Последний солдат СССР. Сборник. Книги 1-5

13-14 ноября 1978 года

13 ноября 1978 года. Ночь

Первое ощущение, которое я испытал, когда кромешная мгла забытья сменилась черным сумраком подвала, была боль. Она рвала голову на части, вгрызалась в каждую клеточку мозга, взрывалась приступом опустошающей мигрени. Голова гудела так, как будто по ней яростно били кувалдами.

Я чуть приоткрыл глаза. Чернильная темнота не позволяла ничего разглядеть. Запястья и лодыжки были крепко связаны веревкой. Пошевелился, ощущая боль в затекших конечностях, медленно перевернулся на бок. Голова взорвалась новым приступом боли.

— Вот черт! — ругнулся я, прижав ладони к горячему лбу.

— Леша? Ты очнулся? — неуверенно спросил дрожащий девичий голосок.

«Света. Мы же с ней тогда были, когда меня одним ударом отправили в нокаут», — вспомнил я.

— Леша? С тобой всё в порядке? — в голосе шатенки слышались нарастающие истеричные нотки.

— Не совсем, — честно признался я.

Несмотря на очередной приступ мигрени, приподнялся на локте, и обвел взглядом окружающую темноту.

— Леша, кто это? Что они с нами сделают? — спросила девушка.

Голосок шатенки звучал справа от меня.

— Понятия не имею, — вздохнул я, — Светик, я сейчас попробую к тебе подползти. Поговорим тихо, чтобы нас не услышали. Мало ли что. Хорошо?

— Хорошо, — согласилась девушка. И тон вроде стал спокойнее.

Переворачиваюсь на живот и ползу к ней. Наконец моя рука натыкается на теплый бок шатенки. Девчонка испуганно ойкает. Она сидит, привалившись спиной к стене. Пристраиваюсь к ней рядом, ощущая сбоку маленькое круглое плечико.

— Свет, ты цела? — тихо шепчу в ушко, притянув шатенку к себе.

— Ага, — шепотом отвечает она, — Молодой тебя ударил, я вскрикнула, а старый сразу на меня прыгнул, и мокрый платок к лицу прижал. Больше ничего не помню. Очнулась здесь уже.

— Хлороформом смочил, наверно. Вот тебя и отрубило, — задумчиво отвечаю.

А ребятки-то серьезно подготовились. И охотились явно на нас. Интересно, это привет от блатных? Вряд ли. Так быстро узнать о нас у них точно бы не получилось. Разве кто-то слил? Зорин и Серега? Смешно! Не поверю никогда в жизни. Сергей, то бишь Андрей Иванович? И он тоже впечатление продажной скотины не производит. А своему чутью я привык доверять. Да и зачем ему отдавать нас на растерзание блатным? Смысл, какой? Его же первого на пику посадят. Денег захотел? Да если бы ГРУшник оказался продажным, он мог бы у теневика спокойно все тайники вскрыть, забрать если не миллионы, то сотни тысяч. Затем грузина завалить, а потом опера, нас поодиночке, и тихо уйти с деньгами, оставив блатных маяться в подвале. Такая возможность имелась, мы ему доверяли, и удара в спину не ждали. Нет! Здесь точно что-то не сходится.

Андропов каким-то чудом вычислил меня и послал спецов для захвата? Не верю! Зачем ему отправлять таких экзотичных парней на операцию, когда полным-полно славян, не вызывающих подозрений. И такое шоу устраивать не в их духе. Посветили бы корочками, попросили пройти в машину, там бы и приняли. И Светку зачем приплетать? Дождались бы, пока я с общаги возвращался, и взяли тёпленьким.

Майор Анофриев, с которым я так и не встретился? Ещё смешнее. Ему-то это зачем? Он бы меня спокойно мог поймать в любом месте и притащить к себе в кабинет. Драться бы я с офицером КГБ точно бы не стал. По крайней мере, пока не понял, что меня собираются арестовать.

В общем, дело ясное, что дело темное. Ладно, нужно немного подождать и всё выяснится. Эти смуглые ребята нас похитили с какой-то целью, и она должна скоро выясниться.

— Чего молчишь? — интересуется девушка.

— Задумался немного.

— Леш, что теперь будет? Это бандиты какие-то? Почему они нас похитили? Что им нужно?

