Попала замуж! За дракона?! Развод!

Глава 29

Дракон

К таверне конь подо мной подошёл неспешным, но неизменно гарцующим шагом. Ноздри раздуты, пылают алым, сам конь хрипит, силясь проникнуться запахами незнакомого ему места. Давно я не посещал людских городишек.

Дома их лишь видом напоминают роскошные особняки, а ведь они сколочены из темных бревен, да в стены заложена глина вперемешку с соломой. Снаружи, конечно, все побелено известью, да только деревянный каркас все равно ничем не замажешь. Торчит, как рыбий хребет, сквозь гирлянды цветов. Карнизы, узорчатые ставни, трубы каминов, все это призвано прикрыть царящую кругом бедность.

Подавальщик несёт в таверну припасы для блюд. И что это за припасы! Глаза бы не видели. Подбродивший, выдержанный в подвалах виноградный сок. Мне от одной мысли об этой кислятине становится дурно. Какой смысл держать в бочонках десятилетиями то, что никогда не было вкусным и никогда точно не станет. А лягушачьи лапки? В голодный год и то их есть никому нормальному в голову не придет. Кроме цапли.

Ладно, это, но когда подают на стол каменный памятник свежему молоку мне становится дурно. И ведь жрут. Клыков не имеют, а надеются проглотить. Ссыпают в горшочек закаменелые корки, полученные после долгого брожения молока, под названием сыр. Топят их над слабым свечным огоньком. И здесь экономят! Нет бы, огонь разжечь в очаге! Потом макают в это всё хлеб. По очереди само собой. Ещё и деликатесом считают!

Конь перебрал копытами и скосился на копну сена. Уехать бы поскорей, но сначала разузнаю, какие слухи ходят о Глории. Ради жены я готов совершить любой подвиг.

Направил жеребца к коновязи. Корыто перед его носом доверху полно воды, конь уже тянет к ней губы. Пришлось магией осушить лоханку до дна. Жеребец предсказуемо фыркнул, обдав меня струёй горячего пара с приторным запахом луговых трав.

— Ты разгорячен. Опой же будет, ноги отекут, — провел я ладонью по вспотевшей после скачки шее, — Остынешь, и воду тебе принесут. Не фырчи. Я напомню конюхам. Вон видишь, один уже сюда бежит.

— Вы к нам надолго? — склонился парнишка в поклоне, — Конёчка вашего расседлать?

— Только подпругу ослабь, да напои через полчаса, — зашагал я в сторону приземистой таверны. Крыша накрыта каменной черепицей, если быть уж совсем честным, то подобием ее. Люди просто-напросто подобрали плоские кусочки камней. Ну хоть так. Да и стены здесь покрепче, чем везде в городе — сложены из бревен наподобие клети. Уже в дверях я обернулся к мальчишке-конюху. А он, кстати, ничего, шею моего жеребца сенным жгутом растирает, старается. Может, в замок забрать? Слуг вечно не хватает – сбегают кто куда, как только оказывается, что за хорошую плату потрудиться тоже следует хорошо.

— Чего изволите, господин?

— Сена коню задай свежего. Осмелишься стащить украшения с его оголовья, выпорю. Найду где угодно и отомщу.

— Я не осмелюсь, господин. Сена сейчас принесут. Свежий покос, душистое, словно для чая.

Кто бы знал, как мне неохота входить внутрь помещения, ещё с минуту глядел на работу паренька и, наконец, распахнул серые от времени двери. В нос сразу ударил запах копчёного мяса. Дрянь какая! Люди перестарались, копируя нас и, ладно бы, в чем-то хорошем, так нет. Можно подумать, драконы специально портят свою еду, опаливая ее огнем. Бывает, задумаешься, случайно вздохнешь над тушей оленя. Раз, а она уже вся почернела от дыма и отдает копчёной корой. Есть невозможно. Эти же намеренно портят богатый вкус мяса, стараясь прикрыть горелой смолой его недостатки. Пакость.

Хозяин таверны учтиво мне поклонился, приглашая войти. Гуляки по углам смолкли, пялятся на лендлорда соседнего надела во все глаза. И не стыдно же им!

— Чего соизволит сиятельный господин? — кланяется мне бородатый мужчина.

— Доброго ужина и хорошей беседы. Составьте столы и накройте их лучшими блюдами так, чтоб скатерти было не видно.

— У нас нет скатертей. Сейчас время обеда. И потом, столы заняты посетителями. Отдыхает на пути королевский гонец с сопровождением.

— Вот как? — большая удача. Теперь-то я точно выясню все. Где, как не во дворце, собираются слухи? — Гуляем за мой счёт. Обед так обед. Лишь бы припасов хватило. Парни, сделайте честь, дракону. Сядем все вместе за стол, как велит нам вечное благо мужской дружбы.

Народ за столами взвыл, ещё бы, такая честь от дракона. Теперь только мелькают передо мной цветными пятнами рубашки, жилеты и скромные сюртуки. Минуты не прошло, как столы вместе с тяжелыми скамьями сдвинули на середину. И куда только они подевали свои тарелки? А, вон же стоят под окном. Подавальщики суетятся, режут тупыми ножами копчёные окорока, раскладывают по мискам. Звенит посуда, вносят почерневший от печного огня котел, полный горячего супа. Тут же заносят и противни свежего хлеба.

Мужчины и парни занимают места по бокам стола, оставив мне место во главе, словно хозяину. Что ж. Пусть так. Занял место на жёсткой скамье и опустил кошель серебрушек на подставленную для них тарелку.

