Завещание

— Полагаю, то, что она сделала, означает, что мне не придется переживать это снова, — заметила я.

И я не хотела переживать это снова.

Бабушка сумела дать мне и это.

Но именно я забрала большую часть себя, и мой взгляд вернулся к его плечу, когда я заметила:

— Я потеряла такую огромную часть жизни из-за этой маскировки, Джейк.

Подушечки его пальцев надавили мне на лицо, и когда он снова поймал мой взгляд, то ответил:

— Теперь ты проживаешь ее, Джози. Но можешь ли ты, всерьез оглянувшись назад, сказать, что до этого у тебя не было полной жизни, со всем, что ты делала, людьми, с которыми познакомилась, местами, где побывала?

Я снова покачала головой.

— Нет, — согласился он и улыбнулся. — Просто теперь у тебя есть больше.

Теперь у меня было больше.

Гораздо больше.

— Как ты думаешь, это то, что бабушка хотела для нас? — спросила я.

Я увидела, как что-то изменилось в глазах Джейка, прежде чем его рука скользнула вниз к моей шее, его большой палец начал поглаживать мое горло, и он твердо ответил:

— Да.

— Так ты думаешь, где бы она ни была, она счастлива?

— Да.

Я тоже так думала, мне нравилась эта мысль, на самом деле нравилась, поэтому я расслабилась под ним.

— Хорошо.

Казалось, он собирался что-то сказать, но промолчал, наклонился и прикоснулся губами к моим. Затем он сделал это снова. И еще раз. Углубляя поцелуй.

Но не отпускал меня, перевернувшись вместе со мной так, что я оказалась сверху.

В этот момент я поцеловала его.

Через некоторое время мы снова перекатились, так что я оказалась снизу.

И в этот момент Джейк снова завладел поцелуем.

Он закончил его, проведя губами вниз к моей шее, где пробормотал:

— Слава богу, я принес кучу презервативов.

Я не возражала, чтобы он был «без чехла».

У меня было чувство, что он посмотрел на меня, хотя, он не смотрел.

Но через две секунды, когда я почувствовала его твердость, прижатую к моему бедру, его рука сомкнулась на моей груди, а рот приблизился к моему, я уже не думала о презервативах.

Я вообще ни о чем не думала.

Ни о чем (даже о кофе).

Ни о чем.

Кроме Джейка.

*****

Я находилась в саду и у меня было не так много времени.

Сентябрь быстро близился к октябрю, и мне нужно было избавиться от погибших растений, удобрить и взрыхлить почву, чтобы оставить ее на зиму.

Будущей весной я думала посадить помидоры. Кукурузу. Картофель.

Тыкву.

Да, определенно тыкву. Итану может понравиться тыква из моего сада, чтобы вырезать ее на Хэллоуин.

Джейк ушел после того, как я приготовила нам на обед сэндвичи. Прошло уже полчаса с момента его ухода. Даже час. Время шло.

Сад казался намного меньше, когда много лет назад я помогала бабушке его обрабатывать. Теперь он казался довольно большим. Я ни за что не добьюсь того, что мне нужно было сделать за сегодня.

То, что не успею, мне придется отложить на завтра.

Потому что в три я должна была быть у Алиссы для халявного маникюра-педикюра, до этого нужно было забрать Итана из школы. После этого где-нибудь выпить. А это означало, что мне нужно выглядеть презентабельно.

Мне определенно нужно было выглядеть презентабельно позже. Когда я заберу Итана от Алиссы, Джейк сказал, что я должна остаться на ужин у него, так как после этого я поеду с ним в клуб. Чтобы он мог показать мне обстановку «если будешь зависать там и следить за всем для меня» (он произнес это так, будто подобного никогда не произойдет, и это всего лишь моя блажь).

Но я собиралась остаться там и присматривать за клубом. У него было слишком много обязанностей. Он не думал, что это так, но ему нужна была моя помощь.

