Завещание

— Хочешь выпить кофе, прежде чем я спущусь ниже? — он знал, что мне нужен кофе. Такой заботливый. Столь удивительный.

Однако.

— Если ты покинешь эту кровать, я буду очень расстроена.

Его тело задрожало под моим, и я услышала веселье в его голосе, когда он сказал:

— Сними хватку, детка, и перекатись. Я проснулся с аппетитом к киске моей женщины, теперь она готова для меня, я голоден.

Я вздрогнула от его слов и «сняла хватку», убрав руку с его члена и подняв голову, чтобы посмотреть на него сверху вниз.

Я хотела что-то сказать, но не знала что.

Спасибо, что ты такой, какой есть. Или ты очень много значишь для меня. Или ты делаешь меня счастливой, а я не была счастлива десятилетиями. Или я рада, что это реально.

У меня не было возможности сказать ничего из этого. Он надавил мне на шею, и это означало, что он мог притянуть мой рот к своему. Потом он взял его, пока перекатывал нас. После этого он принялся доказывать, что действительно проснулся, чтобы попробовать меня на вкус, но более того, он был голоден.

Очень.

Однако, в конечном итоге, именно мой голод был утолен.

*****

Я лежала в постели на животе голая, пресыщенная, и одна.

Потому что Джейк был дальше по коридору в ванной, разбираясь с презервативом. Мне не нравилось, что он так далеко от меня.

Но я только что кончила три раза, все они были необыкновенными, один раз, когда рот Джейка, туманящий сознание, был между моих ног, так что жаловаться не приходилось.

Тем более что он скоро вернется.

Я почувствовала движение у двери и повернулась, чтобы посмотреть, как он идет голый по коридору, прямо мимо моей двери.

Я моргнула.

Куда он собрался?

Или более насущный вопрос: куда он шел голым?

С некоторым усилием, мое тело предпочитало полностью лежать, я приподнялась на локте в кровати, собираясь позвать Джейка, когда что-то мелькнуло в уголке моего глаза.

Я посмотрела на тумбочку и увидела смятую, разорванную обертку от презерватива, который только что использовал Джейк. Я также видела, что его бумажник открыт и лежит там. И, наконец, я увидела целую ленту презервативов, вывалившихся из бумажника.

Я протянула руку и потянула за нее. Она высвободилась, и я начала считать. Лента состояла из пяти презервативов. Вместе с использованным получилось шесть.

Я ухмыльнулась и осталась на месте, надеясь, что то, что он делает, не займет много времени (в то же время надеясь, что это как-то связано с горячим напитком с кофеином), и была рада, когда в дверях появилась большая фигура Джейка.

Я подняла вверх ленту презервативов. Его глаза опустились на нее, губы дернулись, и он добрался до меня. Вытащив презервативы из моих пальцев, он бросил их обратно на тумбочку и сделал нечто удивительное. Он забрался в постель, но сделал это в то же самое время, когда притянул меня к своему большому, сильному телу и накрыл нас одеялом.

Только когда он устроил нас поудобнее, в тепле и уюте, он на спине, а я — на боку, я заговорила.

— Сколько у нас часов?

Он улыбнулся мне.

— Хреново, но не так много. Оставляю эту заначку в твоей тумбочке.

— Ах, — пробормотала я, затем прижалась ближе и поделилась: — Я принимаю противозачаточные, Джейк, и я здорова.

Его лицо смягчилось, и он ответил:

— Приятно знать, детка. Но я не проходил обследование в течение семи месяцев и не воздерживался. Если не считать тебя в раздевалке, я всегда в защите, всегда в чехле. Так как будем только ты и я, можно и без защиты, хорошо. Но если ты хочешь, чтобы я прошел свой ежегодный медосмотр, я тоже не против.

Только ты и я. Мне это нравилось. Я подняла руку к его подбородку и сказала:

— Ты правда очень замечательный.

Его глаза потеплели, и он перекатился так, что мы оба оказались на боку, а бедро Джейка — между моих ног, и сказал:

— Ты тоже чертовски замечательная.

