Мой (не)выносимый сосед

Отворачиваюсь от Нины и улыбаюсь Сашиной маме.

– Я тоже очень рада.

Саша ободряюще треплет меня по плечу, а левая щека горит от Ниниго прожигающего взгляда. Поднимаю глаза на Сашку. Тот смотрит строго на мать.

– Неожиданно как…Новый год решили отметить у нас, Лиза? Это правильно, у нас хорошо… – продолжает Марина Владимировна, тепло мне улыбаясь и при этом внимательно разглядывая, – Точно лучше, чем в Питере. Это ты, Саш, к Лизе, получается, сначала засобирался? И опять не объяснил ничего…

Качает головой, упирая руки в бока.

– Ма-ам, – тянет Сашка, закатывая глаза, – Там долгая история, потом.

– Какая ж долгая! Тебя не было…сколько…– хмурится, вспоминая.

– Одиннадцать дней! – звонким треснувшим голосом вдруг сообщает Нина.

Все опять дружно переводим взгляды на нее. Я и тут же отвожу глаза. Не могу…Не могу это видеть! У нее подбородок дрожит, на щеках пятна и в слезы почти что уже свисают с ресниц. Невольно отмечаю, что она симпатичная, хрупкая, юная, младше меня, с виду такая чистая… И все это только прибавляет тягостных ощущений. Я не чувствую к ней ревности, но мне дурно. Сегодня она стоит с глазами, полными слез, а завтра…???

Он что? Был с ней? Вот прямо перед нашей встречей? Я не понимаю ничего…Но мне очень хочется понять!

– Одиннадцать дней? – эхом повторяет Саша за Ниной, – Да, точно…Мне казалось больше…Вернее, я не считал…Прямо как в поговорке про часы…

– Вот я и говорю, одиннадцать дней, а уже девушка! – всплескивает руками Марина Владимировне, подхватывая, – То лет пять от тебя этого слова и не услышать было, а тут раз и на тебе…Чудеса!

– Извините, мне надо выйти, – судорожно всхлипывает Нина и, рывком стянув передник, пулей вылетает с кухни.

Саша трет лоб, опуская голову, притягивает меня за талию к себе ближе. У меня лицо начинает полыхать, а Марина Владимировна неодобрительно цокает и продолжает тише.

– Что? Сложно предупредить было, а?

– Мам, не начинай, я не обязан об этом думать, – бурчит Сашка устало.

– Ты не обязан, а за праздничным столом нам как всем вместе сидеть? – вспыхивает Марина Владимировна.

– Как-как… молча! – Сашка суживает глаза, тоже заводясь.

– Ну и отлично! Вот молча и посидим! – фыркает с сарказмом Марина Владимировна, а потом тычет сыну пальцем в грудь, – Чтоб в десять у Вахтанга был как штык, понял? И да, зелень ищи сам теперь кому резать, а мне шурпу готовить пора. Вырос…Не обязан он!

И тоже демонстративно срывает с себя передник.

– Мам, ну ты чего, а? – страдальчески тянет Сашка, разводя руками.

– А ничего, – отмахивается от сына и, повернувшись, ко мне, как по волшебству меняет тон на искренне дружелюбный, – Лиз, я правда рада, в десять ждем!

– Отлично просто! – тихо бесится Сашка, смотря ей вслед.

Дверь за Мариной Владимировной с треском захлопывается, чуть не ударив по лбу заходящую в это время зеленоволосую Свету. Вся кухня косится на нас. Мне неловко, и я тоже дико зла! Что это вообще было, а?

– Объяснишь? – требовательно выгибаю бровь, дергая Лютика за рукав.

– Лиз, – с укором шипит Сашка.

– Как хочешь, – делаю вид, что мне все равно, упрямо поджимая губы.

– Лиза, твою мать, а! – рычит шепотом. Хватает меня за локоть и тянет за собой из кухни, – Так, пошли хоть вещи закинем.

– Сань, а с зеленью что? – орет кто-то из поваров.

– Пятнадцать минут дай!

– Ок!