Я бы показала ему, насколько лучше, когда «его женщина» заботилась о нем.

С этой мыслью я выдернула погибший кукурузный стебель, но сделала это с улыбкой.

Моя улыбка застыла, когда я услышала:

— Джозефина.

Я резко подняла голову и увидела Генри, стоящего за белым забором, окружавшим сад.

В отличие от вчерашнего дня, когда у меня не было времени на сравнение, сегодня я сделала это.

И я увидела то, что видела десятилетиями. Что Генри Ганьон был высоким, темноволосым и красивым. У него были прекрасные густые волосы, которые казались невосприимчивыми к седине (и я знала, что он их не красил), и сильные черты лица, которые поражали больше всего.

Но не такие, как у Джейка. Внешность Генри была более ровной, утонченной.

Надо сказать, что из всех знакомых мужчин Генри имел преимущество.

Но это преимущество был далеко не таким явным, как у Джейка.

Он оглядел меня с головы до ног, и его пустое лицо превратилось в пустую маску.

Разница была незначительной, но я знала его достаточно хорошо, чтобы понять это. Я также знала, что это значит.

Он выглядел так, когда люди, к которым он обращался, раздражали его, и он хотел, чтобы они знали, как мало они для него значат, если вообще значат.

Однако этот вид никогда, ни разу, не был обращен ко мне.

— Генри, — сказала я, пересекая неровную землю в бабушкиных сапогах, приближаясь к нему. Как только я это сделала, то остановилась на своей стороне забора и посмотрела ему в глаза, мой взгляд был подозрительным. Мне было все равно, что он знал, что я на него злюсь.

— Не уверена, что готова говорить с тобой.

— Утром я улетаю в Париж, — ответил он. — Амонд разрешил отложить съемки на день, чтобы я мог приехать и провести с тобой немного времени. Больше мне этого не нужно. Мы должны сделать это сейчас или по телефону, и я предпочел бы сделать это сейчас.

Это объясняло странные заявления Амонда во время нашего телефонного разговора. Он знал, что Генри приедет.

Он также знал, что я иду на поединки, и догадался, что причиной тому — интерес ко мне сражающихся мужчин.

Так что, я была более чем слегка раздражена тем, что он не предупредил меня о намерении Генри нанести неожиданный визит.

Однако я не могла думать об этом.

Я могла думать только об ограниченных возможностях того, что должно быть сказано мной и Генри лицом к лицу.

— Если тебе есть что сказать, Генри, пожалуйста, говори. Мне нужно закончить работу в саду, а потом добраться до школы и забрать Итана. После у меня планы с подругой, и я провожу вечер с Джейком и детьми. Так что у меня тоже не так много времени.

Маска соскользнула, совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, прежде чем он коротко сказал:

— Проводишь вечер с Джейком и его детьми.

— Да, — подтвердила я.

— Как думаешь, возможно, владелец местного стрип-клуба знает, что твоя бабушка была миллионершей? — спросил он, и это было сказано не резко. А на грани ехидства.

Моя спина ощетинилась, и по коже побежали мурашки.

— Если ты намекаешь, что Джейк интересуется мной только из-за бабушкиных денег, то это и ошибочно, и оскорбительно. И твой злобный тон в отношении бизнеса Джейка неприятен. Он управляет очень респектабельным клубом. Так ты об этом пришел сюда поговорить со мной лицом к лицу?

Он проигнорировал мой вопрос и спросил:

— А есть респектабельные стриптиз-клубы?

— У Джейка есть, — ответила я. — Итак, если это то, что ты хочешь обсудить, тогда ты напрасно пришел в Лавандовый Дом. У меня нет желания говорить об этом.

— Я здесь не поэтому.

Я не произнесла ни слова, но выдержала его взгляд.

