Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Заключение

Что бы написать такое, что бы оправдывало и давало общечеловеческую ценность нашему опыту? Прежде всего, это был путь эффективного сопротивления тоталитарной системе, который, безусловно, внес свою весомую лепту в изменение сознания десятков тысяч людей в стране, дал им пример жизни не по лжи, то есть не по господствовавшей коммунистической лжи (в Америке и Европе была своя ложь, против которой выступали их несогласные), что так или иначе подтачивало государственную систему. Люди приучались быть свободными, выражать открыто свои взгляды и суждения, порой, может быть, и парадоксальные, но не лишенные своей логики и искренности. А это было уже немало в стране, где с малых лет приучали все заучивать и повторять, как попки, и даже в школьных сочинениях преследовались мнения, не согласные с установками в учебниках и теми, что втирали тупые училки. Причем в школе нам ставили в пример народные восстания Болотникова, Пугачева, Разина, народовольцев и вольнодумцев типа Чацкого в литературе и Чаадаева с Герценом в истории, но любое вольнодумство в школе или желание докопаться до правды пресекалось и часто наказывалось. Про Кропоткина и Бакунина говорилось вскользь, так же как и про множество всемирно известных философов, и их сочинения рассматривались всего лишь как ступень постижения истины в последней инстанции в макулатуре Маркса, Ленина и Брежнева. Про этих отстойных деятелей вообще нельзя было говорить хоть в каком-то критическом духе, и мне сейчас трудно вспомнить, как приходилось крепиться, чтобы не послать всю эту троицу на много-много нехороших букв!

Представьте, как тяжело жилось одиночкам, не согласным с этой задавившей любую мысль и свободу государственной машиной, которая еще и следила в виде пионерских, комсюковских и партийных активистов за каждым шагом и словом таких людей! А хипповая Система хоть и не была панацеей, так как множество молодежи все равно становились мизантропами или домоседами, не в силах выносить давления общества, но как-то поддерживала их и была глотком свежего воздуха в душной атмосфере тотального конформизма и ненависти. Было с кем повидаться, куда сходить и съездить, где познакомиться с такими же изгоями противоположного пола, а не просто замыкаться или даже пилить себе вены от безысходности.

Конечно, существовали кружки кройки и шитья, бального танца, рисования, художественной гимнастики и собирателей марок с открытками, и там люди могли осторожно обмениваться мнениями, но найти среди десятков и сотен людей в своем окружении кого-то, кто был бы столь же радикален, как и ты, было непросто. Я, например, в школе сочинения писал в старших классах с обязательной критикой положительности положительных героев романов и с сомнением в отрицательности отрицательных, за что постоянно получал тройки и имел конфликты с туповатой училкой. Которая просто меня возненавидела после того, как после очередного ее крика я ей спокойно ответил, что она просто дура… А умненькие мальчики и девочки, чтобы не портить себе оценки и аттестаты, писали как положено, хотя в коридорах нашей математической школы просто ржали над глупостями литераторши, военрука и математика (с прозвищем Зеленый), который был одновременно директором школы…

Эта привычка к двоемыслию сказывается и сейчас. А ведь все дело в том, что все подстраиваются под серость, которая непременно подминает под себя все разумное и свежее. Поэтому в Новой Прекрасной России будущего нужно ориентироваться на мнения людей умных и образованных, при этом понимающих ценность свобод и дружбы со всем миром.

Для здоровья любого общества должна существовать не только свобода сама по себе, закрепленная законом, но и анархия в определенной степени, которая, безусловно, очень опасна для ее носителей, но обладает необыкновенно притягательной силой, когда имеешь только позитив в своих мыслях. Степень эта определяется сама собой, она противоречит в краткосрочной перспективе закону энтропии и способствует оздоровлению общества и экономики. Вот мы и были этой анархией по отношению к сверхструктуризированному совку, при этом у нас в принципе насилие не приветствовалось и не наблюдалось. Редчайшие случаи, как со мной, были исключениями (у меня, наверное, последствиями армейского быта в течение двух лет) и осуждались сообществом. Мир движется к разрешению всех конфликтов без применения насилия, и жаль, что в России, которая и по духу стала правопреемницей Совка Совковича, этого не понимают.

Про свою деятельность опять-таки повторю, что моим стремлением было всегда обычную тусовку превратить в праздник, хотя тусовка иногда сама по себе бывала праздником в серейшей совковой действительности. И у меня это часто получалось, а также развивался творческий потенциал многих других тусовщиков, и все мы чувствовали себя свободнее и наполненнее.