Антология сатиры и юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов

Трудная голова

Воскресным днем мастер мужской стрижки Василий Петрович Трубников со своей женой Людмилой оказались на художественной выставке. Вообще-то они собирались в кино, но вокруг шли фильмы, которые они уже видели, и тогда возникла мысль посетить выставку. Для общего культурного развития.

Значит, пришли они на выставку и стали смотреть. Людмила все больше интересовалась живописью, а Василий Петрович тяготел к жанру скульптуры. Особенно привлекал его скульптурный портрет.

У одного такого портрета Василий Петрович и задержался несколько дольше. Какое-то время он изучал произведение искусства в одиночестве, пока к нему не подскочила женщина в пестрой шали с кистями, что-то черкнула в блокнот и воскликнула:

— Не правда ли, великолепная голова!

Василий Петрович решил, что промолчать было бы невежливо, и тоже высказал собственное суждение:

— Трудная голова.

— Ах, как верно подмечено! — всплеснула руками женщина. — Именно трудная! Простите, вы случайно не скульптор?

— Мм, — промычал в ответ Василий Петрович. Ему почему-то вдруг показалось неудобным признаться, что он не скульптор.

— Это, наверное, замечательно — быть скульптором! — пришла в восторг женщина.

— В нашем деле главное — не снять лишку, — уклончиво ответил Василий Петрович.

— Скажите, а где вы находите модели для своих работ? — не унималась собеседница.

Василий Петрович оглянулся по сторонам и промямлил:

— В гуще жизни… Там, знаете, и нахожу.

— Жить идя искусства, для творчества, испытывать вдохновение — что может быть прекраснее! — энергично встряхнула блокнотом женщина.

— А как же без вдохновения, — нашелся Василий Петрович. — Без вдохновения никак нельзя… Без него только людям праздник испортить… А у человека, может, свадьба или там день рождения…

— Вот-вот — искусство — это праздник, — закивала женщина. — Но и будни, напряженные будни. Сколько, наверное, проблем встает перед вами.

— Перво-наперво — ощущай форму, — ответил Василий Петрович. — Некоторым, например, затылок не дается, некоторым виски. А если форму чувствуешь, тогда все легко. Ну и, конечно, инструмент содержи в порядке. Хорошего мастера сразу по инструменту видать…

Туг Василий Петрович начал замечать, что разговор привлек любопытных. Несколько человек стояло рядом и прислушивалось.

— Очень, очень приятно было познакомиться, — проговорила женщина. — А теперь, на прощанье, позвольте узнать вашу фамилию.

— Трубников я, Василий Петрович.

— Разрешите пожать вашу руку, Василий Петрович.

Они обменялись рукопожатием, и женщина, приговаривая: «Очень приятно, очень приятно…», исчезла в толпе.

Трубникова кто-то дернул за рукав. Василий Петрович посмотрел вниз и увидел мальчика в вельветовой курточке.

— Дяденька, дай автограф! — строго попросил мальчик. За юным поклонником выстроился еще народ, видно, с той же просьбой.

— Иди, иди, мальчик, нечего тут! — сказал Трубников и отправился на поиски жены.

Когда возвращались домой, Василий Петрович чувствовал себя не в духе. Как будто был самозванцем каким-то.

— Вася, а что это за люди к тебе на выставке подходили? — спросила жена.

— Клиентов своих встретил, — ответил Василий Петрович.

— Уважают тебя, Вася, — сказала Людмила и прижалась к мужу.

— Хорошего мастера всегда уважают. Хороший мастер — это художник… скульптор, можно сказать…

И еще долго Василий Петрович размахивал руками, что-то кому-то доказывая. И прохожие оборачивались.