Последний солдат СССР. Сборник. Книги 1-5

22 ноября 1978 года. Среда

День выдался удивительно солнечным. Залитые светом улицы, легкий прохладный ветерок, лениво шевелящий голые ветки деревьев, дарили ощущение счастья и беззаботности. Я резко открыл дверь подъезда, легко взбежал по серым бетонным ступенькам, и остановился перед деревянной дубовой дверью с ромбовидной табличкой «143». Палец решительно утопил кнопку звонка. Зазвучала переливчатая трель, похожая на счастливое щебетание птиц, разливаясь чирикающей мелодией по коридору.

В квартире затопали, что-то приглушенно заговорили. Затем я услышал, приближающиеся энергичные шаги. Раздалось клацанье замка, и дверь аккуратно отворилась.

Передо мною стоял высокий плечистый мужчина с коротко постриженными угольно-черными волосами, слегка тронутыми серебряной сединой.

— Добрый день, Дмитрий Иванович, я к Ане пришёл. Можно её позвать? — мой голос неожиданно дрогнул под его испытывающим взглядом.

— Привет, Леша, — усмехнулся мужчина, — разувайся, снимай куртку, бери тапочки, они рядом с тобой стоят у входа, и проходи в гостиную. Аня на пять минут к подружке побежала. Сейчас должна прийти.

Из кухни выглядывает стройная миловидная женщина лет 40-ка в переднике, похожая на немного постаревшую копию Ани. Увидела меня и сверкнула ослепительной белозубой улыбкой.

— Здравствуй, Леша, — мама девушки оценила мой серый с красными вставками свитер, привезенный батей из ГДР и отутюженные брюки светло-стального цвета, пошитые в ателье, — ты такой нарядный, будто на парад собрался.

— Здравствуйте, Мария Александровна, — ответно улыбнулся я. — Так в кино же с Аней идем. Надо выглядеть соответственно.

— Молодец, — усмехнулась женщина, — всё правильно. Проходи в гостиную, кавалер.

С предками Ани я немного знаком, как и с другими родителями. За годы учебы приходилось сталкиваться с большинством из них на первое сентября, различных классных мероприятиях. Многие отцы и матери активно участвовали в жизни класса. Помогали ставить спектакли, заклеивали лентами проемы окон на зиму, чтобы не дуло. Дмитрий Иванович ходил с нами в трехдневный поход по области, а Мария Александровна вместе с другими родителями пекла сладости на общий новогодний стол.

В гостиной меня усадили за стол.

— Чаю будешь? — вежливо предложил хозяин.

— Спасибо, но я вообще-то на минутку зашёл, — смущенно признался я.

— Ничего страшного, — отмахнулся отец Ани. — Никуда кино от вас не убежит. Пока Аньки нет, можем и чаю попить.

— Ну раз вы настаиваете, давайте, — я поудобнее расположился на стуле, приготовившись к общению с родителями Николаенко.

— Маш, чаю нам сделай, — крикнул отец Ани, устроившись напротив.

— Сейчас, пару минуток, — прилетел ответ из кухни.

— Как учёба? — приветливо поинтересовался мужчина.

— Нормально, — пожал плечами я. — Учимся помаленьку. Плохих оценок пока нет. Только «хорошо» и «отлично».

— Я слышал, ты на уроке истории об Иосифе Виссарионовиче целую речь закатил? — усмехнулся Дмитрий Иванович.

— Было такое, — насторожился я. — А что?

— Да нет, ничего, — успокаивающе махнул рукой мужчина. — Всё правильно сказал, молодец. Просто я историей всегда увлекался, и Анька ко мне с вопросами полезла. Мол, Леша у нас такую речь о Сталине выдал. Захотела разобраться в нашей истории и личности Иосифа Виссарионовича.

— И что вы ей ответили? — я с интересом ждал продолжения.

