Варварин Остров

Глава двадцать шестая

Где-то вдалеке гудело, завывало, и Давыдов подумал, что он в своей городской квартире, отсыпается после вчерашнего возлияния и слышит, как по проспекту едет, вереща, скорая. В пользу этого варианта говорила и ввинчивающаяся в затылок головная боль.

Еще было холодно и почему-то сыро. Наверное, он забыл с вечера закрыть окно, а ночью пошел косой дождь, залил кровать, вот потому и…

На этой мысли Андрей окончательно пришел в себя и все вспомнил. А вспомнив, едва не застонал от разочарования и ужаса. Вовсе он не в Быстрорецке! Он на Варварином острове, в скверном месте, которое облюбовало древнее кровожадное, смертоносное создание.

Преодолевая дурноту, Давыдов разлепил веки. Было темно, но ясно, что ночь уже позади: небо на востоке стало светлеть. Раннее утро, дождливое и промозглое, а он лежит возле крыльца, прямо на земле. Припомнив, при каких обстоятельствах очутился в столь плачевном положении, Давыдов оглянулся по сторонам, игнорируя боль в голове. Никого. Существа, что окружали его дом ночью, сгинули с приходом нового дня.

Но это не означало, что их и не было. Или что они не вернутся.

«Я дам тебе время подумать. Но не слишком долго».

Скорее всего, уже к вечеру Панталион потребует ответа.

Искушение велико, глупо отрицать. Когда тебе обещают, что ты получишь все, о чем и мечтать не смел, отказаться сложно. Цена вопроса часто бывает велика, и большинство добившихся крупного успеха людей готово ее платить.

«А ты сам? Так ли уж безупречен? – спросила совесть. – Ты напуган тем, что Панталион сделал с Наной и Кларой, боишься, что он может подобным образом поступить и с тобой. Пожалуй, Панталион, древний и хитроумный, ошибся, призвав мать Малинки, оставив девочку сиротой. Теперь ты злишься, сострадаешь, ты потрясен и растерян… Но ответь сам себе честно: если бы с Кларой все было в порядке, а страдали люди, которых ты не знаешь, на которых тебе плевать? Может, ты решил бы, что тут и раздумывать не о чем, надо соглашаться?»

Андрей кое-как поднялся на ноги. В горле немного саднило: возможно, он простудился, провалявшись несколько часов на холодной мокрой земле. Голова кружилась немилосердно, слегка подташнивало. Давыдов осторожно потрогал затылок и обнаружил здоровенную шишку. Хорошо еще, что череп себе не раскроил, ударившись при падении. Головокружение и тошнота могут быть признаками сотрясения мозга. Надо бы к доктору на осмотр, но у Давыдова имелись другие дела.

Андрей не рисковал мысленно проговаривать их, боясь, что Панталион каким-то образом может забраться к нему в сознание, узнать о его намерениях. Он ведь сказал (да и доказал), что способен дотянуться даже до Шуры, которая находится вне острова. Поэтому лучше поостеречься.

Как Гарри Поттер пытался закрыть свой разум от Темного Лорда, так и Давыдов старался держать свои планы по спасению на периферии сознания, в глубине, не давая им всплыть на поверхность.

Кряхтя и держась за голову, Андрей поднялся на крыльцо и вошел в дом. Первым делом направился в гостиную, после заглянул во все другие комнаты, но никого не обнаружил. Как пишут в романах, все кругом дышало покоем, но Давыдов знал, что покой этот обманчив, грош ему цена.

Сбросив грязную одежду, Андрей забрался в ванну и долго стоял под обжигающими струями. Перед тем, как выключить душ, открыл на всю мощность кран с холодной водой, заставил себя вытерпеть ледяной поток, надеясь взбодриться. Помогло, даже тошнота прошла. Может статься, ему повезло, и это все-таки не сотрясение.

Порывшись в аптечке, Давыдов нашел пару таблеток аспирина, сварил себе кофе. Пил ароматный напиток, без которого не мог вступить в разгорающийся день, стоя возле окна и глядя в сад.

