне светит — сорок кошек и воспоминания о запахе моря? А Таша в моем возрасте уже, поди, и черную икру попробует, и вместо этого тазика белый «Мерседес» себе купит!

Кажется, до этого дня я в жизни никогда не скрипела зубами, но, как говорится — с кем поведешься. Вот только у Слона есть чем платить за рестайлинг своих бивней, а у меня только на то, что в бесплатной поликлинике ставят.

Я тащилась следом за сверкающим задом Витиного внедорожника и едва не ревела от собственной никчемности. И еще больше от того, что как только мы доедем до Москвы, наши пути со Слоном разойдутся. А я вместо того, чтобы провести с ним последние часы, сама, по собственной дурости, подвязалась гнать эту сраную развалюху девчонки!

Девчонки, что сейчас наверняка строит глазки моему Витюше. Кокетливо задирает свой сарафан на загорелых ножках… Я хоть тоже еще молодая и привлекательная, но… она моложе. Сочнее. Гораздо нахрапистее. И уж точно искуснее меня в постели… Да какой постели! У меня так и не случилось ни одного красного крестика в календаре!

Тонированное заднее стекло внедорожника не давало мне увидеть ничего, что происходило между Слоном и Ташей. Но с моим умением создать из ничего салат, шляпку и скандал… оно служило мне большим экраном телевизора, где мне рисовались улыбки Витюши этой нахалке. Ее томный, призывный взгляд, и к моему стыду, даже ладонь Таши на его «хоботе»...

Чтобы отвлечься от раздирающих душу мыслей, я решила включить хоть какую-то музыку на магнитоле Череповско-Ташиной тачки. К моему ужасу, ни одна радиостанция не ловила сигнал на этом отрезке дороги. Что не удивительно — ни одного строения не видать. Только поля да леса.

Уже было отчаявшись, я ткнула последнюю кнопку и — о, чудо! Из скрипящих на кочках динамиков полилось знакомое: «Дым сигарет с ментолом…».

— Пьяный угар качает!.. — растягивая фальшивую улыбку, завыла я.

Но, едва встрепенувшееся настроение, тут же смачно выругавшись, усвистело вдаль…

Окно с пассажирской стороны внедорожника открылось, и оттуда высунулась рука Таши с зажатой в пальцах сигаретой. Твою ж налево! И минуты не прошло, как я зареклась поминать эту малолетку по матери!

До полного моего озверения не хватало только ремонта на дороге, но, разумеется, Вселенная и тут молниеносно откликнулась на мою «просьбу». Асфальтированная дорога впереди была перекрыта бетонными блоками и техникой, и, следуя по указателям объезда Витя, свернул на параллельно идущую грунтовую. Он — легко и непринужденно на своем мощном дирижабле, я — воя и чувствуя, как позвоночник осыпается в трусы, поближе к месту, где от торчащей из сидения проволоки уже синяк на половину задницы.

Из-за поднимаемого джипом огромного облака пыли мне пришлось отстать от Вити на приличное расстояние. Им там с Ташей хорошо в комфортабельной тачке с отличной изоляцией, а в этом тазу пыль в секунды осела барханами на панели и на Лене.

Психоз подкрадывался незаметно, и я готова была намеренно сбросить этот металлолом в кювет и сказать, что там ему и место, как внезапно мне и в этом помогла Вселенная…

Какой-то дебил не придумал ничего лучше, чем обогнать меня на этой узкой временной дороге, при этом так опасно вильнув в мою сторону, что я по инерции дернула руль вправо.

— Что ты творишь, придурок! — проорала я в закрытое окно, но вложила в мимику столько мата, что сложно было не догадаться о моей злости на лихого водителя.

Под днищем таза что-то хрустнуло, крякнуло, и машину повело в сторону откоса без моего на то желания.

«Осторожнее надо быть в своих мыслях, Леночка!» — в панике ругала себя я, чувствуя, что машина окончательно перестала меня слушаться.

К моему страху оказаться летящей вниз по насыпи, добавился и ужас от догадки, что эта машина слева поравнялась со мной неспроста… Торчащий из заднего пассажирского окна ствол калаша — исчерпывающее тому доказательство.

Постоянно чуть высовывая нос машины вперед, эта свора головорезов виляла перед моим капотом на своей громадной машине, вынуждая сбрасывать меня скорость все больше и больше…

— Витя… Витенька… — жалобно заскулила я, до побелевших костяшек вцепившись в руль и пытаясь удержать непослушный «пепелац» на дороге.

Снаружи доносился какой-то дикий скрежет и свист, но корыто продолжало двигаться, никак не реагируя на мои пляски на педали тормоза. К стволу в окне моих незваных компаньонов прибавилась страшная бандитская рожа с огромным шрамом на половину лица.

— Где же ты, Витюша? — рыдая и трясясь уже не от неровностей дороги, пищала я, вглядываясь в быстро удаляющуюся черную точку впереди в клубах поднимаемой пыли…

«Он попросту не видит в зеркалах, что происходит сзади», — дошло до меня, что в таком плотном облаке песка, вышвыриваемого мощными колесами джипа, у Вити нет шанса разглядеть не то что торчащий из окна преследователей ствол, а даже машину…

Послышался хлопок лопнувшего колеса, и в эту же секунду машину понесло вниз под откос, со скоростью света приближая к капоту землю.