— Леша, мои родители прошли войну. А отец ещё и революцию застал. И всё на их глазах происходило. Новые заводы возводились, вчерашние крестьяне, не умеющие читать и писать, грамотными становились. Они молодыми были, и вместе с такими же юными страну после Гражданской поднимали. А в Великую Отечественную оба на фронт пошли. Дед Ани в пехоте воевал, а бабушка медсестрой была и на спине раненых под обстрелами выносила. И ни одного плохого слова о Сталине никогда не говорили. Хотя признавали, много сволочи и карьеристов в Советскую власть проникло. А когда Иосиф Виссарионович умер, я впервые увидел слезы на глазах у отца. И как ты думаешь, что я сказал своей дочке?

— Думаю, правду, Сталин был личностью с большой буквы, а оболгавший его Хрущёв — подлой и мелочной дрянью.

— Ну не так категорично, — поморщился мужчина. — Но по смыслу, верно.

— Дима, ты опять о политике? — в комнате появилась Мария Александровна, быстро расставила чашки, установила пузатую сахарницу и пиалу с печеньем. — Больше интересных тем нет?

— Не о политике, а об истории, — поправил мужчина, — С молодежью о Сталине разговариваю.

Мама Ани гневно свернула глазами.

— Нечего детям голову этим морочить, — проворчала она, — Они в кино собрались, а ты….

Женщина многозначительно замолчала, продолжая буравить мужа взглядом.

Всё, Маш, больше не будем, — примирительно поднял руки Дмитрий Иванович.

Анина мама окинула нас строгим взглядом, и величаво уплыла на кухню.

Через пару секунд она вернулась большим чайником, истекающим клубами пара и маленьким пузатым заварником.

— Давай, Леша, я за тобой поухаживаю, — предложила Мария Александровна — Сколько тебе сахара насыпать?

— Полторы ложки, больше не надо, — попросил я.

Когда чашка была наполнена янтарным напитком, под взглядами родителей Ани, пригубил горячий чай, обжигающий горло, попробовал хрустящий квадратик печенья и отложил его на тарелку.

— Алексей, вы в «Советский» идёте? — поинтересовался Дмитрий Иванович, дуя на кипяток.

— Да, сеанс на 16:20, - киваю я.

— Отлично. Надеюсь, ты потом проводишь Анну до дома? — уточнил мужчина.

— Естественно. Могли бы даже не спрашивать, — немного обиженно ответил я. — Конечно, провожу прямиком до подъезда.

— И большая просьба, в восемь, максимум, в полдевятого, она должна быть здесь. Вам ещё в школу утром идти. Не забудь, об этом, пожалуйста, — напомнил Дмитрий Иванович.

— Хорошо, — кивнул я. — Не забуду.

— Скажи, Леша, — вкрадчиво начала Мария Александровна, — А после школы у тебя какие планы? В какой институт поступать собираешься?

— Есть два варианта. Военная академия Советской Армии или институт министерства обороны. В первом готовят военных атташе в разные страны и разведчиков. Во втором — офицеров вооруженных сил разной специализации. Оба ВУЗа находятся в Москве, так что далеко уезжать не придётся.

— Алексей, а о получении гражданской профессии ты не думал? — мягко уточнила родительница Ани.

— Думал, — признался я. — Но я с детства мотаюсь с отцом по гарнизонам. Батя — подполковник, дед — генерал. Армия для меня — часть жизни.

Мария Александровна хотела ещё что-то узнать, но в прихожей громко клацнул открывающийся замок, и вопрос замер у неё на губах.

— Аня пришла, — лицо мужчины посветлело, губы тронула легкая улыбка. — Иди, мать встречай дочку.

Мария Александровна встала и неторопливо вышла в коридор.

В прихожей приглушенно заговорили. Затем в гостиную заглянула смущенная Аня.

— Привет, — несмело улыбнулась девушка.

— Привет, — радостно ответил я.

Выглядела она так, что я не мог оторваться. Блестящие черные локоны волной падают на светло-желтый гольф, обтягивающий ладную стройную фигурку. Брюки цвета «кофе с молоком» подчеркивают безупречные линии длинных ножек. Выразительные зеленые глаза на белоснежном кукольном личике затягивают как омуты.

На пару секунд я завис, разглядывая девушку. Аня покраснела и отвела глаза.

— Хм, — кашлянул я. — Отлично выглядишь.

— Спасибо, — еле слышно ответила Николаенко и покраснела ещё больше. — Ты тоже.

