Утёнок и Лебедь

29. О том, как Утенок удивлялся хитросплетениям судьбы

Эти поцелуи… я не знала, как на них реагировать. Подумать и проанализировать ситуацию Максим мне не давал. Я не могла здраво мыслить и рассуждать. Целовал он меня неожиданно, без предупреждения, и времени на раздумья не было. Хотя, наверно, это было бы странно, если бы он каждый раз говорил о своих намерениях заранее…

Это происходило следующим образом: Лебедь сидел в засаде и выжидал удобного момента, стоило мне расслабиться, нечаянно к нему приблизиться, как случался поцелуй, я сначала замирала, потом неуверенно, неумело отвечала, прислушиваясь к своим чувствам и ощущая себя счастливой, он меня крепко обнимал, и я только через некоторое время начинала бить крыльями, чтобы отстраниться.

– Перестань. На нас все смотрят, – оттолкнула его в очередной раз, когда мы стояли на остановке на обочине дороги и ждали пригородный автобус.

Родители уехали на машине домой, усадив бабулю на мое место, а нас снова отправили в путешествие на общественном транспорте. И их даже не смутили поздний час, лес со всех сторон, темнота и маньяк рядом с дочерью. Они по какой-то причине вообще решили, что он меня еще и защищать будет от посторонних маньяков.

– А рядом с нами кто-то есть? – поинтересовался Лебедь, не разжимая объятий и оглядываясь. – Вроде никого.

– Это общественное место. Может кто-то прийти. К тому же мимо проезжают машины, и нас все видят.

– Ты думаешь, им есть до нас дело?

– Мне есть дело, – проворчала, пытаясь выбраться из его объятий, но сделать это оказалось непросто.

Когда же стряхнула его руки, поспешно отошла вглубь остановочного комплекса и села на скамью, не решаясь поднять взгляд на Лебедя. Как-то быстро развивались наши отношения. Особенно за этот день. Я была к этому не готова. И испытывала не только калейдоскоп положительных эмоций, но и смущение и страх. Причем боялась даже не того, что эти самые отношения развиваются, а того, что это все может так же неожиданно закончиться и я вновь останусь одна.

– И когда этот автобус приедет? – поинтересовался Максим, подходя ко мне и проверяя сиденье на чистоту, чтобы затем пристроиться рядом.

– Минут через десять-пятнадцать, – предположила, посмотрев на дисплей смартфона.

– Отлично. Значит, теперь моя очередь задавать вопросы, – объявил Лебедь, хлопнув себя по коленям.

Подняла на него глаза с опаской.

– А какие у тебя вопросы?

– О, у меня их много. Хотя бы: что это за парень, которого мы утром встретили? Твой бывший?

– Что?! – возмущенно переспросила. – Нет! – Очень захотелось поплевать через плечо и постучать по дереву скамьи.

– Ой, ну мне сразу легче стало, а то я уже ревновать начал, – весело сказал он, закидывая руку мне на плечо и придвигаясь ближе, чтобы прижать к себе, видя, как я недовольна его предположением. – Не злись, Утенок. Мне же тоже интересно. Я его уже не первый раз рядом с тобой вижу.

– Да? – удивилась. – А когда еще видел?

С Кириллом мы никогда под ручку не ходили, мило не общались, и домой к себе, где он мог быть замечен Лебедем, я его не приглашала.

– Давно уже. – Максим нахмурил лоб, вспоминая, когда именно это было. – Я из-за него тебя впервые приметил.

Мое любопытство, казалось, полностью удовлетворенное за этот день, вновь вспыхнуло и, судя по всему, отразилось в глазах, потому что Лебедь, глянув на меня, весело хмыкнул и стал пояснять.

– Я тогда только переехал с прошлой съемной квартиры к вам в дом. Была пора экзаменов, то есть май или июнь где-то. Тащился на последнем издыхании с очередной консультации домой, когда на меня налетела одна очень испуганная девочка. – Он щелкнул меня по носу, а я отпрянула от неожиданности. – Она чуть не сбила меня с ног, и пока я пытался поймать выскользнувшую из рук камеру, глянула, развернулась и побежала дальше, не извинившись. Заскочила в подъезд, а я случайно заехал парню, гнавшемуся за ней, по носу.

Подняла брови и не сдержала радостной улыбки. Я этот эпизод не помнила, по моему мнению, мы с Лебедем вообще впервые столкнулись прошлой осенью, но гнаться за мной мог только Лисовский.

– Ты разбил ему нос? – уточнила я. Летом я Кирилла, конечно, не видела, но надежда на то, что ему тоже сделали больно, была очень воодушевляющей. А если это был еще и Лебедь…

– Какой у меня кровожадный Утенок, однако, – также удивленно заметил Максим, заглядывая мне в глаза. – Ну да, я сломал ему нос. Сам не понимаю, как умудрился. Проверял камеру, завел руку назад, чтобы подцепить лямку рюкзака, он подскочил со спины и налетел на мой локоть.

