Последний солдат СССР. Сборник. Книги 1-5

18 января 1979-го года, 14:15. Москва. Конспиративная квартира на Сретенке

Юрий Владимирович Андропов нервничал. На первый взгляд всемогущий председатель КГБ, один из трех главных руководителей страны, оставался таким же подтянутым и хладнокровным. Холодные голубые глаза из-под роговой оправы очков смотрели знакомым ледяным взглядом кобры, на сидящих напротив Питовранова и начальника Пятого отдела КГБ Бобкова. Но всемогущего председателя «Конторы» выдавали руки, лежащие на столе. Тонкие аристократические пальцы сплелись и крепко вцепились друг в друга, но это не помогло. Они периодически нервически подергивались, выдавая состояние Юрия Владимировича.

— Времени у нас нет, поэтому сразу приступим к делу, — голос Андропова дрогнул, предав хозяина. Юрий Владимирович откашлялся, подхватил за горлышко стоящий рядом графин, снял стеклянную крышку и одним махом налил себе полстакана воды, забрызгав столешницу.

«Черт, опять себя выдал», — с досадой отметил Юрий Владимирович. Для всегда спокойного и редко повышающего голос председателя КГБ, известного аккуратиста, такое поведение было из ряда вон выходящим.

Он искоса глянул на соратников, отслеживая их реакцию. Питовранов и Бобков сидели с непроницаемыми лицами. Андропов глотнул, и на мгновение застыл, чувствуя как живительная прохладная влага, растворяет ком, застывший колом в горле.

— Сперва со своей стороны расскажу об обстановке, — откашлявшись и окончательно прочистив горло, начал председатель КГБ. — Я беседовал с Косыгиным, Пономаревым и Громыко. Алексей Николаевич сейчас на взводе. Гибель Джермена сильно на него подействовала. Требует найти и наказать убийц. Пришлось пообещать ему плотно заняться расследованием, а после нашей победы, задействовать все возможные ресурсы. Косыгин подтвердил, что поддержит нас. В последние годы он сильно сдал, но желание провести реформы в советской экономике, стало для него идеей-фикс, делом всей жизни, последней лебединой песней. Предсовмина осознает, что ему недолго осталось и хочет уйти, запомнившись народу, как реформатор, отец экономических преобразований. Пономарев — дело другое. Борис Николаевич, как глава Международного отдела ЦК КПСС, периодически катается по разным странам. Через него проходят громадные денежные потоки.

— Юрий Владимирович, а вы в нём уверены на все сто? — осторожно поинтересовался Бобков. — Знаете, Пономарев, как поддержать обещал, так и сдаст без каких-либо угрызений совести, если ему выгодно будет.

— Пономарев — убежденный антисталинист, — тонко улыбнулся Андропов. — Он уже давно мыслит категориями западных политиков, и ведет образ жизни буржуа. Ездит по Европе, Америке, везде его встречают как особу королевских кровей. Участвует в наших делах, почти с самого начала. Мечтает дорваться до государственных активов, там, сам понимаешь, какой кусок пирога, и стать легальным коммерсантом. Поэтому Борису Николаевичу, как раз выгодно нас поддержать. Но у меня для него не только пряник в наличии. Ещё и кнут, в виде компромата, имеется. Если потонем, то все вместе. Выплыть я ему не дам, и он это прекрасно осознает. Так что, да, уверен, на все сто. Спрыгнуть он не сможет. В ЦК у него собственная команда единомышленников. Вместе с нашими людьми она обеспечит поддержку в борьбе за кресло генсека, после смерти Брежнева.

— Кстати, по поводу антисталиниста, — заметил Филипп Денисович. — Я недавно листал старую подшивку «Большевика». Там одна занимательная статья попалась с говорящим названием. «Сталин — гениальный теоретик и вождь международного коммунистического движения». И автор, некто Б.Н. Пономарев. Однофамилец, наверно?

