Багровый папоротник

Глава 6. Дневник

28 ноября. День 3.

Меня будят три коротких выстрела после полуночи. Вздрогнув, открываю глаза и резко выпрямляюсь, разбудив Кайса. Приподнявшись на локтях, сонно спрашивает, что случилось.

— Ты не слышал? Кто-то стрелял.

— Может, показалось? — Пытается притянуть к себе, но упираюсь, вслушиваясь в ночную тишину.

— Нет, я уверена.

Встаю на ноги, подхожу к окну и напряженно всматриваюсь вдаль, пытаясь различить хоть что-нибудь в беспроглядной черноте. Но все без толку, ни зги не видно.

— Успокойся. Скорее всего, приснилось. Ложись назад, холодно.

Постояв немного, все-таки послушно возвращаюсь в сооруженную на полу постель. Угли от костра догорают, оставляя после себя легкое свечение и дымок. От окна нещадно тянет сквозняком, но я готова терпеть все неудобства, лишь бы растянуть эту ночь чуточку подольше. Ведь заветная мечта воплощается в реальность.

Поворачиваюсь на бок лицом к Фениксу и пытаюсь различить черты во мраке. Кончиком пальца дотрагиваюсь до носа, затем плавно спускаюсь ниже и очерчиваю линию губ.

— Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, — словно читая мысли, говорит он.

— Но рано или поздно ей придет конец, — вздыхаю. — Нужно успеть разойтись по разным комнатам, прежде чем кто-нибудь проснется.

— Боже, как это нелепо! — Кайс поворачивается на спину, убрав руку с плеч. — Я поговорю с ним, Рокс. Обещаю. Мне просто нужно время и подходящий момент. Не хочу причинить ему боль.

— Я понимаю. Правда.

Разговор обрывается, и просто наслаждаюсь тем, что он рядом. Чувствую тепло тела через разделяющее нас одеяло, и каждый раз, когда пальцы соприкасаются в темноте, перехватывает дыхание. Понимаю, что после этой ночи больше не смогу оставаться в стороне и подавлять чувства. От одной только мысли, что к нему будет прикасаться другая девушка, хочется умереть.

— Мы с Марго не живем вместе, — вдруг смущенно выпаливает. У меня же от признания сердце уходит в пятки, а лицо вспыхивает, словно свеча. — Мы даже ни разу не целовались по-настоящему. Чтобы до ломоты в костях и дрожи в теле, понимаешь? Я пытался навязать чувства, специально заставлял себя проводить время с ней. А когда понял, что ничего не получается, постарался внушить тебе мысль, что влюблен в нее. Думал, возненавидишь, и нам обоим станет легче. Но, как видишь, ничего не вышло.

— Но Марго сказала так на празднике, — возражаю.

— Ей хотелось произвести впечатление на Блю и похвастаться идеальными отношениями. — Отчетливо представляю саркастичную ухмылку Кайса. — Придумала всю эту красивую сказку и сама в нее поверила. Перед праздником Марго пришла выяснить отношения и поставила ультиматум: либо вместе живем, либо она уходит.

— И ты не отпустил, — хмуро заключаю.

— Просто не хотел причинять боль, — тихо отвечает Феникс. — Я привязал ее к себе и несу ответственность за последствия. И мне не хочется ранить ее лишь потому, что не вышло полюбить.

— Но ты ранишь меня, Кайс. День за днем.

Поворачивается и заключает лицо в ладони, бережно гладя пальцами кожу. Дыхание запутывается в ресницах, а я таю, словно пломбир на летнем солнце.

— Поверь, Рокс, я делал все, лишь бы ты меньше всех страдала в этой ситуации.

— Что будет утром? — не выдерживаю. — Снова будем притворяться друзьями?

— Пожалуйста. Так нужно, — умоляет. — Я разберусь со всем, объяснюсь с Марго, а потом сделаю тебя счастливой, ты только поверь.

— Хорошо. Верю.

