Хиппи в СССР 1983-1988. Мои похождения и были

Концерт Лозы в Политехническом

Раз как-то сидим (рассказ про осень – весну 1985–1986 годов), скучаем в большом собрании в «Чайнике», не знаем, чем заняться. Вдруг вбегает какой-то волосатый и с воплем «Спасите!» просит нас всех идти срочно в Политехнический музей, а то там он не может петь. Никодим сразу признал Юрия Лозу, и все охотно пошли его на дармовщинку послушать. Входим в зал, битком набитый молодыми людьми в костюмах, галстуках и всяких диковинных комсюковских значках, и проходим на первые два ряда, специально для нас освобожденные. Я думаю, что полный состав ЦК ВЛКСМ и руководство «Березы» впервые воочию столкнулись с вражеской Системой в таком количестве и должны были ее мирно терпеть в течение полутора часов прямо у себя под носом. А когда Лоза затянул по третьему разу свой «Плот», волосатые не выдержали и стали в темноте зала вытягивать вверх зажженные зажигалки и спички. Сверху кубарем скатились рядовые березовцы и чуть не собственными пальцами стали тушить огни. А на какую-то песню о мире без войны мы вообще встали и стали громко подпевать, опять-таки пытаясь зажечь огоньки… Так мы разбавили собой то событие, о котором комсюки дома бы горделиво говорили, что они самого Лозу слушали на спецконцерте…

«Чайник» был прекрасен, еще более удобен местоположением и счастлив своим мирным, нескандальным существованием. В «Туристе» то и дело происходили пьяные стычки, а сюда никто из алконавтов типа Алексея Шмелькова не совался. А те, кто приходил, просто преображались. Кстати, и тут Федор Щелковский любил в соседней подворотне угостить «Агдамом», но это было совсем другое дело. Как-то при большом скоплении безденежных и голодных людей, которые даже на чай не могли наскрести, появился Майкл Крэзи, который просто выручил всех, высыпав на кассу всю свою инвалидную пенсию в 30 рублей и заказав всем чая, варенья, хлеба и прочего. Невиданной щедрости поступок, учитывая, что жил он чрезвычайно трудно и никто ему, кажется, не возвратил и части этих денег. Впрочем, он и не рассчитывал, сказав, что все равно их продринчит и проторчит.

Леша Шмельков с женой Мариной

Позже и это милое место переоборудовали в пролетарский жестокий стояк, как ранее «Турист», чтобы нам стало менее удобно.