— Ты думаешь, что это делает меня счастливой, — поделилась я.

— Твое счастье делает меня счастливым, — ответил он, и я прижалась еще сильнее.

Да, он был таким… очень… замечательным.

Джейк понял намек и наклонил голову, чтобы поцеловать меня. Поцелуй был легким и коротким, но все равно сладким. Он отодвинулся на сантиметр и сказал:

— Кофе готов.

— Отлично, — пробормотала я, а потом заметила: — Именно его ты и делал, пройдя мимо комнаты.

— Да.

— Значит, ты голый ходил по дому бабушки.

Он ухмыльнулся, и его руки напряглись.

— Да. А также я ходил голым по твоему дому.

Да, действительно. Мой дом. Голый Джейк. Я облизала губы. Его руки напряглись, но лицо стало более серьезным.

— Я так понимаю, твой дерьмоголовый босс не связывался с тобой прошлым вечером.

Я покачала головой.

— Я ничего о нем не слышала. И я не свяжусь с ним, пока не узнаю, что собираюсь сказать.

— К чему ты склоняешься? — спросил он.

— Уволиться? — спросила я вместо ответа.

Он ухмыльнулся, но улыбка исчезла, и он спросил:

— Ты в состоянии сделать это? — я кивнула.

— Мне нужно встретиться с бухгалтером, но бабушкино состояние довольно солидное. У меня также есть хорошая сумма в сбережениях и инвестициях. Мне нужно будет заплатить налоги на наследство, но я думаю, что после этого мне будет спокойно. — Когда я закончила, мой взгляд переместился на его горло. — Просто я не представляю себя без работы. Мне нравится быть занятой.

— И в движении, — заявил Джейк, и я снова подняла на него взгляд.

— Прошу прощения?

— И в движении, — повторил он. — То там, то здесь. Летаешь всюду. Рим.

Париж.

— Не совсем, — пробормотала я.

Его брови сошлись на переносице.

— То есть?

Я выдержала его взгляд и поделилась:

— Быть в Лавандовом Доме — так приятно. В Магдалене. Бывают перерывы, как праздник, где ты наслаждаешься непривычной для тебя жизнью и расслабляешься в ней. Но, в конце концов, тебе почти всегда хочется вернуться к своей жизни. В свой дом. К своему обычному расписанию. Я здесь уже некоторое время, Джейк, и еще до вчерашнего неблагородного визита Генри я знала, что собираюсь попросить его о возможности выполнять большую часть работы отсюда, потому что мне пришло в голову, что я дома и хочу здесь остаться.

— Значит, ты все равно собиралась притормозить, — ответил он.

— Да, — подтвердила я.

Его руки стали еще крепче, лицо мягче, а глаза теплее.

— Хорошие новости, Лисичка.

Я улыбнулась его очевидному глубокому удовлетворению этой новостью и повторила:

— Да.

— Ты найдешь себе занятие, — заверил он меня.

— Да, — повторила я еще раз.

— Теперь, какого хрена означает «неблагородный»?

Я хихикнула, наклонилась, чтобы поцеловать его, и откинулась назад, видя, как он улыбается.

— Недостойный. Постыдный, — объяснила я.

— В тебе много хорошего, дорогая. Одно из них заключается в том, что Итан набирается твоих словечек. Клянусь Богом, перед тем, как Коннер отвел его сегодня в школу, он сказал, что чем-то раздосадован, и если я правильно понял, видя его раздражение, он правильно использовал это слово.

— Он использовал его правильно, — подтвердила я, но его слова встревожили меня. — Коннер водит Итана в школу?

— Иногда, да, — ответил Джейк. — Я открываю спортзал пораньше, чтобы парни могли потренироваться перед работой. Если не успеваю вернуться, Коннер или Эмбер везут его в школу, потому что у них обоих есть машины.

Именно тогда мне пришло в голову, что он должен был открыть спортзал. Он также сказал, что вчера вечером ему нужно было попасть в клуб, и он собирался сделать это, когда дети спали.

