И только пепел внутри…

– Эм… Ну… – кажется, я ввел девушку в замешательство, судя по тому, как она отвела взгляд и забегала им по стане за моей спиной. Нервно рванув руку из кармана, София почесала кончиком острого ногтя висок и поправила красную шапку на макушке. – Не хочу навязываться. Вдруг у тебя были планы, а тут я со своим шампанским и салатом. Будто напросилась.

– Какие могут быть планы у сломанного человека? Оставайся.

– Ну… хорошо, – решила она на выдохе. – Ладно, я останусь.

Для того, чтобы я смог сидеть в кухне, Соне пришлось принести сюда несколько диванных подушек, плед и валики. Только тогда, когда моя нога, наконец, заняла удобное ей положение на соседнем стуле, я смог откинуться на спинку своего стула и даже относительно расслабиться. Насколько это, в принципе, было возможно в моем состоянии.

Некоторое время молча наблюдал за Софией, которая засучив рукава свободного белого свитера, помыла руки, обтерла их бумажным полотенцем и осмотрелась.

– С чего начнем?

– Не знаю, – дернул плечом. – Могу сделать бутерброды с красной икрой для полноты ощущения праздника. Правда, чтобы я их сделал, тебе придется дать мне все необходимые ингредиенты, которые есть в холодильнике. Так что, наверное, тебе будет гораздо проще сделать их самой.

– Я могу заняться фруктами и овощной нарезкой. В принципе, никто объедаться же не собирается. Просто закуска к шампанскому.

– Давай так, – кивнул согласно.

София повернулась к холодильнику, открыла его и, кажется, присвистнула:

– А говорил, что у твоей тёщи на тебя аллергия. Мне даже родная мама столько не наготовит. Да, тут даже борщ есть! – брякнула крышка большой кастрюли.

– Это тёща специально, чтобы я подольше сидел здесь в квартире и поменьше мозолил ей глаза.

– Ты к ней несправедлив.

– У нас с ней это взаимно. Я бы даже сказал, что самые длинные и крепкие отношения в моей жизни у меня именно с тёщей.

– Звучит довольно мило, – хохотнула София и взяла с полок банку красной икры и сливочное масло. – А батон и хлеб есть?

– В хлебнице должно что-то быть, – кивком головы указал в сторону от нее. – На микроволновке.

– Угу, – протянула девушка и, открыв хлебницу, вынули из нее новый нарезной батон. Похоже, тёща учла всё до мелочей. – Держи, – на стол передо мной легли все необходимые ингредиенты для бутербродов. Рядом лег нож для масла. Софии приходилось ходить плавно и медленно, чтобы не наступить на снующих за ней псов. – А для них что-нибудь найдётся?

– Да, там в нижнем ящике есть корм.

– А ещё одной миски случайно нет?

– Честно говоря, не в курсе. Возьми простую тарелку, да насыпь.

Кусочки сухого корма зазвенели по пустой посуде, а псы едва не снесли Софию с ног, заслышав звук любимой еды. Щенками этих лбов уже не назовешь. Как-то незаметно они выросли до состояния, хоть и не взрослой собаки, но на подростков в собачьей иерархии точно походили.

– И по котлете им дай, – вспомнил я. – Там должны быть в каком-то из контейнеров в холодильнике. Я Мульту обещал.

– Прям обещал? – изогнулись тонкие брови. – И за что это?

– За то, что он стянет с моей ноги трусы, – пришлось признаться.

– Ясно, – усмехнулась девушка, но никак не стала комментировать ситуацию. Достала псам по котлете, снова помыла руки, а затем фрукты и овощи, которые сложила на бумажные полотенца на другой половине стола.

Открыла ящик над раковиной, взяла из него пару плоских тарелок и, прихватив нож, села на стул напротив.

Намазывая на куски батона масло и икру, периодически поглядывал на девушку, которая, похоже, чувствовала себя в моей компании достаточно комфортно и расслабленно. По крайней мере, не бледнела, не краснела и не пыталась заполнить тишину пустой болтовней.