— Не знаю Свет, — признался я, неловко повернулся, и скривился от очередного приступа мигрени, — сам ни черта не понимаю. Одни вопросы и никаких ответов.

— Они нас убьют? — голос девушки снова дрогнул.

— Захотели бы, сразу шлепнули. Значит, мы им нужны живыми. Не бойся. Я что-нибудь придумаю. Всё будет хорошо, — развожу локти, обнимая Свету.

Девушка доверчиво прильнула ко мне, устраивая голову на груди.

— Обещаешь?

— Обещаю, — тихонько вздыхаю про себя — Мы обязательно отсюда выберемся. Веришь?

— Верю, — выдыхает она.

Ладошки со связанными запястьями девушка подложила под голову и тихо, как мышка, лежит на моей груди. Я чувствую, как она дышит, обдавая меня невесомой струей теплого воздуха. Нежность и жалость к Свете, пострадавшей из-за меня, переполняет душу. Зарываюсь в волну каштановых волос и целую девчонку в макушку.

Светлана тихо вздыхает и ещё крепче прижимается ко мне. Так и сидим, некоторое время, обнявшись.

Со скрипом начал подниматься люк в потолке, заставив нас встрепенуться, и чуть отодвинутся друг от друга. В помещении стало светлее. На лестнице появился молодой азиат. Он быстро сбежал вниз по ступенькам, щелкнул выключателем и комнату затопил яркий свет. Затем неторопливо спустился пожилой. В руке у него стечкин с навинченным глушителем.

Наконец, на лестнице появилась знакомая бочкообразная фигура. Мясистое лицо расплылось в торжествующей злобной улыбке, на щеке под глазом белыми рубцами растекся шрам, напоминающий скрюченную птичью лапку.

«Млять! А вот об этом я не подумал», — ошеломленно подумал я. Появление друга и подельника Петренко, вогнало меня в легкий шок.

— Ну что узнал меня, сученыш? — ласково спросил прапорщик, сверля меня глазами.

«Признаваться ни в коем случае нельзя», — мелькнуло в голове.

— Нет. Я таких уродов не знаю, и знать не желаю, — отвечаю с невозмутимым лицом.

— Ты можешь говорить всё что угодно, — друг Петренко продолжает злобно скалиться, — меня разозлить и заставить тебя шлепнуть прямо сейчас не удастся. А вот ты за каждое свое слово ответишь в стократном размере. Я тебя сейчас даже трогать не буду. Через денек должен приехать товарищ этих ребят — Ашир. Он настоящий мастер, умеет доставлять такую боль, что ты сам молить о смерти будешь. Сначала с девкой твоей позабавится, а ты на это посмотришь. А потом с тобой. У него много подручных инструментов: щипцы, скальпели, ножички разные для отпиливания костей. Имеются даже деревянные заостренные палочки, которые втыкаются в определенные точки тела, и самые железные мужики, пускают сопли и рыдают как бабы. Так что, готовься. Расскажешь, всё, что знаешь и не знаешь. Хотя мне уже, по большому счёту всё равно. Исправить уже ничего нельзя. Михайлыча не вернешь. Но даже в приговоренным дают маленькую поблажку. У тебя есть одно последнее желание, в пределах разумного.

— Спасибо хоть за это, — хмуро смотрю на толстяка, — А желание простое — отпусти девушку. Она тут ни причём. А со мной делай что хочешь. Она все равно была в отключке, ничего не видела и не знает, где мы находимся. Завяжешь глаза, отвезешь подальше, и высадишь где-нибудь у леса. Будь человеком, а?

— Какой благородный мальчик, — толстяк противно хихикнул, — Прямо как в романах о рыцарях. Обойдешься. Вместе гуляли, вместе и ляжете. В сырую землю. Но сперва придется помучиться. И всё, всё, всё, рассказать мне и дяде палачу. И вообще, про желание я наврал. Хотелось просто послушать, что ты попросишь.

Светка всхлипнула, с ужасом глядя на прапорщика. Я успокаивающе погладил её по руке.

— Слушай, ну хоть развяжи нас. Что мы сделаем? У твоих бойцов стволы. Если я дернусь, моментально дырок понаделают. Считай это моим последним желанием. Или боишься, что я твоих задохликов уложу моментально?

