Мургаш

1

Двадцать «пекарей», «поваров» и «мясников» во главе с Цветаном выстроились перед турбазой «Владко». Они отправились в елешницкий монастырь, чтобы добыть продукты для похода в Родопы.

Указания гласили: блокировать монастырь, задержать всех находящихся в нем, достать продуктов на три дня для двухсот пятидесяти человек.

— Смотрите с монашенками поаккуратнее себя ведите…

— Ладно, Лазар…

В сумерки оба батальона оставили турбазу и двинулись к монастырю. Стоявший у ворот часовой встретил нас и доложил, что все в порядке и что монашенки собраны в одном крыле монастыря.

Построенный во времена турецкого ига, монастырь выдерживал осаду и разбойников и башибузуков[11]. Его постройки образовывали правильный четырехугольник с большим внутренним двором. Высокая стена придавала монастырю вид небольшой крепости. Разместив батальоны, Калоян, Педро, Ворчо и я пошли к игуменье. В просторной комнате с иконами нас встретила женщина с поседевшими волосами. Мы чинно поприветствовали ее, она подошла и подала руку:

— Добро пожаловать.

Мы присели на низенькие стульчики, предложенные нам игуменьей. Смотрела она спокойно.

— Вы знаете, что мы партизаны?

— От ваших людей узнала, сын мой.

Ее ровный голос не выражал ни тревоги ни недовольства.

— Какие-нибудь жалобы есть?

— Нет, сын мой. Только вот закрыли нас здесь.

— Простите, но иначе нельзя…

Я начал говорить ей о нашей борьбе с фашистскими захватчиками, о нашей мечте завоевать свободу для всех людей. Ни один мускул не дрогнул на лице игуменьи. Оно оставалось все таким же спокойным, будто ничто земное ее не трогало.

— Мы пришли к вам с просьбой. Дайте нам продуктов. За часть мы заплатим, а за остальное оставим расписку. И еще просим вас не сообщать полиции, сколько нас и куда мы ушли.

Игуменья чуть вздрогнула. Лицо ее покрыл легкий румянец:

— Упаси господь, сын мой! Предавать ближнего — величайший грех.

Она помолчала, а потом тихо сказала:

— Об одном вас попрошу: не забирайте все.

— Будьте спокойны. Мы возьмем столько, сколько нам нужно, и не больше.

Прощаясь, она подала нам всем руку и произнесла:

— Да хранит вас бог…

Мустафа и его помощники испекли хлеба для неприкосновенного запаса и снова замесили тесто. В монастырской кухне наши повара приготовили курбан[12] из двух баранов и свиньи. Мясники освежевали телку, а после нее такая же участь ожидала корову, приведенную из хлева.

— Лазар, мед есть, — сказал мне Цветан.

— Надо взять немного. Мед — отличное лекарство.

Скоро ужин был готов, и я отдал необычный в партизанских условиях приказ:

— Наедаться до отвала!

Приказ этот был встречен с энтузиазмом.

После ужина я приказал всем сразу же ложиться спать. Ведь нам предстоял продолжительный и полный неизвестности поход.

Группа Миле, в которой были преимущественно старые, опытные партизаны, заняла позицию примерно в километре от монастыря. Мы выставили часовых, и все завалились спать.