— Говорят, драконы умны и коварны. Никогда не видал, чтоб ваш род хоть за что-то платил без особого умысла, — посмотрел мне в глаза завсегдатай, — Лекарские лавки, школы для детей, все остальное драконы делают для собственной выгоды. Чтоб народ был здоровей, смекалистей и лучше работал.

— И то правда, — отвечаю я без лукавства, — Сытые и здоровые люди приносят больше пользы моему наделу. Богадельни же и молельни я возвожу во славу всех богов. Боги любят людские молитвы и милостивы ко мне.

— Так о чем пойдет наша беседа? — улыбнулся он с хитрецой в седые усы. Ждёт драконьей уловки. Думает, наверное, что я людей на работы пришел созывать. Мастеров в мире мало. Настоящих, я имею в виду. Здесь невдомек, что я создал у себя целый рассадник учеников. Архитекторы, рисовальщики. Училище возвел для сельских подростков. Больше искать никого не придется.

— Хочу узнать, что за чудные дела творятся в замке прекрасной баронессы Глории, — кивнул я с улыбкой. Народ за столом смолк и побледнел. Старик и вовсе потянулся за кружкой. Королевский гонец шумно выдохнул.

— Не следует мне докладывать, прежде чем донесу весть ко двору. Но уж больно хорош здесь теплый расплавленный сыр.

— Сырные корки в котле?

— Именно.

— Прикажи, чтоб подали, — променять вареное мясо на эту дрянь. Сумасшедший.

— Благодарю. С чего начинать?

— Буду надеяться, что не зря трачу время с добрыми людьми. Начни с ее юности.

— Чуть поболе, чем год назад, баронесса сочеталась браком со своим мужем. Говорят, по великой любви. Барон довольно скоро покинул замок, ушел отвоевывать земли у эльфов. Глория родила девочку в отсутствие мужа. Здоровый ребенок.

— Значит, дочь.

— Именно. Вот только рождена она, говорят, не от мужа. Сроки не сходятся. Женщина не может носить дитя одиннадцать месяцев, чай не кобыла.

— Не кобыла. И что муж? Прибил ее сразу?

— Нет, принял дочь как свою. Надеялся отдать со временем замуж с выгодой. Добрый был человек.

— Был? — вскинулся я.

— Был. Замок, говорили, проклят. Да только я ничего не почуял. Ни сам, ни при помощи артефактов. Баронесса умерла с горя.

— Баронесса или барон? Ты путаешься.

— Баронесса. Все, кто хотел, видели ее хрустальный гроб. Он был выставлен на главной замковой площади, — я, должно быть, и сам позеленел от такой вести. Жена умерла! Моя жена! Собственная! — На третий день к замку подошло войско Малтока. Но в стены никто из его людей войти так и не смог.

— Барон принял бой чести и одержал победу?

— Нет. Он проиграл. Да только опустилась на замок милость богов. Баронесса Глория вернулась к жизни, поднялась по велению сердца на стену, увидела оттуда, что любимый муж помер, — прихлебнул гонец из бокала воды и скосился на сырные корки.

— И?! Что значит, ожила?

— То и значит. Выперли вдовушку с небес, или из преисподней, — хмыкнул старик в усы, — Видать, сама Морриган попросила за дочь. Богиня смерти милостива.

— Глория приняла сама бой чести, — продолжил гонец.

— Девица взяла в руки меч?! — я же помню те тонкие ручки. Они бы и боевого ножа не ухватили, слишком нежными мне показались.

— Баронесса вышла в круг с пустыми руками. Великая ведьма спустилась, чтобы отомстить за мужа.

— Угу, — потянулся я сам к ломтю хлеба. Эту новость лучше заесть.

— Малток погиб, не сходя с места. Умер от ужаса, когда лицом к лицу встретился с Глорией.

— Она что, так некрасива?

— Напротив, прекрасна. Да только кто не убоится дочери Морриган? Огонь круга погас. Герцог, без всяких сомнений, помер.

— А дальше?

— Ведьма упросила богиню Морриган вернуть врага к жизни.

— Зачем? И почему его, а не своего мужа, барона?!

— Чтобы мстить. Наверное. Герцога живым больше никто не видел. Говорят, ведьма увела его в лес и отдала на растерзание духам.

— Глория покинула замок вместе со своей нянькой, дочерью и герцогом, — кивнул мне безусый парнишка, — мой дядька сам видел. Он в ейном замке сторожит клятую стену.

— И когда же она вернётся? — макнул я украдкой хлеб в растопленный сыр. Хуже уже мне сегодня точно не будет. Женился! На ком? На той, которую выгнали с того света! На той, которая приняла бой чести без оружия и одержала победу. Чует мое сердце, стану я комнатной собачкой на побегушках у жены. И не важно, что я не оборотень, а дракон.

— Кто же знает? Баронесса оставила управлять замком Еванделину, свою собственную служанку. Там творится такое! Лучше не знать.

— Вешают слуг без разбора? Стражей заперли по темницам?

— Хуже! — заговорщическим шепотом произнес гонец, — Отчищают древние стены до зеркального блеска, моют площадь с шампунью, надраивают полы, чистят портреты и гобелены. Все мужчины замка вынуждены работать как слуги. Готовятся к возвращению дочери Морриган. Говорят, она не прощает ошибок.

— Вот как? И что же она любит? Баронесса, я имею в виду? — откусил я кусочек хлеба в растопленном сыре. Ничего так. Съедобно. Только пахнет старым подвалом.

— Об этом достоверно знает только сама Еванделина. Единственная душа, что заперта в замке и не боится его хозяйки. Наперстница баронессы!

— Угу.