— Мамочка… — запищала я, выпуская руль и закрывая голову руками.

В последнюю минуту жизни, в таких стремительных условиях, когда еще минуту назад ты строил планы, пусть на безрадостную, но жизнь, наверное, люди не успевают ни о чем подумать. И я не успела.

Последнее, что мне померещилось перед ударом — лицо Вити. То, как он смотрел на меня там, в пещере на пляже… С неистовой страстью, смешанной с восхищением. С таким безумным блеском, который невозможно изобразить намеренно.

Лучше бы я промолчала, увидев Ташу… И осталась бы с ним там на всю ночь. Грелась бы в его объятьях и слушала биение его сердца, сложив голову на могучую грудь Слона…

Мечты об овациях в офисе и премии размером с четыре тома «Война и мир» рухнули в одночасье. С громким и совсем не торжественным «бабах» тазик Таши нашел свою гибель в канаве с прекрасными дикими ромашками и колокольчиками. Звуки падающих осколков стекла и скрежета сминающегося металла я слышала уже словно сквозь беруши.

— Земля тебе… машинным маслом, — пробормотала я, честно говоря, искренне считая, что бедолага наконец-то отмучилась.

А еще — правильно говорят, что дуракам везет. Теперь я это на собственном опыте знаю. Из всех возможных вариантов — вылететь через переднее лобовое стекло, остаться зажатой вдавленным в салон двигателем, удариться головой, сломать, разбить… ничего. Единственное, от чего я готова была заорать в полный голос — разодранная проволокой ягодица. По ощущением… прям конкретно. От уха до уха. От Москвы до Аляски.

Но визжать и взывать к помощи мне помешали эти обезьяны с «калашами» наперевес, окружившие тазик, как голодные дворовые псы помойку.

— Девка одна! Я же говорил, этот недоумок не схиляет свою бабу грохнуть! — крикнул остальным тот, что подошел первым и уже успел заглянуть в салон.

Направив на меня ствол, он поджидал, когда дойдут остальные его сообщники, а я мысленно прощалась с жизнью, отсчитывая последние секунды.

Что? Кто меня грохнуть не схилял? Или не меня…

— Постойте! Я не Таша! — завизжала я, выставляя ладони вперед, и зажмурившись, будто эти защита каким-то магическим образом способна уберечь меня от автоматной очереди.

— А нам какая нахуй разница, Таша ты или нет? — возразил мужик, и тут к нему подлетел…

Ого! А ведь я его уже видела?

— Вот ты, Круглый, по жизни идиот, да? — заорал тот самый мужик, который передал мне мишку. — Хули ты ей «калаш» в табло тычешь? Ты понимаешь, что ее теперь тоже надо валить?

— А? — охренел Круглый, а тем временем подбежал третий мужик. — Слышь, Большой, а чо он ваще? Слышь, Лысый, а чо ты гонишь?

— Чо, чо, через плечо! — заорал Лысый. — Этот лох бабе «калаш» засветил!

— Ты тоже ей «калаш» засветил, — сказал Большой. — Ну и вали ее тогда, пока мы всей трассе нахуй ничего не засветили!

— Я не Таша! — завизжала я, опомнившись. Впрочем, им ведь и правда уже все равно. Сначала прикончат меня, а потом…

А потом догонят Ташу и Витю! Их трое, а Витя раненный… Настоящий животный страх сковывал внутренности, затылок сводило так, что я чувствовала сжимающиеся на нем ледяные обручи — физически.

Но… Нет! Я не могу подставить Витю… Мне все равно уже не выбраться из этой передряги… А он… пусть он жмет на педаль сильнее… Прощай, мой неласковый Слон…

— Я Наталья! — завизжала я, стараясь перекричать ругань этих отморозков.

— Чо? — уставились на меня все трое, а потом Большой уточнил, повернувшись к Круглому:

— Так это та баба или нет?

— А какая нахуй разница, если ты все равно сказал ее валить? — зло сплюнул Круглый и, поглазев на меня, добавил: — Жалко, красивая такая.

Бандиты начали переругиваться снова… Нет, они уже орали, хорошо что не на меня, и у меня возникло подозрение, что они сейчас вот возьмут и сами друг друга перестреляют, а потом за меня примутся. Лысый выписал Круглому в табло, Большой чуть не дал в воздух очередь, а я, глазея на это, чуть не потеряла драгоценные секунды. От оцепенения и шока я едва могла шевелиться, боясь, что любое мое движение спровоцирует кого-то из них выпустить в меня очередь. Но, поборов свой страх, я потихонечку начала вылезать из разбитой тачки.

Кажется, у меня появился шанс. Маленький, но ощутимый. Я еще могу куда-нибудь… а куда? Вон какой-то лесочек, успею я или нет? Он буквально в десяти шагах, но их ведь надо пробежать… быстрее пуль. Ой, как жить хочется! Ну хоть еще немного! Я ведь ничего еще не успела!