Вылетаем из кухни через черный ход и попадаем в какой-то темный коридор. Поворот, дверь, и мы уже в холле самой турбазы. Не успеваю оглядеться – воспринимаю только общие цвета и формы. За Сашкой приходится практически бежать. Коридор, вправо, вправо и мы упираемся с безымянную деревянную дверь. Сашка роется в карманах, проводит магнитным ключом и, распахнув настежь, предлагает войти первой. Переступаю порог.

За моей спиной щелкает выключатель. Комнату заливает желтым светом. С любопытством озираюсь.

Хм-м-м… Это ведь его личный номер, да? Конечно, да!

Сердце невольно заходится чаще, потому что это неожиданно очень, невероятно интимный момент. Сашка здесь во всем! В широкой кровати, явно вручную сколоченной из прокрашенных паллетов, в нарисованных горах на дощатых стенах над спинкой, в куче спортивного инвентаря у балконной двери, ведущей прямо на задний двор, в валяющейся на полу приставке перед плазмой, в боксерской груше, подвешенной в углу. Здесь даже пахнет им. Им и можжевельником. И вид на белоснежный лес…

– Так, Лиз, не знаю, что там у тебя в голове. Спрашивай.

Сашка кидает наши сумки на пол у встроенного шкафа. Стягивает толстовку через голову и только потом, опомнившись, идет закрывать тяжелые шторы. Немного подвисаю, пялясь на его голый торс, во рту скапливается вязкая слюна – инстинкты, которые я не в силах контролировать.

– Что ты делаешь? – откашливаюсь, когда он вжикает молнией джинс.

Сашка замирает, фокусируя на мне раздраженный взгляд, который сразу теплеет и загорается знакомыми до боли ехидно-чувственными огоньками.

– Собираюсь принять душ, что же еще, – мягко тянет, – Ты спрашивать будешь, Кис, или все ок?

– Не ок! – фыркаю, складывая руки на груди и пытаясь не обращать внимание на то, что он раздевается дальше, – Что это было вообще? Эта Нина – это девушка твоя?

– Ей семнадцать, Лиз! – закатывает глаза, – Какая, блять, девушка?

– Она выглядит вполне взросло…

– Она – школьница! – отрезает Сашка, стягивая джинсы и оставаясь в одних трусах.

Вижу, как он на глазах заводится раздражением, движения становятся рублеными, черты лица заостряются. Я даже теряюсь – я никогда не видела его злым. А он крупный, мускулистый мужчина под два метра, и когда он так близко, волны агрессии, исходящие от его тела, невозможно игнорировать. Рефлекторно пячусь и присаживаюсь на краешек кровати. Саша пересекает просторную комнату за пару шагов и падает рядом на постель на спину. Закрывает ладонями лицо.

– Я просто реально не знаю, что с этим делать, Лиз, – стонет, – Наверно я сам виноват, да…Но я, блять, не знал, что так обернется. Нина – средняя дочка Вахтанга. Они все время тут стайкой ошиваются. Остальные две, знаешь, такие заводные, хохотушки. А Нина вечно придет и в углу сидит. Я думал она просто стесняется…

Сашка приподнимается и садится рядом на краешек кровати, упирая локти в колени и внимательно смотря мне в глаза.

– Я просто хотел, чтобы она комфортно себя чувствовала. Вообще не понимал…Она для меня девчонка мелкая, понимаешь? Шутил там с ней, конфеты дарил. Она вроде оттаяла…А потом хоп! И подкидывает мне конверт со стихами. Это был пипец. Просто местная Татьяна…Я себя таким ублюдком никогда больше в жизни не чувствовал, как когда потом разговаривал с ней. Она покивала, что понимает, что ничего не будет, расплакалась там…А через месяц еще стихи. И еще через месяц. И так уже почти год. И я вообще ни хрена не понимаю, как себя вести. Игнорирую ее – она обижается, плачет. Не игнорирую – она тут же ходит хвостом! Истерит потом, если увидит, что я с кем-то…

Сашка заминается, хмуро косясь на меня. Добавляет вкрадчиво.

– Ну, ты понимаешь…

– Понимаю, – стараюсь сказать ровно, хотя щеки все равно предательски вспыхивают легким гневным румянцем.

– Вот…Всем ее жалко, и мне как бы тоже, но и достало тоже порядком. И мама еще…Ей перед Вахтангом неудобно, поэтому она периодически винит меня. Говорит, что это я надежду даю. Но я не даю!