Листья с деревьев облетели, студеное дыхание надвигающейся зимы ощущалось все сильнее. Тоскливая пора, когда поневоле думаешь о неизбежности увядания, бренности всего сущего и конечности земного бытия. В этом нет ничего необычного: неужто грядущая смерть, ее приметы или вестники могут вызывать иные чувства?

«Но иногда, как мы помним, уж лучше смерть», – подумалось Давыдову. На ум снова пришли слова из поттерианы: есть вещи похуже смерти. Что верно, то верно. Отойдя от окна, Андрей выплеснул остатки недопитого кофе в раковину и вышел из кухни.

Было уже светло, когда его автомобиль выехал со двора и направился к центру «Варварки». Проезжая мимо дома Степана, Давыдов специально отвернулся, чтобы не смотреть в ту сторону. Боялся натолкнуться взглядом на осиротевший, отмеченный скорбью дом, в который «пришло», увидеть кого-то из оставшихся хозяев.

Дождь прекратился, бледное солнце робко высунулось из-за сизых облаков, но свет его не сделал окружающий пейзаж более привлекательным, скорее, наоборот. Колдобины, лужи, грязные автомобили, поникшие голые деревья, неказистые домишки – солнечные лучи высветили, подчеркнули убожество и неприютность Варвариного острова.

На одной из развилок Давыдов повернул руль вправо. Еще немного – и паршивый городишко останется позади.

«А как же Малинка?»

Быстрая серебрилась вдали, скоро Андрей окажется на берегу. «Насыпушка», конечно, ушла под воду, дожди размыли все дороги. Но кое-что можно предпринять.

«Можно попробовать, но как же Малинка?»

Перед внутренним взором встала маленькая девочка, прижимающая к груди альбом с рисунками. Доверчивый взгляд, застенчивая улыбка.

«Не будь дураком. Она тебе чужая. Ты ее едва знаешь. Это не твой ребенок, не твоя ответственность!»

«Ты добрый. Научишь меня рисовать мультики?»

Давыдов зарычал и шарахнул кулаком по рулю. А потом развернул машину на ближайшем повороте и поехал обратно.

Дом, в котором жила баба Лида, сегодня показался Андрею заброшенным, но вместе с тем таящим опасность. Давыдову захотелось вновь обругать себя, плюнуть на все и уехать, но вместо этого он притормозил возле забора и выбрался из салона автомобиля.

Калитка оказалась приоткрыта, точно его ждали. Он перешел двор и постучал в дверь.

«Если опять не откроют, уйду, ждать не стану. Я сделал все, что мог».

Однако дверь отворили. Стоявшая в проеме баба Лида выглядела растрепанной, платок сполз с головы, глаза покраснели, губы потрескались.

– Ну? – спросила она и, не дожидаясь ответа, проговорила: – Нету Клары. В магазин ушла.

Баба Лида хотела закрыть дверь, но Давыдов, как киношный бандит, поставил ногу на порог, не давая ей сделать это.

– Не лгите. Клара ушла, но не в магазин. Она умерла.

На лице старухи мелькнуло удивление.

– То, что «пришло», забрало Клару с собой. Я приходил вчера, но вас не было. Видимо, вы ее хоронили. Не по-христиански, не ждали трех дней.

– Твое какое дело? – Глаза бабы Лиды увлажнились. Все-таки горевала из-за внучки. – Если знаешь, чего тогда пришел?

– Поговорить. Всего несколько минут. Это важно.

Она помедлила, но затем впустила гостя.

Полутемный коридор, разбросанные вещи, беспорядок – сегодня в доме не было и следа былого уюта, который царил тут, когда Андрей впервые пришел в гости. Хорошо еще, что запах, появившийся в доме после произошедших с Кларой изменений, пусть и не выветрился, но стал слабее.

– Где Малинка?

– Здравствуйте, – услышал Давыдов и, приглядевшись, разглядел стоящую в углу девочку.

Она, кажется, стала еще меньше и тоньше: ручки-прутики, худенькое личико, в заплаканных глазах – недетская печаль.

– Иди к себе, порисуй, – велела баба Лида.

– Нет, пусть она останется. Пожалуйста.

