85 дней Славянска

9. ПО РАЗНЫЕ СТОРОНЫ БАРРИКАД

Надо сказать, что первая попытка зачистить Славянск была предпринята украинскими властями ещё вечером 12 апреля. Туда было послано подразделение донецкого «Беркута»18.

„Беркут“ в тот период проявил себя хреново, — говорит Сергей Цыплаков. — Мы ожидали, что они возьмут свои стволы и будут противостоять тем, кто стрелял в их товарищей на Майдане. Но когда всё началось на Донбассе, часть „беркутов“ навострила лыжи в Россию, а часть просто самоустранилась. Так было, когда их послали в Славянск. Мне кажется, что это было сделано майданными властями специально — чтобы пролить кровь между ополченцами и беркутовцами и отвратить их от восстания. В ночь на 13 апреля с нами в Донецке связались сотрудники „Беркута“. Сообщили, что с ополчением воевать не хотят, но и переходить на нашу сторону не желают. Поэтому предложили разыграть якобы их блокирование со стороны ополчения, чтобы доложить начальству о причинах проваленной миссии. Так и поступили».

В итоге сотрудники «Беркута» вернулись на свою базу в Донецке, а на усмирение Славянска 13 апреля была брошена «Альфа».

«Беркут» получил героический ореол в глазах российских патриотов и жителей Донбасса после противостояния с радикалами на Евромайдане и во время протестных акций в Крыму и Донбассе, которые беркутовцы отказывались разгонять. Что касается Майдана, то это противостояние главным образом заключалось не в борьбе с агрессивными протестующими, а в их сдерживании. А также в стоическом поведении и потрясающем терпении сотрудников «Беркута», которые не применяли силу даже тогда, когда их поджигали коктейлями Молотова. Понятно, что они с удовольствием бы закатали в асфальт майдановцев, но не получили такого приказа, а действовать самостоятельно побоялись.

В конце февраля на одном из митингов во Львове большое количество местных сотрудников «Беркута» по принуждению организаторов акции вышло на сцену. Они встали на колени и попросили прощения у украинского народа за то, что противостояли Евромайдану в Киеве.

Есть ещё много эпизодов весьма недостойного поведения беркутовцев и на Украине, и на Донбассе. В частности, вот что описывает в беседе с автором книги журналист Дмитрий Стешин (речь о событиях первых чисел мая под Славянском):

Я был свидетелем позорного бегства беркутовцев из Семёновки, притом что часть их товарищей осталась воевать. Они пытались отнять у нас машину, били в набат в церкви у Горсовета, в общем, вели себя как беременные гимназистки в очереди к венерологу. Мне до сих пор за них стыдно».

Как и в случае с казаками, реальность часто сильно отличается от красивой картинки, нарисованной в СМИ и соцсетях. Многие сотрудники «Беркута» сразу перешли на сторону народа, храбро воевали и погибали в боях. Но отнюдь не большинство поддержало борьбу Донбасса, и уж точно не большинство воевало в ополчении (многие просто уехали в РФ).

Помимо эпизода с донецким «Беркутом», который отказался штурмовать Славянск, но не перешёл на его сторону, можно вспомнить и большое количество беркутовцев, которые базировались на украинском блокпосту у стелы «Славянск» между Славянском и Краматорском. Они стояли там около месяца, пропускали грузы, добровольцев и раненых, но вступать в ополчение отказывались и просили их не штурмовать: «Дайте только до ротации достоять, потом уедем, это не наша война».

Так же себя вели и украинские военные, и сотрудники подразделений МВД и СБУ. Игорь Стрелков рассказывает, что во время контактов с офицерами ВСУ многие из них брали его мобильный номер и обещали связаться позже. Они прямо говорили: сейчас рисковать не хотим, но когда придёт российская армия, то сразу перейдём на вашу сторону.

В Крыму всё так и происходило: как только стало ясно, что на полуострове действует уже не народное ополчение, а российская армия и что Крым присоединяют к России, — большинство военных и спецслужбистов сразу же заявляло о желании «служить России».

Павел Губарев пересказывает свой разговор с сотрудниками «Альфы» во время его доставки 7 мая в Славянск на обмен пленными. Альфовцы говорили, что прекрасно понимают, за что борется Донбасс, и этой борьбе даже сочувствуют. «Что же вам мешает уволиться или перейти на нашу сторону?» — спросил Губарев. «Этика подразделения, — ответил один из них. — Что скажут пацаны, с которыми мы столько лет вместе прослужили?»

Смотрел я тогда на них и думал: а ведь эти спецназовцы — это не какие-то радикальные нацики из „Правого сектора“, а в общем-то нормальные служилые мужики, далёкие от политики, — вспоминает Губарев. — Я даже пару раз был свидетелем того, с каким презрением и брезгливостью альфовцы относились к правосекам и нацгадам. И ведь такие люди вполне могли бы присоединиться к нам и встать за Новороссию, если бы Россия повела себя, как в Крыму, или хотя бы сразу поддержала и признала независимость ДНР. Тогда бы появилось нормальное государство, которому они могли бы законно служить, и мы не оказались бы по разные стороны баррикад».

С одной стороны, Губарев прав: если бы ситуация развивалась так, как того хотело всё население Донбасса, кровопролития бы удалось избежать и большинство сотрудников силовых структур и военных, вполне возможно, оказалось бы на стороне народа. С другой стороны, отсутствие российской поддержки не оправдывает нежелание всех этих беркутовцев и альфовцев поддержать народ в революционных событиях на Донбассе. Ни «пацанская этика», на которую ссылался конвоирующий Губарева спецназовец, ни «присяга Украине», на которую ссылались многие украинские офицеры, и никакие другие доводы не оправдывают всех тех, кто сначала побоялся поддержать ополчение, а потом согласился воевать против него под украинским флагом.