Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Фестиваль молодежи и студентов 1985 года

Приехав из Ставрополя в Москву (это был третий день фестиваля), я первым делом попробовал обзвонить немногочисленных знакомых хиппей, но достал только Макса Левина, с которым договорился встретиться после его работы в Театре оперетты. Вышли на Стрит, и тут начали встречать народ, знакомый и не очень. Первыми попались Джуди с Анжелой Черной, потом Маша Большая, потом еще и еще. И каждый рассказывал, что много встречают волосатых на улицах, менты никого не винтят и не проверяют даже документы. Продвигаясь вверх и вниз по Стриту, как-то добрались до сквера перед Большим театром. Собирались там стихийно, а потом кто-то сказал, что вся круть в Парке культуры, куда мы и потопали дружной толпой.

У Грибоедова. Слева сидят Совдеп, Баптист, Джуди, снизу Матвей, крайний справа Малыш, третья слева от него Янка Тальвирская. 1986

Запись из моего пипл-бука 1988 года: «Фестиваль 1985 г. Я думаю, что это был пик радости, возбужденности и тусовочности. Нас не винтили. Я как раз приехал из Ставрополя, где не мог усидеть, когда увидел по ТВ волосатые физиономии на открытии. И вот мы с Максом Левиным вечером на Стриту, к нам подбегают герлы, тащат на “Квадрат” [Советская площадь, ныне Тверская], потом на площадь перед Музеем Ленина. Там толпа, совдеповские активисты и проститутки пляшут с неграми гопака. Волосатая братия тусуется среди плясунов и держится особняком. Для нас тогда был свой фестиваль – мы встречались друг с другом и узнавали других. Я тогда впервые увидел так много пипла сразу. Огромная тусовка собиралась в Парке культуры им. Горького, потом все испарялись и митинговались уже часов в 12 ночи у фонтана Большого театра. Никодим с Матвеем ходили только кругами вокруг иностранцев. Я был дня три с утра до ночи от “Джанга” [“Джалтаранга”] до Яшки».

Программу фестиваля никто из нас не знал, оповещения о ней я тоже нигде в публичных местах не обнаружил, поэтому питались циркулировавшими слухами (где, кто, что и когда) и метались с места на место, пытаясь попасть на интересные мероприятия. Но тусовались по-прежнему и на Чистопрудном, и на Гоголях, и на Стрите.

В Парке культуры им. Горького было шумно, многолюдно, шли какие-то концерты (кажется, только взлетевшая на небосклон популярности «Бригада С» в числе прочих), и на них присутствовало приличное количество волосатых и офенькованных людей. Но часто мы опаздывали и после бесплодных поисков легендарных групп и исполнителей решались вырулить куда-нибудь из парка. А так как вокруг было вавилонское столпотворение, то, чтобы не потеряться, мы брались за руки и такой километровой цепочкой, пританцовывая и извиваясь между прохожими, шли вперед, в центр, и оказывались обычно перед гостиницей «Метрополь» на только отстроенной площади со скамейками у памятника Якову Свердлову. Это место назвалось Яшкой по имени Свердлова, и пару лет там была тусовка.

Хотели поначалу остановиться у Большого театра, но говорили, что в позднее время там собираются только голубые, но так же, как и около Плешки (памятника героям Плевны), визуально никаких таких стремных персонажей я никогда там не замечал.

Из следующей пары дней, когда мы проделывали такие же десятки километров по Москве в сборах по крохам пипла, кульминационных моментов в моей памяти сохранилось два. Первый – это полный хиппарями троллейбус, горланящий песни и несущийся без остановок в час ночи. Получилось это так: еще на Яшке кто-то предложил податься к американскому клубу. Зачем, тем более в этот глухой час? Не могу вообразить. Но так как делать было все равно нечего, а там могло что-то быть, то все и ломанулись. У Большого театра застопили троллебас (бас для троллей?) и поехали. Водитель был страшно нам рад. Остановился только раз, подобрав кого-то, и этот кто-то был безмерно ошарашен такой необычной толпой. (Добавление от Ришелье, который отлично помнит этот троллейбус. Тогда он из вильнюсской тюрьмы, где сидел с уфимским Одуваном, приехал в последний день фестиваля и попал на Яшку, где Стив пел полублатные песни в белой маске. Оттуда – в троллейбус.

