Багровый папоротник

Глава 18. Я знаю его

Непритупляющаяся скорбь терзает меня, словно разъяренный зверь, и замечаю, что пропускаю вдохи. Через силу заставляю себя дышать полной грудью, игнорируя ноющие ребра.

Разглядываю огромные оранжевые цистерны с предупреждающими надписями, ржавую лестницу и железную дверь, возвышающуюся над резервуарами. Стою между близнецами и по-детски надеюсь, что если буду рядом, то ничего не случится. Такая нездоровая попытка переиграть реальность. В голове набатом стучат слова Фобоса. Повторяю раз за разом в попытке разобраться, что означают, но смысл ускользает, когда чувствую, что приближаюсь к разгадке. Все равно, что пытаться удержать воду голыми руками.

Вполуха слушаю, о чем идет речь в тесном кругу, сбившемся возле карты. Зато очень внимательно рассматриваю руки Дея, изучая каждую рваную рану. Он тоже сосредоточен на карте, но изредка сморщивается, испытывая боль. Осторожно снимаю с друга куртку и обмываю руки водой, что дала мне Блю. Дей терпит и делает вид, что ничего не происходит. Но когда пальцами ощупываю кожу вокруг укусов, напрягается.

— Не трогай, — просит, не поворачивая головы.

— Мне плевать, — отвечаю удивительно спокойно.

Все старательно пытаются не замечать многочисленные отпечатки зубов и разорванную плоть, когда обрабатываю руки Деймоса антисептиком. Средство заканчивается, когда приступаю к животу, задрав пропитанную потом и кровью футболку. Выжав последние капли, с каменным лицом сминаю флакон в пальцах, а затем отшвыриваю в сторону. Фобос и Цилла следят за траекторией полета, а потом вновь уставляются на карту. Глаза пустые и ничего не выражают.

Монотонный голос Джейса, дающий инструкции, вселяет ошибочное чувство контроля над ситуацией, но на самом деле все рушится. Уже забываю, почему оказались здесь, и какую пользу должны принести. Помнит ли кто-то другой? Теряюсь в догадках.

Перебинтовав раны Дея, помогаю ему одеться. Друг продолжает делать вид, что не замечает ничего, кроме карты, и ее запоминание — самое важное сейчас. Закончив, безнадежно повисаю на близнеце, обхватив за пояс. Утыкаюсь носом куда-то в ключицы и пытаюсь сдержать рвущийся наружу рев. Дей придерживает меня, чтобы не упала на колени окончательно. Не знаю, как на мою слабость отреагировали остальные, но, судя по недрогнувшему голосу Джейса, предпочли проигнорировать.

— Успокойся, — шепотом умоляет Деймос, поправляя мне волосы, прилипшие к лицу. — Все нормально, слышишь?

Отчаянно мотаю головой и еще сильнее вжимаюсь, рассчитывая исчезнуть, провалиться сквозь землю и больше ничего не чувствовать.

Я провисела на Деймосе все время, пока остальные обсуждали способы проникновения на радиостанцию, и только когда Фобос отодрал меня от брата и, встряхнув, поставил на ноги, очнулась от анабиоза.

— Когда раздавали адекватность, ты стояла в очереди за красивой мордашкой? — пытается шутить, но серые глаза смотрят печально. — Проснись, принцесса, пора идти.

Фоб взъерошивает волосы близнецу и бодро направляется к лестнице. Деймос, ткнув меня носом в лоб, следует за братом. Не помню, как ноги несут вперед, и как оказываюсь на ржавых ступенях, судорожно сжимая в пальцах холодные перила. Жутко захотелось прижаться к металлу щекой, чтобы остудить воспаленную голову.

— Интересно, что в цистернах? — спрашивает Кайс.

Машинально опускаю глаза на оранжевые резервуары с желтыми полосами, отбрасывающие колыхающиеся тени на стены.

Пропустила мимо ушей большую часть плана. Окончательно пришла в себя, когда перед носом замахала Цилла, спрашивая в привычной манере, все ли у меня дома, а близнецы уже поднимались наверх. Не помню, что ответила, но она крепко сжала плечо. Видимо, это была поддержка.

