Варварин Остров

Глава двадцать девятая

Небо. Огромное, высокое, чистое; ни облачка, ни тучки. Как там у поэта? «Не видать конца и края, только синь сосет глаза». Небо плыло куда-то, и от этого стремительного движения кружилась голова, приходилось напрягаться. Смотреть стало невозможно из-за рези и головокружения. Поэтому, как ни прекрасна была эта картина, глаза пришлось снова прикрыть. Однако, погрузившись в блаженную темноту, Андрей понял, что движение не прекратилось.

«Это не небо плывет. Это я мчусь куда-то».

Дыхание вызывало боль (ребра, что ли, сломаны?), голова, грудь, руки тоже казались сплошным алым сгустком боли. Но раз он ее чувствует, то, выходит, жив, не помер пока.

– Глаза открыл, а теперь опять закрыл, – проговорил детский голосок.

«Малинка! Она жива!»

Давыдов хотел сказать это вслух, даже губы разомкнул, но произнести ничего не сумел. Зато сознание сразу очистилось, прояснилось, как небо над головой. Андрей вспомнил все до мельчайших подробностей: каменистый берег реки, колеблющиеся на волнах лодки, обезумевшие от ненависти фанатики, жалобные крики и плач Малинки, летящие камни, удары, злобные выкрики… Все вспомнил, даже то, что ему почудилось перед тем, как он, по всей видимости, потерял сознание.

Голос Шуры, призывающей его.

– С ним все будет хорошо, милая. Скоро приедем в больницу. Врачи помогут и Андрею, и тебе.

Александра! Значит, не померещилось!

Давыдов снова разлепил веки, пытаясь отыскать Шуру взглядом.

– Опять смотрит! Он нас видит?

Над ним склонились две головы. Малинка и Александра смотрели на него, и Андрей, к своему ужасу, почувствовал, как из уголка глаза выкатилась слеза.

– Андрюша, слава богу, очнулся! Знаю, очень больно. Потерпи немножко, пожалуйста.

Александра осторожно прикоснулась к его щеке. Она решила, что он плачет от боли. Давыдову хотелось объяснить, что это не так.

– Нет-нет, не надо ничего говорить! У тебя все лицо разбито, наверняка сломано что-то, как бы хуже не сделать!

Он оставил попытки, и только смотрел на Шуру, надеясь, что она, как обычно, сама поймет, догадается. Но она на этот раз поняла все иначе.

– Счастье, что мы успели. – Шура прикусила губу. – Еще бы немного…

Кто такие «мы», стало ясно чуть позже. Александра заговорила быстро и немного сумбурно, торопясь рассказать обо всем.

…Минувшая ночь стала кошмаром и для Давыдова, который столкнулся с Панталионом, и для Шуры. Она кое-как притащилась утром на работу, просто по привычке, а еще – от полного непонимания, как поступить, как жить дальше. Когда человек сталкивается с чем-то настолько противоречащим всем его жизненным убеждениям, принципам и восприятию бытия, он становится немощным и слабым, как младенец.

Помощь пришла, откуда не ждали, как это часто и бывает.

Лиза, коллега, считавшая себя подругой Шуры, но до недавнего момента не получавшая этого статуса в глазах Александры, без колебаний пришла на выручку. Именно Лиза, любопытная, слишком шумная, назойливая, вечно сующая нос в чужие дела, оказалась той соломинкой, за которую ухватилась Шура, тем спасательным кругом в бушующем море, который позволил Александре выплыть, прийти в чувство.

Ослабевшая и потерянная, Шура в два счета поддалась натиску Лизы. Та заперла дверь их кабинета и велела рассказать, что стряслось. А выслушав, четко разложила все по полочками и пришла к выводу, который самой Шуре не пришел бы в голову:

– Что мы имеем в сухом остатке? – говорила она, расхаживая по их маленькому кабинету. – Андрей твой сейчас на острове, где живут сектанты. Они поклоняются чудовищу, которое задурило им мозги. Бес, наверное, какой-то. Или демон, я в такие вещи верю. Но не суть, кто он, этот Панталион. Главное, Андрею там быть опасно. В последний раз вы говорили вчера вечером, связь прервалась, так?

– Ага. – Шура смотрела на Лизу, которую впервые видела такой сосредоточенной.

– После ты получила сообщение якобы от покойного мужа, а потом его на телефоне не оказалось. Свет в квартире сам собой зажигался и гас, ты думала, что прошло полчаса, а оказалось – вся ночь. Чуть не забыла, еще и до вчерашней ночи умерший муж тебе тоже являлся.