Родители одноклассницы откровенно веселились, наблюдая за нами. Улыбающийся Дмитрий Иванович, перехватив мой взгляд, брошенный украдкой, шутливо погрозил пальцем.

Пора уходить. Немного пообщался с родителями Анны и хватит.

Демонстративно перевожу взгляд на часы.

— Пойдем, мы, пожалуй, — озабоченно смотрю на циферблат «Командирских», — до сеанса ещё час, прогуляемся немного на свежем воздухе. Спасибо большое за чай и угощение.

— Не за что, — откликается Мария Александровна, — Заходи к нам ещё. Будем рады тебя видеть.

Обмениваюсь рукопожатием с Дмитрием Ивановичем.

— Ты обещал Аню проводить. Жду её в полдевятого, самое позднее, — напоминает он.

— Папа! — возмущенно вскрикивает девушка, — Я уже не маленькая. И сама могу до дома дойти.

— Хорошо, Дмитрий Иванович. Можете не беспокоиться, — солидно киваю я — Пойдем, Ань.

Аккуратно беру Николаенко за локоток и тяну за собой в прихожую. Девушка, поколебавшись, послушно идёт за мной. Родители Ани провожают нас взглядами: отец смотрит, прищурившись, будто говорит: «смотри у меня», а мать — с теплой доброй улыбкой.

Через пару минут мы уже на улице. Холодное осеннее солнце по-прежнему сияет на небосводе, украшенном медленно проплывающими белыми облаками. Резкие порывы ветра теребят наши куртки и затихают, растворившись в воздухе.

— Идем? — подставляю локоть, изображая галантного кавалера.

— Идем, — девушка секунду поколебавшись, решительно берет меня под руку.

Маленькая теплая ладошка с изящными длинными пальчиками доверчиво устраивается на сгибе локтя.

— Леш, а о чём родители с тобой говорили?

— Да мы особо не успели пообщаться. Твой батя похвалил меня за лекцию о Сталине на уроке истории, а потом ты пришла, — откровенно отвечаю я.

— Просто мне было интересно. Ты такую тему глобальную поднял. А папа очень историей увлекается, вот я его и спросила, что да как, — немного виновато призналась Николаенко.

— И что папа? Подтвердил мои слова? — с интересом жду ответа. Сейчас проверим Дмитрия Ивановича на вшивость.

— Подтвердил, — вздохнула девушка, — Правда, сказал, что ты немного утрируешь, но в целом всё верно.

— Вот интересно, что я утрировал? Всё что говорил, на фактах из архивных документов основано.

— Да какая разница, Леш. Главное, он в целом с тобой согласен.

— Ладно, проехали, — согласился я.

— Леш, я что подумала, — Аня останавливается, тормозя меня, — А ведь я о тебе ничего по большому счёту не знаю. Спортивный парень, мой одноклассник, занимаешься рукопашным боем, дружелюбный, сильный, готовый прийти на помощь. И всё. И только недавно узнала, что ты на гитаре играешь и петь умеешь. А почему ты раньше это скрывал?

— Да не скрывал я ничего, — пожимаю плечами. — Просто случая не представлялось. Мы с тобой до этого года только в школе в основном пересекались. Пришли, отучились и ушли. Когда и где там играть? А бренчать на гитаре я с детства научился. Батя отлично играет. На всех застольях сослуживцы и родственники его просят спеть. И маму он своими песнями под гитару покорил. И меня научил.

— Ясно, — вздохнула Аня, — А какая музыка тебе нравится?

— Самая разная, — дипломатично ответил я. — Кобзона, Лещенко слушаю. «Поющие гитары» и «Самоцветы» люблю. А «Песняры» для меня вообще что-то невероятное. Голоса потрясающие. Из зарубежных «Битлов» пару раз слышал. Неплохо поют.

— А я Аллу Пугачеву обожаю. «Арлекино» и «Всё могут короли» — замечательные песни. Вроде бы веселые, задорные, а если вдуматься, грустные. И герои в них — несчастные. Я когда их слушаю, жалею и клоуна, и короля. У них под привычными масками жизненные трагедии. Одному плакать хочется, но приходится всех веселить. Другой по любви жениться никогда не сможет.