Так вот, Саша говорит, что в троллейбусе играл Владик Маугли на губной гармошке (вспоминается вроде, но потом он испарился из моей памяти вплоть до выставки Сольми в каком-то дворце культуры), Поня пел под гитару, и ему подыгрывал Крис. Было человек 30–40 хипни. Саша помнит там Леню Волкова, в дальнейшем специалиста по канцерологии (у него старшая сестра была знатная хиппица, поэтому он с детства общался дома на Пироговке с уймой олдовой волосни). Водитель специально для нас изменил маршрут и даже переставил дугу на другую линию (кроме нас, в троллейбусе все равно никого не было). Вошел офицер милиции в форме и спросил водителя, идет ли машина до нужной ему остановки. Водитель в угаре от нас сказал, что маршрут изменен. Мент сошел на следующей. Но потом пипл раздухарился и стал в микрофон петь песни, на это водитель обиделся и высадил нас.

Леонид Волков. Мой рисунок

Дальше мы пошли пешком и, проходя через длинный подземный переход, стали орать хором: «Мы не будем воевать!» и даже что-то про Афган. Народ в переходе, а потом и на улице стал присоединяться к нам, и в результате к посольству вышла толпа человек в 200, из которой хиппи была одна пятая часть. Рядом на мостовой откуда-то взялись белые «Волги», из которых выскочили «силовики» и попытались кого-то винтить. Мы на них орали и взялись цепью под руки так, что те никак оторвать друг от друга нас не могли. Но в какой-то момент Стив, шедший рядом с Ришелье в белой маске и плохо все видевший, с перепугу заорал: «Атас!» Все ломанулись в разные стороны и щели. Таким вот пшиком закончилось историческое шествие… и в клуб не попали, даже не дошли до него, и толпу не сохранили.)

Запись из пипл-бука: «Потом все дернули в час ночи к американскому клубу на троллейбусе. Ночь, пусто, только несется битком набитый волосатыми троллейбус № 3, орущими “We shall overcome”. У клуба все притворились американцами, говорили по-английски, и вдруг сзади голос Игоря Джона: “Пипл, курить есть?” Занавес…»

Второй эпизод – это финальный праздник в предпоследний день фестиваля на ступеньках этого самого Яшки, спускающихся к «Метрополю». Еще часов с пяти дня тут скопилось сотни две хиппарей, как и в предыдущие дни, музыкантов и прочей стремной молодежи, причем была компания безумно волосатой публики, видимо из разных рок-групп, которая очень усердно обсуждала какие-то тонкости игры на электрогитаре. Помню там Сергея Борова из «Коррозии металла» с худым и высоким гитаристом Ромой с нормандским светлым хайром ниже попы, который с подобными же сильно хайратыми музыкантами обсуждал какие-то гитарные партии, изображая без гитары игру на ней. Известно, что у классических блондинов волосы сами по себе хуже, ломкие и секущиеся постоянно, да еще и растут медленнее. На вид-то Роме было лет 20–22, и можно было только предполагать, из какого класса средней школы его выгнали за такие патлы… Такой длины волосы я видел перед этим только раз, на Гауе, у какого-то Краснокаменского, который все три дня моего там пребывания только и делал, что расчесывал волосы и сам, и с помощью подруги. Но тот был брюнет. А у брюнетов и даже темно-русых волосы обычно толще и растут быстрее. А этого Рому я потом, кажется, больше и не встречал.