Не удержалась и все-таки рассмеялась, обнимая Лебедя за шею.

– Ого, – удивился он еще больше.

– И что? Много крови было? Ему было очень больно? – поинтересовалась, отстраняясь и заглядывая в лицо.

– Я начинаю тебя бояться, – заметил Лебедь, а я только шире улыбнулась.

– Все-таки есть справедливость в этом мире, – радостно заметила. Лебедь вопросительно посмотрел на меня, но пояснять я не спешила. – И что было дальше?

– А ничего. Я начал извиняться. Он взбесился, выхватил камеру у меня из рук и разбил ее. Мою первую камеру. В середине сессии, когда я уже и так был немного не адекватен… в общем, мы сцепились. Прохожие нас разняли, ему вызвали скорую, а я собрал остатки камеры и отправился домой. Больше я его не видел. Но этот эпизод запал в память, как и последняя фотография тебя моей первой камеры.

– Как это? – не поняла.

– Когда ты меня толкнула, я чуть не выронил камеру, принялся ее ловить и, видимо, случайно нажал на кнопку и сфотографировал тебя. Я потом снимок на карте памяти нашел. Ну и… заинтересовался.

Он пристально смотрел на меня, а я, не преставая улыбаться, отвечала ему тем же.

– Да кто же он такой? – с недоумением поинтересовался Лебедь. – Не могу даже представить, что он должен был сделать, чтобы ты так радовалась чужому сломанному носу.

Ничуть не устыдилась. Может, Максим прав, и я действительно кровожадна, но история о том, как судьба покарала моего обидчика руками моего же друга невероятно приободрила и даже рассмешила. Она доказала, что есть справедливость в этом мире.

– Что, Утенок? Вы все-таки раньше встречались?

– Нет, – закатила глаза, поворачиваясь в сторону дороги и проверяя, не появился ли вдали наш автобус. – Кирилл – мой главный школьный мучитель.

Максим на некоторое время замолчал, видимо, чувствуя, что мне снова стало не по себе от его вопроса и своего ответа, а затем признался:

– Не понял. Как это?

Набрала в легкие побольше воздуха, решаясь рассказать Лебедю о причине своих комплексов, с которыми он собрался бороться. И снова повернулась к нему лицом.

– Ты как-то раз предположил, что я не люблю свое утиное прозвище из-за того, что в детстве меня дразнили сестры, – напомнила, а Максим удивленно поднял брови, явно не ожидая услышать об этом. – Ну так меня дразнили не Оля с Лялей, а вся школа… да и весь детский сад.

Максим нахмурился.

– Травили? – неуверенно предположил он.

С трудом, уже не весело, а серьезно, кивнула.

– В детстве я была страшненькой, нелюдимой, глупой… Меня никто не брал в игры, постоянно смеялись, делали разные подставы… Вообще прозвище «Утенок» дал мне папа, и в нем действительно нет ничего плохого, дома меня так продолжают называть время от времени до сих пор… Вот от папы в первый раз, видимо, Кирилл, с которым мы ходили в одну группу, и услышал эту кличку. Он был популярным мальчиком, все за ним повторяли. Он мучил меня, все остальные тоже мучили, он называл меня Гадким Утенком и крякал вслед, остальные тоже называли и крякали… А потом мы перешли в школу и оказались в одном классе. Он не перестал быть популярным засранцем, а я посмешищем, – кратко закончила и отвела от Максима взгляд, не представляя, как он отреагирует.

Все мои предположения о его реакции были неприятны. Начнет жалеть – расстроюсь, посмеется – снова возведу в ранг врага, скажет, что все это ерунда, – не пойму и обижусь.

На мою спину легла рука. Видимо, решил утешить.

– Знаешь, что, Утенок, – начал он важно, а я вся сжалась, готовясь сдерживать слезы обиды и разочарования. – В этой ситуации был прав только я.

Растерялась и резко к нему повернулась.

– Что? Вы оба были не правы. Только один я самый здравомыслящий.

Ну, естественно, Лебедь решил похвалить себя. Как я сразу не догадалась?

– А ты тут причем?

– Ну как это. Ты не права, потому что поверила и терпела какого-то мудака, – ударил себя по губам, будто сказал непозволительное слово, а затем отнял ладонь и беззвучно проговорил: «Про-сти». Я осуждающе покачала головой. – Ну а почему он не прав, даже пояснять не буду. Получается, что прав только я… и моя почившая камера. Жаль, конечно, старушку, но теперь я хоть знаю, что она пала в бою за справедливость, и мне легче смириться с ее потерей.

– Да как ты умудряешься везде себя приплетать? – поразилась.

– О! Смотри наш автобус!

Обратила внимание на дорогу, но ничего не заметила и растерянно повернулась обратно к нему.

– Где?

Вновь оказалась застигнутой врасплох Лебедем, притаившимся до поры до времени в засаде, и поцелованной.