Старуха пожевала губами, но не возразила. Они сели за стол в большой комнате, баба Лида выжидательно смотрела на Давыдова.

– Я не буду рассказывать вам, что Варварин остров – необычное место. Вам это известно не хуже, чем мне. Не знаю, как вы объясняете себе то, что здесь порой происходит с людьми. Наверное, считаете, что это нечто вроде платы за исцеление. А если я скажу вам, что Панталион – никакой не святой, его храм осквернен, к Богу все это не имеет отношения, а люди, которых забирает это чудовище, в том числе и Клара, навеки прокляты?

Андрей чувствовал, что речь его высокопарна и не слишком убедительна, но подбирать подходящие слова было некогда.

Баба Лида смотрела недоверчиво.

– Оставаясь, вы рискуете, понимаете? Своей жизнью и жизнью Малинки. Вам нельзя тут быть. Нужно уезжать.

– Что ты мелешь? – вскинулась баба Лида.

– Я попросил бы вас отпустить со мной Малинку, но это невозможно, она ваша внучка, а я – чужой для нее человек. Так что мы должны уехать с острова все вместе.

В глазах бабы Лиды появилось выражение, которого Андрей не мог понять. Было это облегчение или страх? Или она раздумывала, стоит ли доверять малознакомому человеку?

– Я не желаю вам зла, не хочу ничего дурного. Лишь пытаюсь спастись сам и вытащить вас. Клара погибла, а если что-то случится с Малинкой, вы же себе этого не простите! Я предлагаю помощь, решайтесь, но быстрее! С наступлением ночи Панталион набирает силу.

– Сейчас еще рано, – тихо сказала Малинка. Она смотрела на Давыдова, и до него только тут дошло, как сильно она напугана, как велико ее горе, а он так жестоко и спокойно говорит о смерти ее матери, о том, что с нею стало.

– Прости, Малинка, – покаянно проговорил Андрей. – Я лишь хочу…

– Как? – каркнула старуха. – Как мы будем выбираться с острова? Твоя машина умеет ездить по воде?

«Лед тронулся. Она сказала: „Мы“. Считай, согласилась!»

– Я оставлю машину на берегу. Мы возьмем лодку и уплывем. У реки полно лодок.

– Они не наши, – прошептала Малинка.

– Знаю, воровать плохо. Но у нас нет выхода. Бывают обстоятельства, когда приходится поступать не очень хорошо ради спасения жизни. Обещаю, я найду способ вернуть хозяину деньги за лодку.

– Хватит болтать, – вмешалась старуха. – Пойду, возьму кое-что. Документы, деньги. Как мы там без всего?

У Андрея отлегло от сердца: все прошло даже проще, чем он ожидал. Баба Лида, по всей видимости, сама перепугалась случившегося, и его предложение пришлось кстати.

Старуха вышла из комнаты, они с Малинкой остались одни. Девочка сидела на стуле, сжавшись в комочек, и Андрей подумал, что надо бы сказать несчастному ребенку что-то ободряющее, доброе. Он встал со своего места, обошел стол и присел перед Малинкой на колени. Взял ее ладошки в руки и внезапно ощутил щемящую нежность, от которой заныло сердце.

– Не волнуйся, Малинка. Вот увидишь, все будет хорошо. Мы уедем отсюда, и в Быстрорецке я ни за что тебя не оставлю. Научу рисовать, как и обещал. Не только на бумаге, еще и на компьютере. Хочешь помочь мне придумывать мультик про девочку Элли?

Малинка чуть заметно улыбнулась и кивнула.

– Мы будем отличной командой. А еще обязательно сходим…

Говоря это, Давыдов смотрел на девочку, и она тоже смотрела на него. Но когда он произносил последнюю фразу, взгляд Малинки скользнул вбок; глаза, и без того большие, сделались совсем огромными.

Давыдов так и не успел ничего сообразить – включились инстинкты. Не рассуждая, не спрашивая ни о чем, он отпрянул в сторону и резко развернулся. Сделал это Андрей, как выяснилось, очень вовремя. Тяжелая чугунная сковорода с длинной ручкой, которой баба Лида собралась огреть гостя, опустилась на то место, где только что находилась его голова.