Звучало бредово, но именно так и было, поэтому Шура кивнула.

– Я на сто процентов уверена: это были не просто вести с того света, а предостережения! – провозгласила Лиза. – Тебя нарочно пугали, чтобы ты не вздумала связываться, отступилась. Очевидно же! Но раз такие меры понадобились неким силам, то что?

– Что? – глупо спросила Шура.

– А то, что на самом-то деле вмешаться ты очень даже можешь! Раз некто (мы не знаем точно, кто) так сильно хочет тебя остановить, получается, ты способна как-то ему помешать, повлиять на ход событий. Иначе зачем же было стараться, пугать тебя, мужа твоего покойного приплетать!

А ведь она права. На то и расчет, что дезориентированная, напуганная ночными кошмарами Шура протрясется-прорыдает весь день в уголке, а ночью будет шарахаться от каждой тени и сидеть с включенным светом. Оно хочет, чтобы Шура держалась подальше от острова, сконцентрировавшись на себе и собственных страхах, а тем временем Давыдов…

– Нужно срочно ехать за Андреем!

Шура вскочила со стула.

– Раз ему, кто бы он ни был, нежелательно, чтобы ты туда отправилась, значит, это и нужно сделать! Элементарно!

– Ты гений, – восхитилась Шура, но тут же скисла: – Дороги туда нет, доплыть тоже проблема, не сезон.

И тут Лиза вновь потрясла Александру.

– Никакой проблемы, – невозмутимо проговорила она. – У брата моего мужа есть лодка. Я сейчас ему позвоню, все узнаю.

– Костя не задавал вопросов, сразу согласился отвезти меня на остров, и мы успели вовремя, – завершила Шура свой рассказ. – Спасибо, Костик!

– Не за что, – ответил мужской голос, обладателя которого Давыдов не видел. – Звери, натуральные звери!

Хватило ли «зверям» ума или инстинкта самосохранения, а может, они попросту испугались и растерялись, но только жители острова не стали мешать Шуре и Косте забрать Давыдова и Малинку.

Услышав рассказ Александры, Давыдов понял самое важное: она не звонила ему. Это не Шура произносила те жесткие (хотя и справедливые) слова, не она кричала, что больше не желает его слышать и видеть.

Не Шура заявила, что Андрею не место в ее жизни.

Выходит, у него еще есть шанс все изменить.

Андрей кое-как улыбнулся разбитыми губами. Александра и Малинка переглянулись и заулыбались в ответ, а Давыдов подумал, как причудливо сплелись их судьбы.

Варварин остров с его тайнами, загадками, кошмарами, живыми и мертвыми обитателями, остался позади, в прошлом. Между тем будущее было неопределенным как никогда.

Поджог храма без последствий не обойдется, как и то, что Давыдова и Малинку чудом не убили, – тому есть свидетели. Предстоят разбирательства и суды…

Как быть с Малинкой, чья жизнь теперь навсегда связана с его собственной? Где и как жить и работать?

Многие вопросы в данный момент не имели ответов, а важнейший из них касался Панталиона. Древнее чудовище никуда не делось, оно будет и дальше вербовать сторонников и забирать души, прельщать и уничтожать.

Да, поток страждущих, надеющихся на чудесное исцеление, на какое-то время уменьшится из-за разрушения храма, но местные, скорее всего, попытаются приложить все усилия по его восстановлению.

А до той поры придется им служить пищей своему божеству, которое, кстати, вряд ли окажется довольным тем, что его приспешники были настолько глупы и нерасторопны. Ведь они не только упустили несостоявшегося Смотрителя, но еще и позволили уехать с острова свидетелям расправы над Давыдовым и Малинкой.

Пожалуй, этих людей стоило бы даже пожалеть… Но не получалось.

Куда больше сочувствия вызывала Малинка, потерявшая мать.

– Вы с Малинкой остались живы и смогли вырваться, остальное – детали, как говорит Лиза. Придумаем что-нибудь, найдем выход, по-другому и быть не может.

Слова Александры прозвучали ответом на его размышления. Так бывало много, много раз, и Андрей подумал, как же здорово, когда есть на свете человек, с которым вы смотрите в одном направлении.

А раз Давыдов сумел это понять, то ответ на самый главный жизненный вопрос Варварин остров ему все-таки дал.

Вместо эпилога

Тем же вечером в новостях