Так вот, на Яшке сам собой завязался концерт. Началось, возможно, с вялотекущего, как всегда, Пита, не помню. Помню только потом какого-то шотландца или ирландца с кучерявой пышной рыжей шевелюрой, игравшего неплохо на боковой флейте. Потом то ли Шлягер, то ли Элис Рижский что-то пытались петь. Затем кто-то еще. И не сказать, чтобы музыканты виртуозно играли, но, главное, слушатели были благодарны за любое развлечение. В конце этого концерта в ночи кто-то стал направлять на нас фотоаппараты со вспышкой. Женя Лонг крикнул, что это гэбуха и он их знает. Мы стали прятать лица, а в результате у Юрия Роста из «Литературки», а это был он, вышли не совсем правильные фотографии. Одна из них была опубликована, а через пару лет он подарил мне оригинал.

Вспомнил там еще английского хиппаря Алана с вьющимися блондинистыми волосами, кажется, в круглых очках, который все рассказывал по-английски, как хорошо живется в Англии.

Фестиваль заканчивался. Было начало жаркого приятного августа. В Москву стали подтягиваться из Крыма, Азии, Прибалтики. Все говорили, что на подъезде к столице менты тормозят и стараются не пропустить стремных попутчиков. Но москвичи все же имели право возвратиться домой. Однажды в начале вечера мы большой толпой, усталые после каких-то хождений, стояли перед памятником Грибоедову (уж не знаю, как там все оказались) и обменивались телефонами и адресами, расспрашивали друг друга о том о сем. Вдруг Стас Миловидов воскликнул что-то типа «Во, вылез наконец!», показывая в сторону метро. Неспешным шагом в яркой самострочной рубахе, расчесанный и благоухающий, выплыл не челн Стеньки Разина, а, как Иисус Христос, но без венчика из роз, Саша Пессимист (Вяльцев). Все налетели на него, как на долгожданную добычу, и стали чуть не ощупывать. Библейский вид худющего и несколько надменного человека с длиннющими русыми волосами и малюсенькой стильной барбюшеткой провоцировал любопытство. Когда всем надоело его терзать, благоразумные Стас и Федор Щелковский предложили: «Пипл, ну что, вот так все и закончится?! Давайте соберемся через три дня на День памяти Хиросимы и отметим это страшное событие маршем мира по Москве!» Ответом было дружное бурное согласие. Никто не хотел окончания праздника.

Из записей в пипл-буке: «Мне запомнилось, как Саша Пессимист вылез из метро “Кировская”, весь в прикидах, и столкнулся неожиданно для себя с такой же карнавальной тусовкой и приклеился, как и все, до конца фестиваля. Замечательный был сейшн на ступеньках Яшки, где играли “Битлов”, подыгрывал какой-то английский хиппи на кларнете, пилил что-то Пит, Петер, а Федор Щелковский выкрикивал лозунги. Нас фотографировали, а мы закрывали лица, думая, что это снимает гэбуха. Оказалось, что снимал Юрий Рост из “Литературки”… А шествие в переходе от Стрита к Красной площади! Сотенная толпа идет и скандирует: “Мы не будем воевать! Мы не будем воевать!” Встречные показывают два пальца: виктори. Анжела Черная хохочет, на нее оборачиваются еще двести человек. Харрисон, Шуруп в первых рядах демонстрации. Кто-то на ходу балуется травкой. Анюта Зелененькая идет в шлепанцах и что-то втирает своему другу индусу Рою. Щелковский с Женей Лонгом кричат, проходя мимо “Этажерки”: “Да здравствует «Этажерка!»” Игорь Билл с Ромой из “Коррозии металла” орут на всю улицу, когда спорят о каких-то музыкальных дисках. Эта прогулка-демонстрация по бульварам до метро “Арбатская” продлилась до самого рассвета. Там мы все обменялись адресами и телефонами, там нас сфотографировал какой-то человек, из Чебоксар, что ли. Мы смеялись и издевались над ментами, которые ездили за нами на машинах всю ночь и смотрели, как к нам присоединяются люди из других толп (например, один спартаковец Саша, который потом надолго к нам прибился), – под конец стало человек 150. И разъехались по домам, с тем чтобы встретиться уже 6 августа в День памяти Хиросимы».