— Нет, — уголки губ Андропова дрогнули и поползли вверх в холодной ухмылке. — Это он. Знаю эту статью, читал с карандашом в руках, когда инспектором ЦК был. Она написана в пятидесятом году. Тогда Хозяин здравствовал и держал страну и компартию в кулаке. А после двадцатого съезда Борис Николаевич стал разоблачителем репрессий и яростным противником Сталина. Этой позиции он твердо придерживается до сих пор.

— Понятно, — с серьёзным видом кивнул Бобков. — Надежный, идейный товарищ. Такой, наверняка, не подведёт.

Питовранов откровенно улыбнулся, наслаждаясь моментом. Начальник Пятого управления КГБ по-прежнему сидел с каменным лицом.

— Филипп Денисович, ваш сарказм ни к чему, — холодно заметил Юрий Владимирович, возмущенно блеснув линзами очков. — Мы здесь собрались, чтобы делом заниматься, а не партийные взгляды товарища Пономарева обсуждать.

— Извините, Юрий Владимирович. Виноват. Больше не повторится, — покаялся Бобков.

Андропов опять пригубил воду со стакана и продолжил:

— Громыко тоже обещал поддержку. Хочет стать предсовмина с нашей помощью. С учетом плохого здоровья Косыгина, желание в будущем вполне осуществимое. А наличие компромата на аппарат МИДА и самого Андрея Андреевича делает его абсолютно управляемым. В итоге, моё назначение Генсеком поддержат Косыгин и Громыко. За исключением Устинова — самые влиятельные люди в Политбюро. В принципе, этого вполне хватит, чтобы договориться с большинством. Кунаев при такой поддержке, уверен, пойдет нам навстречу. Устинов, навряд ли. В последнее время, у меня немного ухудшились отношения с министром обороны. С Пельше и Сусловым тоже пообщаюсь. Они будут цепляться за свои посты, на этом можно и сыграть. Гришин — темная лошадка, человек Брежнева. Предсказать, какую он займет сторону, я не берусь.

Андропов сделал многозначительную паузу.

— Можно вопрос? — поднял руку Питовранов.

— Да. Слушаю вас, Евгений Петрович.

— Получается, как только Брежнев умрёт, вас гарантированно избирают генсеком? Правильно?

— Правильно, да не совсем, — председатель КГБ недовольно поджал губы. — У меня есть информация, что члены и кандидаты в Политбюро сегодня собираются на даче Гришина. Имеются сведения, что по инициативе Устинова. Встреча начнётся через час-полтора. О чем они будут там говорить, большой вопрос. Мы узнали об этом в последний момент, поэтому установить серьезную аппаратуру не успели. А та, что имеется, не позволяет получать информацию в режиме реального времени. Сам понимаешь, Евгений Петрович, с официально приказать я не могу. Слушать руководителей партии запрещено, а доверенных людей из «девятки», особенно специалистов, у нас не так много. Приходится работать с теми кадрами и возможностями, что имеются в наличии. Поэтому мне нужна подстраховка, чтобы быть готовым к любым сюрпризам.

— Какая подстраховка? — с интересом уточнил, внимательно слушающий, Бобков.

— Дипломат Брежнева, в котором лежит компромат на всех членов Политбюро и ЦК. Тогда никто гарантированно не дернется. Как только Лёня умрет, Чазов или Липатов должны отзвониться. Зайцев получил указания и вместе с группой «А» уже выехал. Она будет находиться в одном из райотделов КГБ, относительно недалеко от дачи Брежнева. Филипп, тебе придётся поехать туда, как моё доверенное лицо. Когда я получаю известие о смерти Лени, сразу выезжаю. Ваша задача, вместе с «девяткой» оцепить дачу, чтобы ни одна мышь не проскочила. Все попытки захвата или штурма жестоко пресекать. Зайцев получил соответствующие инструкции, и находится в полном твоем подчинении. Я приезжаю и забираю портфель из сейфа. Как только он окажется у меня, половина дела сделана. Вопросы есть?

— Есть, — оскалился Бобков. — Допустим, Брежнев каким-то чудом останется жив или будет в плохом состоянии? Наши действия?

— Этого не должно случиться, — скривился Андропов. — Все продумано с двойной гарантией. Но если вдруг произойдет чудо, Чазов повезет его в больницу. И скорее всего, изношенное сердце Леонида Ильича не выдержит транспортировки.