– А почему ты мне сразу не сказал? – вздыхаю, пытаясь все это принять. И не судить.

Похоже, и без меня ему есть кому от души прочитать Сашке пару лекций, как нельзя слишком много улыбаться юным девушкам.

– Потому что она никогда раньше при других девушках ничего не устраивала, а я их даже своими не называл, – пожимает Сашка плечами, опуская голову и запуская пальцы в волосы на макушке.

– И ты решил, что она просто молча смирится?

– Ну да…Она в принципе ничего такого и не сказала…

– Ну да, – эхом повторяю. Наши глаза встречаются.

– Лиз, не осуждай меня, – тихо просит, утыкаясь лбом в мой лоб.

Мои губы дергаются в улыбке. Ну как я могу…Осадок неприятный, но это пройдет… Как мне его осуждать? Я ведь эту Нину так понимаю…Кладу ладони на его лицо, внутреннюю поверхность колет отросшая щетина.

– Тебе надо побриться, – шепчу Сашке в губы.

– Надо, да, – тихо отвечает, улыбаясь, – Со мной в душ пойдешь?

– Нас все ждут…

– А мы быстро, – едва ощутимо касается губами моих губ, но все равно чувственным током насквозь прошивает.

Быстро, да. Мне долго и не надо сейчас…

– Больше без сюрпризов? – уточняю, прежде чем окончательно сдаться, – Никакие еще фанатки не предвидятся?

– Лиз, ни на кого не обращай внимание, – шепчет вкрадчиво, ведя носом по моей щеке, – Клянусь, я ни к кому ничего не чувствую кроме тебя.

– Постараюсь…

В ванной мы действительно справляемся быстро, не дольше десяти минут. Стандартная гостиничная душевая с низким порожком и скошенным полом для лучшего слива, вместо шторы перегородка из стеклоблоков. Яркий электрический свет и Сашкин пристальный взгляд, под которым приходится раздеваться.

Улыбка непривычно не кривит его тонкие губы, тело до сих пор излучает волны затухающего раздражения, крылья носа заметно раздуваются, когда, когда избавляюсь от трусиков – последнего элемента одежды.

Включается вода, становимся вместе под упругие струи и Сашка сразу толкает меня к стене, вклиниваясь коленом между ног. Повисаю на нем, прижатая к холодному кафелю спиной. Целуемся, пошло сплетаясь языками. Сашка наощупь наливает гель для душа на ладонь. Сгребу ногтями по его напряженным плечам, пока он размазывает пенистую жидкость по моей груди и животу.

Тихо всхлипываю, когда начинает намыливать промежность, раздвигая складочки и толкаясь пальцами в лоно.

– Саш, – нервно выгибаюсь, когда чувствую давление на колечко ануса, – Саш, не надо…

– Тш-ш-ш…Просто трогаю, Кис, не буду туда, – шепчет жарко мне губы.

И крепко целует, не давая больше возразить. Его язык толкается мне в рот, зеркаля движения пальцев, и меня ведет от горячей слабости, охватывающей всю нижнюю часть тела. Ноги подкашиваются, мышцы расслабляются, между ног жадно и требовательно пульсирует, и я судорожно глажу Сашкину спину и ягодицы, притягивая к себе.

Вставший член потирается о мое бедро и низ живота, и я отвожу ногу, чтобы почувствовать его между. Сашка вслепую находит на полочке блестящий квадратик презерватива, рвет зубами упаковку, быстро раскатывает по всей длине, приподнимает одну мою ногу под коленкой и входит один плавным толчком. За прикрытыми веками взрываются фейерверки.

– Кайф, да? – хрипло шепчет Сашка мне в губы, перехватывая меня за ягодицы и сразу быстро и глубоко насаживая на себя.

– Мхм, – мычу, упираясь лбом ему между плечом и шеей.

Ноги дрожат от напряжения. Я вся дрожу, ритмично и жестко растягиваемая изнутри. Становится душно, нервно, невыносимо. Пытаюсь то ли выгнуться навстречу, то ли наоборот вывернуться из его рук, но Сашка так крепко держит, так быстро двигается, что все немеет. И только болезненное удовольствие стремительно закручивается внутри.