Змеиного царевича невеста

Глава 22. Истинная пара

Алена

Я, конечно, напрашивалась, и давно. Дразнила Славку, кокетничала с ним, трогала… Но такой прыти от него не ожидала! Он же безобидный, блин, был! Он же — мой друг! А друзей разве зажимают в коридоре? Разве целуют вот так, что голова кругом? Разве обвивают хвостом их бёдра и сжимают ритмично?

А я сама — нормальная вообще?

Наверное, у меня едет крыша, потому что мне это безумно нравится. Это возбуждает. Интимно и запретно. Я запускаю руки под его рубашку, исследую пальцами ребра, ощупываю мускулы груди. Зуб вздрагивает и тяжело дышит сквозь зубы. Потрясающее ощущение. Так вот что такое прелюдия! Это не торопливые неловкие поцелуи, не щипки за задницу и не руки между ног, от которых хочется увернуться. Это запах и вкус. Это предчувствие. Предвкушение.

— Ле-е-еля, — тянет наг низко, хрипло. — Ты все же ведьма!

Он отстраняется, и я тону в черно-зелёных омутах змеиных глаз. Зубослав очень сильный и большой, но касается меня невесомо. Гладит волосы, скользит пальцами по шее. Очень осторожно, едва дыша нажимает мне на затылок, приближая к своему лицу, тихо-тихо касается губами моего рта.

В одной книге я когда-то прочитала странную и непонятную мне фразу: «Поцелуи — они как секс. Те же правила, те же законы: прелюдии, проникновения». Наверное, я тогда и понятия не имела, что такое желание, что такое вожделение. Где уж мне знать про поцелуи! Теперь меня обожгло откровение: не обязательно сразу заваливаться в постель и требовать от партнера простого и обыденного удовольствия. Куда интереснее вот так, постепенно узнавать друг друга.

Мягкое касание раздвоенного языка, вкус его губ. Тяжелеющая грудь, головокружение и дрожь в животе — вот что такое прелюдия. И я теперь знаю, что она отличается от всего, что я пробовала раньше, как детские «рельсы-рельсы, шпалы-шпалы» от профессионального массажа.

Цепляюсь пальцами за гладкие плечи, впиваюсь ногтями в острые лопатки. Мой Зуб ещё совсем мальчишка. Несмотря на отменную фигуру, кости кое-где выпирают. И снова мне это безумно нравится.

А губы все тверже, все настойчивее. Язык уже не ласкает, а берет — жадно и дерзко. Хвост пульсирует вокруг моих бёдер, руки торопливо расстегивают платье. Зуб толкает меня в стену, наваливаясь своим немаленьким телом. Несмотря на розовый туман в голове, я понимаю, что ещё немного — и он не остановится, просто не сможет. Мне ужасно приятно его нетерпение, я кайфую от его рук и губ, но… Нет. Не с хвостом. И не потому, что я не хочу. Я уже привыкла, приняла его таким, какой он есть. Более того, меня до головокружения заводит мысль о подобном извращении, и чешуя уже нисколько не пугает. Просто… если я поддамся сейчас, ничего не изменится в жизни Зубослава, все будет зря.

— Хватит, — шепчу я, упираясь ладонями в его грудь. — Слышишь, хватит!

Медленно и неохотно разжимаются кольца хвоста. Наг отстраняется от меня. Губы плотно сжаты, глаза зажмурены, на высоком лбу испарина. Кулаки упираются в стену по обе стороны от моих плеч.

— Дай мне пару минут, — со свистом выдыхает Зубослав. — Я сейчас успокоюсь. Только не трогай меня, молю. И лучше даже не дыши в мою сторону.

Невольно я хихикнула и проскользнула под его рукой, отодвигаясь вбок. Принялась разглядывать то самое место, где появляется чешуя. Ноги — откуда они пойдут? А то, что должно быть между ними? Почему у змей все так сложно? И ничего не понятно — он вообще возбуждён? А где то самое мужское достоинство, почему все гладко, нет даже бугорка?

— Зу-у-уб…

— М?

— А покажи!

— Что показать?

— Ну… его! Тебе ведь есть что показывать?

Он вдруг дернул хвостом, громко фыркая.

— Мы же женаты, я только посмотрю.

— Только посмотреть не получится. Если я его «выпущу», обратно под чешую можно будет его загнать только… кхм… завершив дело.

— Что значит «выпущу»? Ты контролируешь процесс?

— Да. Я могу раздвинуть чешую, а могу не раздвигать.

— А если очень сильно хочешь, он сам по себе не вылезет?

— Нет, я же не человек. Мы, наги, куда более продуманные.

— Значит, не покажешь?

— Только если ты возьмёшь потом дело в свои руки и доведёшь до конца. Иначе мне будет очень неловко и даже больно. Ты согласна?

— Конечно, нет! Ты совсем охренел?

— Ну все, вопрос… закрыт, — и ещё паузу такую двусмысленную сделал, гад.

Я хотела бы полюбопытствовать, не может ли он решить проблему собственноручно, но побоялась. Зуб не из тех, кто подставляет вторую щеку, он начнёт хохмить в ответ. Попросит, к примеру, меня раздеться, или ещё что-то пошлое придумает. А я ведь соглашусь! Нет уж, потерплю ещё, что-то мне подсказывает, что недолго осталось.