Его челюсть сжалась, прежде чем он расслабил ее, чтобы объявить:

— Я говорил с Дэниелом. Он позвонил в компанию в Лос-Анджелесе, которая упакует все твои вещи из домика у бассейна. Они будут отправлены тебе экспресс-почтой. Ты получишь их самое позднее к концу недели. Дэниел также согласился официально стать моим помощником. Я дам тебе выходное пособие за шесть месяцев. Оно будет переведено на твой счет в течение двух дней. Твои документы прибудут в Лавандовый Дом в течение этого срока. Тебе нужно будет подписать их и вернуть при первой же возможности.

Я почувствовала, как в моей голове нарастает немалое давление.

— Значит, ты увольняешь меня, потому что я встретила мужчину, — заявила я.

— Я разрываю наши профессиональные отношения, потому что они больше не конструктивны.

— И они стали не конструктивны, потому что ты влюблен в меня, у тебя не хватало смелости что-то с этим сделать, а теперь я нашла мужчину, который мне дорог, а у тебя истерика. И поскольку ты имеешь надо мной какую-то власть, то твоя истерика сводит на нет мою работу.

Выражение его лица не изменилось. Даже намека не было.

— Ты миллионерша, Джозефина, и выходное пособие вполне справедливо.

— Я считаю, что выходное пособие в размере месячного жалованья за каждый год, что я отработала на тебя, более справедливо, Генри, — ответила я, просто чтобы досадить, главным образом потому, что он досаждал мне.

— Тогда я попрошу Дэниела изменить сумму и формулировку в документах, — мгновенно ответил Генри.

Именно тогда я почувствовала укол в сердце. Попадание стрелы было таким мучительным, что удивительно, как я не отшатнулась.

Уязвленная гордость. Снова.

Но на этот раз ответная стрела была направлена на меня.

— И это все? — спросила я.

— Вот именно, — подтвердил он.

— Двадцать три года рядом с тобой, а ты даешь мне столько денег, сколько я прошу, и уходишь.

Он не медлил ни секунды с ответом.

— Да.

В третий раз за этот день слезы жгли мне глаза, но это были не те хорошие слезы, переполненные эмоциями от того, что я услышала прекрасную историю о прекрасной женщине или нежные слова от мужчины, к которому я начала испытывать очень глубокие чувства.

Это были плохие слезы, переполненные чувствами потери и предательства.

— Нет необходимости плакать, Джозефина, — пренебрежительно сказал Генри. — Мы были просто фотографом и ассистенткой.

— Помимо бабушки, в течение двадцати трех лет ты был единственным настоящим, что у меня было.

Маска снова соскользнула, но он быстро вернул ее на место.

Но он ничего не сказал.

— Я причинила тебе боль тем, что просто осознала возможность того, что могу найти счастье и потянуться к нему, а ты вот так наносишь ответный удар?

— Я не уверен, какое счастье ты можешь найти с владельцем маленького городского стрип-клуба в середине нигде в штате Мэн, но если это то, что ты хочешь, Джозефина, у тебя теперь есть чистое пространство.

Он предоставил мне чистое пространство.

Чистое пространство, без него.

— Мое первое в жизни воспоминание — как от удара отца мама стукается головой о кухонный пол.

Это прозвучало так же грубо и уродливо, каким и было. И когда эти слова ударили его, маска распалась, и Генри вздрогнул так сильно, что его голова дернулась назад вместе с ним.

— Некоторое время спустя она ушла от нас, чтобы никогда не возвращаться. Через некоторое время, когда он узнал, что я встречаюсь с парнем без его разрешения, он избил меня так сильно, что я провела в больнице неделю.

Еще одно вздрагивание и:

— Джозефина…

— Бабушка спасла меня от этого. Мне удалось снова стать нормальной. Я пошла в университет. Влюбилась. Он держал все под контролем, это правда, но был красив и заботился обо мне. Так я думала. До первого раза, когда он избил меня. Я упала с лестницы и сломала плечо. После этого я тоже вернулась к бабушке.