— А если он будет ещё и относительно здоров? — не унимался Филипп Денисович.

— Тогда команды выдвигаться не будет. Но это исключено, — процедил Андропов. — Боюсь, Леонид Ильич в любом случае сегодняшний вечер не переживёт. После изъятия чемодана, подразделение «А» займется арестом Ивашутина. Потом по цепочке теми оперативниками ГРУ, которые работали против нас. В случае сопротивления, разрешено стрелять на поражение. Приказ уже об этом подписан, но ещё не передан Зайцеву. После устранения Ивашутина, я поговорю с Устиновым. Надеюсь, Дмитрий Федорович проявит благоразумие, согласится с моими доводами и поддержит моё выдвижение на пост генсека.

Андропов многозначительно помолчал.

— В любом случае, это уже не будет играть большой роли. Боюсь, со смертью Брежнева у Дмитрия Федоровича могут возникнуть проблемы со здоровьем, — лицемерно вздохнул председатель КГБ. — Он тоже далеко не мальчик, много работает, а тут такое потрясение. В любом случае, завтра проведем внеочередное заседание Политбюро. Косыгин выдвинет меня на должность временно исполняющего обязанности генерального секретаря в связи с кончиной Леонида Ильича. Потом, введем новых членов в Политбюро, получим кворум, проведем заседание ЦК, и я стану полноценным генсеком. Вот кратко план, который нам надо реализовать за эти два дня. Но чтобы этого добиться надо многое ещё сделать. Филипп Денисович, Вам задача ясна?

— Ясна, Юрий Владимирович.

— Тогда можете приступать. Связывайтесь с Зайцевым, выдвигайтесь к группе «А» и действуйте.

Бобков встал, подхватил и надел фуражку, отдал честь:

— Слушаюсь. Разрешите идти?

— Идите, — кивнул Андропов. — Евгений Петрович, закройте дверь за товарищем Бобковым.

Председатель КГБ проводил взглядом удаляющиеся спины начальника Пятого управления и вышедшего за ним Питовранова, дождался пока глухо стукнула входная дверь и в проеме появился силуэт руководителя «Фирмы».

— Садись, — вздохнул Андропов, — с тобой, Женя, мы ещё не закончили.

Генерал-лейтенант осторожно присел на краешек стула, всем своим видом демонстрируя повышенное внимание.

Председатель КГБ снял очки, достал из внутреннего кармана пиджака платок, аккуратно протер прозрачные стекла, положил их на стол и устало потер ладонями глаза.

Питовранов терпеливо ждал продолжения.

— Женя, что с мальчишкой? Есть какие-то подвижки? Удалось напасть на след?

— Нет, — вздохнул генерал-лейтенант, сразу понявший о ком речь. — Этот Леша Шелестов, человек-невидимка какой-то. Как сквозь землю провалился. Пока ничем вас порадовать не могу. Ищем.

— Плохо, — скривился Андропов.

Питовранов удрученно промолчал и виновато развел руками.

— Есть у меня чуйка, что-то мы упускаем, — председатель КГБ вздохнул, поднял очки и водрузил их обратно. — А мальчишка является очень важным звеном во всем этом дерьме. Недаром он общался с Ивашутиным, и сильно засветился в связях с ГРУ. Жень, ты своих собрал?

— А как же, Юрий Владимирович, — подтвердил руководитель «Фирмы». — Сидят на нескольких точках в Москве, в полной боевой готовности с оружием и ксивами, как вы и сказали. Готовы выдвинуться по приказу в любое место и выполнить поставленное задание.

— Раздай всем фото пацана, — приказал Андропов. — Пусть его запомнят. У меня почему-то возникает уверенность, что в ближайшее время внук генерала Шелестова даст о себе знать. Учитывая его связи с ГРУ, он может внезапно появиться в самый интересный момент. И тогда его можно будет взять. Кстати, ты нашим американским друзьям задавал вопрос, зачем им внук генерала срочно понадобился? Да так, что они на его поимку целую бригаду оперативников ЦРУ отрядили и водителя убили?