Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов»

Так возникла заманчивая перспектива изучения петровской политики в отношении внешнего облика российских подданных сквозь призму поведения различных акторов – как представителей власти, ответственных за исполнение повелений монарха, так и «многих русских», на которых распространялись их действия. Наиболее продуктивным мне представлялось применение к российскому материалу первой половины XVIII в. концепта «своеволие» (Eigensinn), который был изобретен Альфом Людтке для описания одной из форм отстаивания акторами определенной автономии по отношению к власти на уровне повседневной жизни[854]. Любопытно, что позже мне встретился российский аналог выражения Eigensinn, который нередко применялся в российских источниках XVIII в. по отношению к нарушителям указов о брадобритии, – «упрямство». Например, в августе 1703 г. стряпчий валдайского Иверского монастыря сообщал из Новгорода: «Ныне, как приехал генерал Яков Вилимович [Брюс] и сказал государев указ немногим нарочитым людем, чтоб с бородами и в русском платье не ходили, потому де давно сказано новгородцам, и они де упрямы»[855]. В 1748 г. белгородские купцы Василий Ворожейкин и Андрей Курчанинов доносили в Правительствующем сенате: «В Российской империи многие разных чинов люди в противность состоявшихся указов упрямством своим ходят в неуказном платье и носят бороды»[856].

Постепенно созрела гипотеза, ставшая ведущей для этой книги. Она заключается в том, что культурная политика Петра не может быть полноценно понята, если ее рассматривать лишь с позиции власти, сквозь призму указов и инструкций (как это часто происходило), так как это был сложный, многосторонний и многоуровневый процесс, который включал в себя различные варианты реакции на указы со стороны многих российских подданных, сведения о которых доходили до верховной власти и, в свою очередь, порождали ответные реакции, нередко приводившие к существенной модификации изначально выбранной тактики.