— Ты часто ходишь в клуб, когда дети засыпают?

— Почти каждую ночь, — ответил он. — Тренажерный зал пока приносит доход, но с трудом. Хорошо, если бы у меня был сотрудник, а пока мне приходится его открывать и закрывать. Кон помогает с этим, когда у него есть время, но его не так много, так как у него есть другая работа, я уже и так опираюсь на него по дому и с его братом, и каждую свободную минуту между этими делами, он должен учиться, тренироваться или иметь возможность повеселиться. Есть парень, который помогает мне с клубом, но там может все пойти под откос. Это приличное место, но ты должен над ним работать. Не обходится без того, чтобы заведение не привлекло всякого рода подлецов, независимо от того, что ты делаешь. Ни хрена не может случиться, если они знают, что я приду и не знают когда. Я мог бы быть там всю ночь, если бы дети сидели дома с Итом. Я могу показать, когда вечеринка заканчивается. Они никогда не понимают этого, если я им не даю этого понять, так что если кто-то хочет вляпаться в дерьмо, они подумают об этом дважды.

— То есть, по сути, у тебя та же жизнь, что и до того, как ты стал владельцем стрип-клуба, только ты зарабатываешь больше денег и у тебя нет жены, чтобы присматривать за детьми, — заметила я.

— Да, детка, но у меня есть дети, достаточно взрослые, чтобы заботиться о себе и своем младшем брате. У нас все в порядке.

— Во сколько ты ходил в клуб вчера вечером? — спросила я.

— Сразу после одиннадцати.

— А когда вернулся домой?

— Около двух.

— А потом к семи открыл спортзал?

Он перекатился ближе ко мне, так что я оказалась на спине, а он на мне, но также частично и на боку, и очень близко наклонил свое лицо.

— У нас все в порядке, — сказал он мне.

— Да, в порядке, — ответила я. — Помимо обычных подростковых вещей, твои дети счастливы. Они здоровы. У них хороший дом. Комнаты, которые им нравятся. Они сыты. Явно очень сильно тебя любят. Ты готов часто проводить с ними время. Они знают, что тебе не все равно. Ты строгий папа, когда должен таким быть, но все равно понимающий. Все это прекрасно. Красиво, на самом деле. И ты не притворяешься, что для них хорошо, потому что они этого не чувствуют, но это заставляет тебя пахать на износ.

— Так, что ты хочешь сказать? — спросил он, склонив голову набок. — Что я должен бросить спортзал? Потому что я не могу бросить клуб. Он дает моим детям комнаты, которые им нравятся.

— Нет, я говорю, что ты должен поспать или спокойно отвезти Итана в школу, а я могу открыть спортзал и посидеть в офисе, пока ты не придешь, просто на случай, если кому-то что-то понадобится. Все, что тебе нужно сделать, это показать мне, что к чему.

Джейк ничего не ответил.

— Это не должно быть трудно. Пока я там, если у тебя нет бухгалтера, я могу заняться твоими счетами. Я делала это для Генри. У меня нет степени или чего-то еще, но я прошла несколько курсов, чтобы справляться с этим и знать ответы на любые вопросы, которые могли бы возникнуть у Генри о его финансах.

Джейк молчал.

— Или я могла бы ходить по вечерам в клуб. Я не властного вида, как ты, но если станет известно, что мы с тобой вместе, они будут знать, что я могу легко сообщить тебе, если что-то не так или вызывает у меня беспокойство, и это может их сдержать. По крайней мере, ты бы об этом знал, и смог бы их сдержать. Я все равно ночная сова. У меня не было бы проблем с тем, чтобы проводить время в клубе, и следить за происходящим.

Джейк продолжал молчать, и я забеспокоилась.

Причина, по которой я забеспокоилась, заключалась в том, что он определенно был мужчиной. Властным мужчиной. Он был уверен во всем, что делал, в том числе и в том, как быть отцом.