Моя любовь живет гораздо дольше, чем любовь Марго. Он нравится ей невероятной харизмой, обаянием и чувством юмора, но она видит его таким, каким он хочет. Я же вижу с другой стороны, которую старательно прячет от посторонних под маской, боясь оказаться преданным или непонятым. Видела, когда был слаб, зол, жесток, обижен и равнодушен. Видела слезы от смеха, когда вокруг глаз появляется сеточка морщин, и видела, каким может быть внимательным. Видела плохую и хорошую стороны и приняла обе. А вот Марго знает только то, что позволяют. С этими тревожными мыслями проваливаюсь в сон.

Просыпаюсь, когда кто-то ложится рядом, перетягивая одеяло на себя. Открываю глаза и съеживаюсь от порывов прохладного воздуха.

— Доброе утро. — Блю смотрит озорными глазами. Выглядит настолько хорошо, будто вчерашний день всего лишь кошмарный сон. — Как спалось?

— Хорошо, — зеваю. Мельком бросаю взгляд на половину, где недавно спал Кайс и тут же отворачиваюсь. — Только мало. Который час?

— Почти восемь. Пришла разбудить по-человечески. Иначе бы утро началось с того, что сюда бесцеремонно вломились парни и стали разводить огонь и греметь посудой. — Весело возводит глаза к потолку. — Через час выдвигаемся в лепрозорий.

Блю встает, подходит к окну и, распахнув ветхие шторы, раскрывает настежь. В комнату проникает тусклый серый свет, ознаменовавший пасмурную погоду. Приподнимаюсь на локтях и тоже выглядываю в окно. Кусочек неба, видимый в форточку, затянут тяжелыми свинцовыми тучами, грозящими вот-вот пролиться на землю дождем. Настроение такое же мрачное.

— Тогда пойду, приведу себя в порядок.

Буквально заставив себя, поднимаюсь на ноги, беру свечу и спички, и, крепко обхватив плечи и стиснув зубы от холода, плетусь в сторону ванной, минуя гостиную, откуда слышны мужские голоса. Закрываюсь в маленькой комнате, открываю кран с ледяной водой и принимаюсь умываться. Чувствую себя абсолютно разбитой, словно на костях целую вечность отбивали чечетку. Выгляжу не в пример Блю, которая светится от энергии, словно лампочка. Подкатываю штанину, чтобы осмотреть рану и убедиться, что все в порядке. Нога еще немного побаливает, но уже не доставляет проблем. Закончив умываться, мельком бросаю взгляд в старое зеркало. Отражение дрожит в свете тусклой свечи и взирается с немым укором, будто осуждает за непотребный внешний вид. Сетую на копну пышных вьющихся волос, торчащих во все стороны, которые нечем собрать, и дышу на огонек.

На кухне уже разведен огонь, на котором не слишком аппетитно варится рис с тушенкой. Желаю всем доброго утра и без лишних слов сажусь между Крисом и Блю, взяв в озябшие пальцы кружку с кипятком.

— Как спалось? — спрашивает брат.

— Хорошо, — пожимаю плечами. — А тебе?

— Я кое-что нашел в шкафу утром. — Крис достает толстый блокнот в коричневом кожаном переплете. — Это дневник мужчины, который жил здесь. Он был врачом в лепрозории, и то, что написано, заставляет задуматься.

С интересом беру в руки дневник и открываю первую страницу. Начат примерно за три года до Тихоокеанской катастрофы и состоит из коротких заметок. Чернила поплыли, местами выцвели, но текст читаем.

«7 июля 2031 год, понедельник.

Сегодня впервые тестирую усовершенствованный «БП» на человеке. Физическое состояние добровольца можно расценивать как критичное, рак дал метастазы в легкие, печень и костный мозг. Уровень лейкоцитов предельно высок, химиотерапия бессильна. Пациент подписал письменное разрешение на введение «БП», который ранее тестировался на шимпанзе и давал положительные результаты. Время начала эксперимента — 14:23».

Ниже стоят инициалы «К. Белл». Видимо, имя врача. Оторвавшись от дневника, уставляюсь на Криса.

— Они пытались лечить рак?

— Читай дальше. — Джейс садится напротив. — Все не так просто, как кажется.

Листаю страницу.

«14 июля, понедельник.