Уголки ее губ были слегка приподняты в легкой улыбке. Волосы, скрученные мягким жгутом, лежали на одном плече. В руке ловко мелькал нож, нарезающий то овощи, то фрукты. В какой-то момент София неожиданно и тихо прыснула, но поспешила прикусить нижнюю губу, воровато на меня глянув.

– Что смешного? – спросил я, застыв с недоделанным бутербродом в руке.

– Ничего, – отмахнулась София, ехидно улыбнувшись. – Просто вспомнила, как Мультик жевал твои трусы в прихожке. И как мгновенно я накрутила себя, вспомнив все эти страшные сюжеты о том, что домашние животные питаются своими мертвыми хозяевами.

– А я всего лишь голый оказался.

– Ну, да, – прыснула она вновь. – И лежал такой, знаешь, будто так и хотел. Руки раскинул, в потолок смотрел…

– Загорал топлес под лампочкой в сортире, – хохотнул я, поняв в чему она клонит.

– Да-да! – закивала она активно. – Я ещё подумала, что тот удар головой у ТЦ не прошёл для тебя бесследно.

– Так надо было в дурку звонить, а не в скорую.

– Я добрая, я всегда на всякий случай даю шанс.

– Зря. Вдруг я и правда дурак.

– Даже если и так, – хмыкнула София. – Я смогу легко от тебя убежать. По лестнице, – хитро сощурила она глаза, блеснув теплым взглядом.

– Издевательство над инвалидами.

– Какой ты инвалид? Зарастет к весне.

– Наверное.

В моей комнате зазвонил телефон и заполнил своей трелью всю квартиру.

– Принести? – спросила София, кивнув в сторону звука.

– Да нет. Там наверняка очередное и далеко не последнее поздравление с Новым годом. Можно проигнорировать.

– Как знаешь.

Звонок почти сразу повторился.

– Всё-таки, я принесу тебе телефон, – сказала девушка, обтерла руки бумажным полотенцем и двинулась к выходу из кухни, на пороге спросив. – Он в комнате?

– Да. На тумбочке должен быть.

Молча кивнув, София быстрыми шагами ушла в комнату и так же быстро вернулась, протянув мне звонящий телефон.

Звонил Генка.

– Еще и видеозвонок, – вздохнул я обреченно.

Прочистил горло, нацепил на лицо подобие улыбки и ответил на звонок друга. Из динамика и с экрана на меня сразу накричала толпа. Рука с телефоном дрогнула так, что едва его не выронила.

– С Новым годом! С Новым годом, Пашка! Катька, с Новым годом! Счастья, благополучия, целых ног… и прочих торчащих частей тела! – кричали на меня Генка и Андрей со своими семьями.

– Да, да, – только и мог я кивать, не в силах перекричать этот многочисленный табор с бенгальскими огоньками в руках и красными колпаками на головах. – Спасибо, спасибо.

– Тебе тёща хоть шампунь какой оставила, чтобы год-то новый встретить? – спросил Генка смеясь.

– Меня им обеспечили. Не волнуйтесь. Новый год встречу не на сухую.

– Обеспечили? – заинтересованно спросила Генкина жена. – И кто? Катьку в магазин гонял с запиской?

Народ в экране рассмеялся. Я же посмотрел на Софию, которая отрицательно качала головой и смотрела на меня широко распахнутом глазами, будто моля меня не говорить о ней.

– Знакомая, – ответил я друзьям расплывчато.

Ещё больше заинтересованности брызнуло на меня с той стороны экрана.

– Знакомая? – протянул Генка лукаво. – А не та ли это знакомая, которую мы с Андрюхой видели в твоей квартире?

Молча закатил глаза и решил раз и навсегда развеять интригу и не создавать инфоповод для бесконечного и бессмысленного разговора, в котором из меня будут еще долго выпытывать подробности. Повернул камеру на Софию, которая в одно мгновение пригрозила мне ножом, а в другое – мило улыбнулась в экран.

– Всем привет! С Новым годом! – произнесла она вполне добродушно и даже махнула рукой.

