Дипломаты в сталинской Москве. Дневники шефа протокола 1920–1934

Мне думается что такого рода работа, комбинированная с надлежащим нажимом на правительства… может повести к надлежащим результатам»[262].

Флоринский хотел совместить приятное с полезным. Он устал от московской рутины, был не прочь сменить обстановку и познакомиться с великой азиатской страной. И в заключение своего обращения к Чичерину честно признавался в этом: «К сему должен добавить, что в 1924 г. я не пользовался отпуском, что в течение последнего довольно тяжелого года мои нервы порядком истрепались, что побуждает меня при всех обстоятельствах просить об отпуске, за каковой могла бы сойти вышеозначенная командировка, поскольку она связана с переменой обстановки»[263].

О визите Флоринского в Пекин данных не сохранилось, из чего можно сделать вывод, что Коллегия все-таки не пошла ему навстречу, решив, что Карахан справится сам. В любом случае, это пример того, что Флоринский реагировал на все случаи нарушения протокола, объяснял полпредам хитрую дипломатическую «механику», наставлял, советовал, вплоть до, казалось, мелочей, которые тоже имели значение.

В 1926 году он обратил внимание на ошибку полпреда в Риме Платона Керженцева, который нотой уведомил Муссолини о том, «что на время поездки в Милан управлять делами посольства будет т. Рубинин[264]». «Этого не следовало делать, – поучал Флоринский, – ибо в отлучках полпреда из столицы в провинцию (поскольку полпред остается на территории страны своего пребывания) таких извещений посылать не принято». Флоринский также обратил внимание, что нота Керженцева адресовалась Муссолини как министру иностранных дел, хотя он также занимал пост премьер-министра. Но этот титул был пропущен, что могло быть воспринято итальянцами как непозволительный выпад[265].

Кроме того, шеф протокола требовал от глав загранпредставительств подробной информации о том, «насколько партнеры соблюдают принцип взаимности»: «Был ли у Вас с личным ответным визитом министр, товарищ министра или кто-либо из чиновников миндела[266] после того, как Вы сделали министру и в министерство первые визиты по прибытии к месту назначения… Бывали ли случаи, чтобы министр иностранных дел или высшие чиновники министерства брали сами инициативу и являлись бы к Вам с личным визитом…?». Флоринский просил «составлять краткие характеристики взаимоотношений по протокольной линии», присылать «краткую ежедневную хронику”светской жизни”», отчеты об обедах или приемах, о тех, кого пригласили и кто пришел, «со внесением в таковые сжатого изложения наиболее характерных казусов»[267].