Прошла неделя с момента начала тестирования «БП». Состояние добровольца значительно улучшилось. Анализ картины крови показал стабилизацию уровня лейкоцитов, а также сокращение числа метастазов в легких. Настроение пациента можно расценивать как бодрое, «БП» не угнетает нервную систему».

«21 июля, понедельник.

«БП» введен повторно. Общее состояние организма улучшается, однако пациент проявляет признаки депрессии. Пропал аппетит, появилась бессонница. Подопытный стал требовать отдельную палату. Возможно, все дело в повышении концентрации «БП» в крови. Мы поместили пациента в изолятор и поставили круглосуточное наблюдение».

«28 июля, понедельник.

Сегодня позвонил Р.Р. и стал требовать отчет об эффективности «БП» на людях. Результаты ждут не позднее конца следующей недели. Я попытался объяснить, что «БП» не игрушка, и что мы пока не знаем обо всех возможных последствиях применения. Выбил отсрочку до конца лета.

В прошлый четверг «БП» ввели еще трем критическим больным. Согласия на процедуру будут подшиты к историям болезней. Нулевой пациент остро реагирует на свет, «БП» обострил приступы мигрени. На коже появились гнойные нарывы, как следствие реакций организма на комбинации сопутствующих препаратов. Количество лейкоцитов в норме, онкомаркеры не обнаружены. Это дает надежду, что в скором времени рак будет побежден!».

Отрываюсь от чтения записей, принимая порцию горячего риса с тушенкой. За мной внимательно наблюдают четыре пары глаз, которые уже успели прочитать дневник. Вновь поправляю волосы, которые лезут в лицо и страшно раздражают. Машинально ощупываю руку в поисках резинки, но вспоминаю, что потеряла вовремя стычки с прокаженными.

«7 августа, четверг.

«БП» подвергся непредвиденным изменениям в крови, мутировав в более сложную форму. Определенно это не лекарство от рака. Добровольцы второй группы впали в депрессию и стали избегать света гораздо раньше, чем нулевой пациент, а кожные нарывы проявились в более тяжелой форме. Внешне больные напоминают прокаженных, однако, если приглядеться, можно различить другую природу нарывов, отличающуюся от лепроидных.

Пациенты обеих групп стали проявлять признаки жестокости и агрессии. Могут нагрубить персоналу, а также категорически отказываются вести диалог. Изменились вкусовые предпочтения: аппетит увеличился, а основу рациона составляет мясо. Требуют сырое».

«1 сентября, понедельник.

Пациенты утратили способность говорить членораздельно. Нет возможности исследовать влияние «БП» на нервную систему, поскольку испытуемые ведут себя крайне агрессивно: пострадало четверо санитаров, отвечающих за гигиену и кормежку. Все четверо искусаны и расцарапаны с особой жестокостью и теперь находятся в лазарете.

Вторая группа, что находилась в одном изоляторе, стала проявлять стайные признаки, определился лидер. Между собой общаются с помощью набора звуков, варьирующих в пределах одной тональности. Это странно».

Дальше шли непонятные обозначения, формулы и неинтересные приписки. Последняя запись с изложением размышлений врача сделана за день до катастрофы, спустя три года. «К. Белл» явно нервничал, буквы выводились наспех и скакали то вверх, то вниз по строчке.

«15 сентября, 2034 год, пятница.

Мы создали что-то ужасное. Это уже не люди. Я видел часть записей о состоянии подопытных. Потребности свелись к минимуму, ограничиваясь первобытным чувством голода, а мозговая активность находится на уровне животного. «БП» стимулирует центр агрессии и голода, подавляя активность префронтальной и соматосенсорной коры головного мозга.

Три года назад у санитаров, подвергшихся нападению, проявилась та же симптоматика, что и у испытуемых, но уже спустя двое суток. Нам пришлось запереть их в изоляторе. Очевидно, «БП» передается через укус и зараженную кровь. Р.Р. отдал приказ расстрелять зараженных и продолжить изучение вируса на новых группах. Хочет использовать разработки для создания оружия. Моя команда не одобрила вектор исследований, нас отстранили. К счастью, сегодня узнал приятную весть, что Р.Р. отошел от дел. Молюсь, чтобы преемник не разделял взгляды.