Все чаще задумываюсь, что из меня вышла никудышная Гарпия: выдержка хромает, привязанности не стерлись, да и следовать указаниям не всегда получается. Как только умудрилась пройти «Предел»?

— Ты всего лишь человек. — Сказал однажды Аверилл Беннет, когда я провалила бой с несколькими соперниками. Безумно разозлилась на себя и выместила гнев на матах, расшвыряв по залу. Мне было двенадцать. — Я не пытаюсь сделать из тебя бездушную машину, Роксана. Наоборот, чтобы понимать противника, нужны чувства, и одной физической силы недостаточно. Но ты должна контролировать эмоции в любых обстоятельствах, иначе жизни напарников и твоя собственная будут в опасности.

Спасибо за первоклассный совет, мистер Беннет. Прямо летаю от облегчения.

— Там кислота, — голос Криса эхом отражается от цистерн, наполняя помещение гулом.

— С чего взял?

— Я работаю в лаборатории, вообще-то, и разбираюсь в знаках.

— Ну да, это тебе не дерьмо в 13-ом разгребать, — парирует Феникс, упоминая неблагополучный район, отведенный под тюрьмы и исправительные интернаты. Капитолию пришлось увеличить зарплаты втрое, чтобы укомплектовать инфраструктуру 13-го.

Тот самый район, где впервые убила человека.

Спотыкаюсь и наваливаюсь на Фобоса. Товарищ успевает схватить за шкирку, чтобы не вписалась физиономией в перила.

— Годы идут, а ты не меняешься, — хмыкает, улыбаясь краешком губ. — Под ноги научись смотреть, а то убьешься когда-нибудь с двумя левыми ногами.

— Заткнись, громила, — фыркаю и по-дружески толкаю в бок. — Для твоих габаритов у тебя слишком плоские шутки.

Взобравшись по лестнице, оказываемся на тесной площадке, в конце которой маячит в свете фонарика единственная дверь, обещающая выход из душной западни с цистернами. Янтарь попискивает от удовольствия, увлеченно перебирая в лапках волосы Циллы. Кажется, зверька совсем не пугает здешнее разнообразие оживших кошмаров. Напрягаю память, выискивая обрывки фраз, способных помочь сосредоточиться на плане.

Перевертыши подражают тому, что слышали, значит, Реверс действительно выходил на связь. Но когда это было? В лепрозории время превратилось в нечто эфемерное, и только опираясь на внутренние ощущения и комментарии друзей, понимаю, что идут уже пятые сутки, как от нас нет вестей.

Смешно. Должны были управиться за день.

Перед глазами тошнотворным видением стоит карта, по которой Джейс водит пальцами и что-то разъясняет. Щурюсь, воскрешая инструкцию в памяти.

«— Придется добираться до станции в обход. Вот здесь, — обводит квадрат, — окажемся, когда выйдем из хранилища агрессивных жидкостей.

— Что еще за «Зверинец»? — Цилла читает название.

— Клетки с крупными хищниками, которые участвовали в эксперименте «Химера», — Джонатан крутит в пальцах сигарету.

— Надеюсь, сейчас там нет ничего крупнее крысы, — морщится Цилла, поглаживая хвост Янтаря.

— Насколько мне известно, к клеткам подводится усыпляющий газ, необходимый для безопасной работы с животными. И этот же газ должен подаваться в больших количествах на случай чрезвычайных ситуаций.

— Как гуманно, — Марго иронично кривляется.

— Не отвлекайтесь, — Джейс щелкает пальцами, привлекая внимание к карте. — Через Зверинец попадем в Столовую № 1, оттуда по вентиляции доберемся в комнаты отдыха, поднимемся по запасной лестнице на ярус выше и попробуем зайти с другой стороны.

— А если они все еще будут там? — обобщенно спрашивает Марго, искренне веря, что, если обезличить монстра, он перестанет им быть.

— Есть другие идеи? С удовольствием выслушаю.

— Ну да, — усмехается Крис, скрещивая на груди руки. — Конечно.