– Привет! – донеслось ей нестройное в ответ, после чего я сразу отвернул от девушки экран и снова завладел вниманием всех собравшихся, женская часть которого уже шушукалась. – …Видели?… Красотка, да?… А ты говорила, что Пашка совсем спился…

– Ну, что ж, – кашлянул Генка так, чтобы все поняли, что пора бы заткнуться и обсудить меня и мою гостью, когда камера будет отключена. – Не будем вам мешать. Еще раз с Новым годом. Счастья там… вам. И еще раз привет. Завтра вечером приедем за вами и заберем на шашлыки. Не расходитесь!

– Ага, привет, – бросил я и отключил звонок. Швырнул телефон на стол и смял веки кончиками пальцев, тяжело вздохнув. – Идиоты.

– А мне показались очень даже милыми.

– Сколько там до курантов осталось? – спросила София.

Помыв разделочные доски и ножи, оставила их на сушилке подле раковины.

Глянул на свой телефон, лежащий на столе среди тарелок с простой новогодней закуской.

– Чуть больше двух часов.

– Как время летит, – произнесла девушка задумчиво и, выключив поток воды из крана, обтерла насухо руки полотенцем. Пробежалась пальцами по волосам, которые долго не держались собранными в жгуте, сколько бы она его не крутила, и, скрестив руки на груди, неспешно подошла к окну и улыбнулась. – Кто-то в городе не дотерпел и уже стреляет салютом.

– Наверное тот, у кого шампанское открылось раньше всех.

– Или что покрепче.

– Или так, – качнул головой и понял, что в доме стало подозрительно тихо. – А где псы?

– Спят в прихожке, – ответила София, не глядя в мою сторону. Вздохнув, подалась вперед и оперлась локтями о подоконник. – Ты здесь куришь?

Сначала нахмурился, не поняв, с чего вдруг такой вопрос, а затем вспомнил, что на подоконнике стоит пепельница.

– Сейчас стал гораздо реже. Не всегда хочется со сломанной ногой на костылях тащиться к кухонному окну.

– Видишь? – посмотрела на меня девушка смеясь. – Минздрав тебя предупреждал? Допрыгался? – многозначительным взглядом указала на мою ногу.

– Минздрав угрожал мне импотенцией. О поломанных ногах на пачках сигарет не было ни слова.

– Он начал издалека.

– Предупредительный в ногу? – усмехнулся я.

– Кокетничает, – состроила София комичную рожицу, а-ля роковуха. – А ромашка здесь, потому что в душе ты романтик? – показала она цветок, который выглядел подвядшим. – Давно лежит, похоже.

– Давненько.

Не стал уточнять, что ромашку эту я притащил с кладбища, с могилы жены и до сих пор не нашел ей применения и смысла, ровно так же, как не смог её выкинуть, хотя окно открыть проще простого.

Покрутив в руке цветок, София о чем-то крепко задумалась. Между тонкими бровями залегла морщинка, но плавно разгладилась, когда красивых губ коснулась легкая улыбка. Аккуратно вернув цветок обратно на подоконник, девушка коснулась своего запястья правой руки и расстегнула самый широкий из браслетов.

Внутренне напрягся. Не думал я, что вид безобидной ромашки подтолкнет к воспоминаниям, о которых у нее полно очевидных человеческому глазу шрамов.

– Смотри, – подошла она ко мне и показала запястье так, будто хотела показать часы. – Тоже ромашка. И тоже выглядит не очень.

– Ну, да, – выдохнул я расслабленно, разглядывая мелкую сине-зеленую ромашку на ее запястье. – Будто ты сидела.

Девушка в ответ лишь тихо рассмеялась. Вернулась к подоконнику и снова надела широкий браслет на запястье.

– Это был две тысячи седьмой. Мы выживала как могли, – подперев бедром подоконник, София мечтательно посмотрела прямо перед собой.

– Гот или эмо?

– А ты как думаешь?

– Эмо? – предположил я, и услышал, как девушка в ответ почти оскорбленно фыркнула.

– Поверхностно мыслишь. Я была готов. Самым робким готом из всех готов?