— Что ты сказал? — в глазах молодого сверкнуло бешенство, — Задохликов? Я тебя уже спать отправлял с одного удара. Могу ещё раз повторить.

— Сеит, не надо, — попробовал урезонить его пожилой, — Ты же видишь, он тебя провоцирует.

— Молчи, Шаназар, — молодой туркмен злобно посмотрел на меня, — Развяжи его, мы сейчас посмотрим кто кого.

Пожилой вопросительно взглянул на прапорщика.

— Последним желанием, говоришь? — задумчиво протянул толстый. — А почему бы и нет? Почувствуй себя свободным, хоть ненадолго. Когда Ашир приедет, мы тебя снова стреножим как барана. Походи, разомнись перед пытками, наслаждайся этими последними мгновениями, когда ещё можешь свободно шевелить руками и ногами. Чем свежее будешь, тем ярче мучения.

Прапорщик улыбнулся, и кивнул старшему. Затем достал из-за пояса «стечкин». Не торопясь вытащил глушитель, накрутил его на пистолет и направил на меня. Второй ствол в руках у пожилого, тоже смотрел мне в лицо.

Сеит вручил свой «ТТ» товарищу, достал из ножен, висевших на поясе большой тесак и за пару минут избавил меня от веревок.

— А её? — спросил я, указывая на Свету, — Или девчонки боишься?

— Развязывай, — приказал полный, — Пусть тоже подвигается напоследок. Никуда они не денутся. Мы даже их валить не будем. Колени прострелим, если дернутся и всё.

Молодой злобно свернул глазами, но исполнил просьбу.

— Вот и отлично, — поворачиваюсь к Сеиту, — Так чего ты хотел? Подраться?

Фух. Резкое движение ноги молодого я даже уловить не успел. Только волну воздуха почувствовал, и ощутил, как нога выстрелила в нескольких сантиметрах у лица и замерла в высшей точке. Ребро стопы смотрело мне в лицо. Будущий противник, как каменная статуя, стоял на опорной ноге, презрительно улыбаясь.

— Сеита каратэ очень большой мастер учил из Японии, Кейташи Акияма, — гордо поведал Шаназар, — его вместе с другими пленными после войны на стройки пригнали. В Союзе он влюбился в нашу Гузель и остался. А потом молодые к её родным в Туркмению переехали. Акияма старую окинавскую школу кумитэ практиковал. Четвертый дан. Его вся Япония знала до войны. Кейташи непобедимым был. В кумитэ всех рвал в клочья. Головы разбивал, кости ломал. Когда тут начал жить, женился на Гузель, а Сеит её племянник. Его с шести лет тренировали как настоящего самурая и каратэку. У тебя нет ни одного шанса, сопляк.

— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — философски замечаю я, растирая запястья. На самом деле демонстрация меня очень впечатлила. Скорость у парня очень высокая. Движения быстрые и плавные как у кошки, удары отточенные. И меня он легко вырубил, хотя я был настороже и предчувствовал возможность подвоха.

— Ну, ну, — развеселился пожилой туркмен, — Давай, попробуй его побить.

Сеит отпрыгнул от меня, вручил тесак в ножнах напарнику, и замер, сжав ладони в кулаки и подняв их к лицу.

Я глубоко вдохнул, входя в боевой транс. Ощущения стали ярче и объемнее. Кровь побежала по жилам быстрее, а тело расслабилось, готовое взорваться резкими ударами в любую секунду

— Готов? — спросил молодой туркмен.

— Да, — коротко ответил я, невольно поморщился, от очередного приступа мигрени, и заставил себя сконцентрироваться на предстоящем бое.

— Киай, — пронзительный вопль разорвал подвальную тишину. Сеит быстро переместился, подскакивая. Резко взлетела нога, пробивая молниеносный круговой удар с доворотом корпуса. Если бы он попал, уложил бы меня наповал. Я успел уклониться, лишь потому, что атаку туркмен начал с дальней дистанции. Сам быстро, на подскоке, сократил расстояние и выбросил прямой правой. Он был отбит жестким блоком, разбившем руку, а второй «ввинчивающий» удар кулаком влетел в солнечное сплетение на вдохе.