Антология сатиры и юмора России XX века. Том 15. Лев Новоженов

Валюту хочу!

Почему, собственно, говоря, мы так любим иностранцев? Думаю, что мы любим иностранцев все-таки не самих по себе. Думаю, что в иностранцах мы любим нашу веру в то, что хоть где-то на земле есть разумные существа. Верую, господи, верую!..

Вот они идут по нашему родному метрополитену, стайка иностранных стариков и старушек, откормленных и моложавых, заставляя нас с особой пристальностью всматриваться в них, с надеждой, что ли, обнаружить наконец давно искомые анатомические различия: может, у них руки как-то не так приделаны к туловищу?.. Тогда почему они этими самыми руками?.. А мы — нет!..

А что, если взять какого-нибудь одного иностранца и просветить лучами: может, у него мозги как-то не так повернуты? Тогда почему они этими же самыми мозгами?.. А мы — нет!..

И почему их деньги называются валютой, а наши даже уже и деньгами не называются?

Или, например, возьмем ту же Италию… Италия почему-то особенно не дает покоя… Боже мой!.. 67-й кабинет министров меняется!.. В общем, какой-то там такой по счету… Как перчатки…

Впрочем, чувствую, сравнение безнадежно устарело. Я как потерял перчатки прошлой зимой, так и до сих пор купить не могу, нету. Так что они министров меняют гораздо чаще. А мы своих — ох, с таким скрипом. Конечно, жалко же нашего министра! Куда же он после пойдет?.. Профессии — никакой! Жена, дети… Жалко же министра!..

Или вот Япония… У меня приятель в Японию в круиз съездил. И купил там автомобиль за сто рублей… То есть не за сто рублей, а за сколько-то там йен, которые ему здесь выменяли на сто рублей… Так я ему чуть в морду не дал… Ну не могу я ничего больше слушать про Японию… Не могу!.. Съездил в Японию — молчи!.. Не расслабляй меня! Мне сейчас в прачечную идти, белье сдавать! Я сейчас собранным должен быть, как минер… А из прачечной на почту, они мне уже неделю газет не приносят, а ты мне про Японию!.. А после почты — в военкомат, вспомнили про меня на 44-м году жизни, приказывают явиться, так и пишут в повестке: «приказываю явиться», а у меня язва и все тело после программы «Время» начинает чесаться, а ты мне про Японию!

И очень хочется выйти на каком-нибудь иностранном языке. Чтобы малопонятными буквами. Чтобы поднести жене к носу иностранную газету: видишь, тут я… Вот в этом вот углу!.. Да не в этом вот, дура, а вот в этом!.. Карандашом же отчеркнуто!.. Про что я тут написал?.. Да не помню, перевели, черти, надо бы дать кому-нибудь обратно перевести… Оценили, значит!.. Там оценили!.. Не хухры-мухры!.. Это тебе, брат, не в «Блокноте агитатора» тиснуться!..

Художникам завидую какой-то нехорошей завистью. Художник, он, еще масло на картине не просохло, а уже волокет свою картину за бугор. Ежели там понравится, здесь как пить дать с руками оторвут.

Опять же — эмигранты… Человек как бы вырастает в цене, если он эмигрант… Его здесь и встречают уже по-иному. А не будь он эмигрантом!.. С той же песенкой, с теми же самыми стишками!.. Да кому он тут нужен и чем он от десятков тысяч отличается?!

Мальчик, кем хочешь быть, а, мальчик?.. Космонавтом, наверное… Нет?.. Тогда врачом?.. Тоже нет?..

Тогда, наверное, шофером?.. Как я в детстве… Би-би!.. И не шофером?.. Тогда кем же, мальчик?.. Как дядя певец Вилли Токарев!.. Ух, ты какой, мальчик!.. Маленький, маленький, а башка соображает!

Телевидение нет-нет, а порадует.

Диктор, во всем импортном, по телевизору с южно-корейской трубкой, путаясь в русских ударениях, сообщает, что-де открылось, мол, совместное предприятие, которое не сегодня-завтра начнет выдавать продукцию, которая с успехом сможет соперничать на международном рынке и принесет нам, страждущим, валюту, на которую мы, чует мое сердце, накупим много новых южнокорейских трубок и кой-какой одежки приодеть наших дикторов, чтоб они смотрелись не хуже, чем у людей.

На соседней улице открылась чудо-рем-контора, набитая строительными материалами и сантехникой. Тут тебе и «елочки», и самоклеящиеся обои, и кафель-изразец, который только в тюремном сне может присниться. Но — на валюту!

Есть потрясающее кафе, где готовят — пальчики оближешь, и цыгане в кумачовых рубахах пиликают на скрипочках «Не сыпь мне соль на рану». Но — на валюту!

Есть у меня знакомая, 20 лет от роду, ноги от шеи, знает пять языков, тонка, нежна, умна, говорит на любые темы… Но — за валюту!

Пожалуй, я и сам бы мог бы и получше написать эту заметулю, побойчей, позабористей, но… Ну, вы меня понимаете…

Но за наши деревянные?.. Счас!.. Разбежался!..