— Конюшня! — каламбурит Джейс, раздражаясь. — Отвергаешь — предлагай!

Крис стискивает зубы, играя желваками, и бросает на брата полный ярости взгляд.

— Как насчет того, чтобы не возвращаться на станцию? Только теряем время, — аккуратно замечает Феникс.

— Приказано… — Джейс не успевает закончить, как Крис перебивает.

— Только и можешь, что слепо следовать приказам. Иногда нужно уметь импровизировать!

— Не из-за таких ли импровизаций мы оказались заперты здесь?! — вскидывается Джейс. — Нам нужна станция, как минимум, для того, чтобы сообщить, что мы живы.

— Кхм-кхм. Я разве не говорил сто раз, что это никому неинтересно? — Джо выпускает клубы дыма, безразлично подпирая плечом стену. — Ладно, скажу в сто первый!

— А это не для руководства, — возражает Джейс. — Мы обсуждали это в лесу, помните? Запасной план.

— Другие Гарпии? — вспоминает Блю, и в глазах загорается искра надежды.

— Именно. Эмоциональные связи в закрытых обществах гораздо прочнее, чем можно представить. Ни одна из оставшихся в Реверсе Гарпий не бросит нас умирать.

— Мы росли вместе, — согласно кивает Цилла. — Это как…

— Семья, — заканчивает Фобос. — А семью не бросают.

— И поэтому нам нужна станция. — Джейс встает и отряхивает колени. — Это шанс, что о нашем возвращении домой позаботятся и, в случае чего, придадут огласке нежелание Капитолия спасать, — скручивает карту и убирает.

— Действительно считаете, что послание услышат лишние уши? — Джонатан разводит руками. Можно только догадываться о силе воли или ее отсутствии, позволяющей человеку так быстро смириться с неминуемой гибель

— Я же сказал «шанс», а не «гарантия», — Джейс устало закатывает глаза.»

Надавливаю на веки, вызывая красно-белых мушек. Вот план по спасению, вспомнить который мне стоило титанических усилий. Крис достает ключ-карту и прикладывает к замку. Дверь с натужным скрипом отворяется, и тусклый луч фонаря проникает внутрь.

Вхожу в Зверинец после Криса. Первое, что чувствую, отвратительный тухлый запах, отдающий мертвечиной и железом с солью. Потом в глаза бросаются ряды огромных клеток с останками животных и большой операционный стол у стены, на котором разбросаны инструменты. Грязно-бурое пятно и кости, уцелевшие после хирургического вмешательства двадцатилетней давности, тревожат рвотные рефлексы. Океан не тронул Зверинец, оставив в неизменном виде благодаря герметичным дверям, но замечаю, что потолок влажный, и кое-где срываются капли.

Здесь жарче, чем в помещении с цистернами. Оттягиваю ворот свитера и проветриваю вспотевшую шею. Полноценной вентиляции в Зверинце нет, и остается загадкой, как тут держали животных. Джонатан достает камеру и принимается снимать клетки и содержимое, старательно фиксируя каждую деталь. Фонарь затухает, и Цилла стучит им об ладонь, восстанавливая яркость.

— Поищу выключатель, — говорит и смотрит на слабый луч. — Сядет минут через двадцать. И почему нельзя было положить нормальный фонарь, а не эту игрушку? Держи, — вручает Марго.

— Ну и вонь, — читает мысли Блю. Зажимает нос пальцами и бледнеет на глазах, готовая вывернуть желудок наизнанку.

Осматриваюсь по сторонам. Зверинец битком набит смердящими костями животных, пластиковыми папками и разбитыми дисками, блестящая крошка которых усеивает пол. Обхожу клетки и замечаю в углу человеческие скелеты в грязных халатах. Посмертная поза говорит о том, что люди доживали часы, прижавшись друг к другу и испытывая ужас.

— У них не было шансов.

Оборачиваюсь, вздрогнув от грубого голоса над ухом. Джонатан крепко сжимает камеру и внимательно следит, какая картинка получается в кадре. Темные глаза не выдают эмоций, будто снимает лису в диких условиях.