Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

35. Епископ

В оставшихся после Отто документах есть много ссылок на епископа Худала — как явных, так и зашифрованных.

В 13 часов в пятницу 29 апреля он записал в дневнике «Преосвящен.» и подчеркнул. Скорее всего, имелся в виду его преосвященство епископ Худал. В Риме Отто составил на четырех желтых страницах список из 35 имен с адресами. Две строчки в нем относятся к епископу Худалу: институт «Анима» по адресу дом 20, Виа делла Паче, и номер телефона: 51 130. Кроме того, Отто перечислил всех, кого встречал в Риме с первого дня, 29 апреля. В этом списке епископ Худал упомянут неоднократно. За его именем следуют пометки «B. 29. IV», «B. 30. IV», «B. 9. V» и другие. Шифр в дневнике Отто нехитрый: B — это Besuch, встреча; арабская цифра — день, римская — месяц. «B. 29. IV» — это встреча 29 апреля. Епископ Худал был тем самым «служителем церкви», о котором Отто писал Шарлотте: он «очень хорошо» встретил Отто, когда понял, кто он такой, как будто его и дожидался.

При встрече с Отто в Риме «служителю церкви» было 63 года. Родился он в 1885 году в Граце в семье сапожника, в 23 года был рукоположен в священники, потом стал доктором теологии в университете Граца. Переехал в Рим, чтобы служить в «Анима» — богословской семинарии для немецких и австрийских священников. В Первую мировую войну служил армейским капелланом, в 1923 году был назначен ректором «Анима». Через десять лет был рукоположен в титулярные епископы Элы (Акабы) кардиналом Пачелли, ставшим позднее папой Пием XII, и, что характерно, епископом Павликовским, другом семьи Блекманов, венчавшим Отто и Шарлотту. Не он ли познакомил Отто с епископом Худалом?

В 1930 году в качестве ректора «Анима» епископ Худал много писал на темы расы, отношений церкви и государства, судьбы немецкого народа. В 1936 году он опубликовал Die Grundlagen des Nationalsozialismus («Основы национал-социализма») — оду Гитлеру, предлагавшую тесный союз католической церкви и национал-социализма[669]. Еще через два года он попытался организовать в институте «Анима» голосование в поддержку аншлюса, но оно было заблокировано руководством Ватикана. Он не отступил и провел голосование на борту крейсера германского ВМФ «Адмирал Шеер», стоявшего в итальянском порту Гаэта, но был разочарован дружным голосованием коллег по «Анима» против германского захвата Австрии[670].

Во время войны он предлагал «Анима» как убежище для немцев и австрийцев. В 1944 году его назначили главой австрийского отдела недавно учрежденной Папской комиссии содействия, созданной папой Пием XII для помощи беженцам[671]. Эта организация фигурирует в списке Отто вместе с именем Карло Байера[672], — которое я узнал: писательница Гитта Серени берет интервью у Карла Байера в книге о Франце Штангле[673], коменданте Треблинки, встречавшего 23 сентября 1942 года на железнодорожной платформе эшелон с тремя сестрами Зигмунда Фрейда и моей прабабушкой Амалией[674]. Одило Глобочник говорил Гиммлеру, что Штангль — «лучший лагерный комендант в Польше»[675].

Штанглю, пойманному американцами, епископ Худал помог в 1948 году сбежать в Сирию. Не прошло и трех лет, как тот объявился в Бразилии рабочим на заводе «Фольксваген», где его выследил австрийский охотник за нацистами Симон Визенталь[676]. Штангля экстрадировали в Германию в 1967-м, судили, признали виновным в убийствах и других преступлениях и приговорили к пожизненному заключению. В 1971 году, когда рассматривалась апелляция, он умер от сердечного приступа. Серени взяла у него интервью в тюрьме Дюссельдорфа незадолго до его смерти. Разговор коснулся епископа Худала. Позже Серени интервьюировала монсеньора Карла Байера, жившего в Вене, и спрашивала его о работе в папской комиссии в Риме. Серени описала Байера как высокого подтянутого блондина, приятно пахшего лосьоном после бритья и водившего «спортивный автомобиль с итальянскими номерами». Для Отто он был просто ватиканским священником из Бреслау «с политическими интересами и обширными знакомствами».

Байер сказал Серени, что знал епископа Худала, но близкое знакомство отрицал. Он подтвердил, что Худал оказывал содействие «ограниченному числу» наци и эсэсовцев, но это было частью его долга перед «нуждающимися». Содействие было, в частности, денежным — «скорее всего, от Ватикана» — и иным. Байер утверждал, что Худал помогал самым разным беженцам, включая евреев, но я, как ни старался, так и не нашел ни одного примера помощи епископа еврею или коммунисту.

На вопросы о том, что за прошлое было у обращавшихся к ним за помощью, Байер отвечал, что у них не было «ни малейшего способа это проверить». В Риме 1949 года нетрудно было купить любые документы и сведения, через город проходили тысячи людей. «Откуда нам было знать, что они делали? Сами они нам об этом не рассказывали, не так глупы были. Знаете, они не были знаменитостями». Лишь позднее прогремели такие имена, как Адольф Эйхман и Йозеф Менгеле[677], врач, проводивший в Освенциме эксперименты над близнецами. О них стало известно только в 1970-х годах. «Но мы все равно пытались их расспрашивать, мы всем задавали вопросы».

Епископ Худал снабдил Штангля деньгами и помог ему обзавестись паспортом Красного Креста, въездной визой в Сирию, билетом на пароход и работой на текстильной фабрике в Дамаске. Да, подтвердил Байер, епископ, вероятно, добывал «пачки паспортов» и деньги для эсэсовцев. Папа Пий XII, добавил он, «выделял на это деньги — иногда совсем немного, но все же…»[678]

Найти подробности о подопечных епископа Худала оказалось несложно. В сентябре 1948 года он добыл паспорт Красного Креста для Эриха Прибке, офицера СС, участвовавшего вместе с Карлом Хассом и Гербертом Капплером в убийстве 335 гражданских итальянцев в Ардеатинских пещерах. Прибке, арестованный американцами в 1945 году, утверждал, что это была простая «карательная акция», какие проводят «все армии»[679]. Он сбежал морем из Генуи в Аргентину.

Весной 1949 года он помог Вальтеру Рауффу, прежнему жильцу кельи Отто в Винья Пиа, перебраться в Сирию. В июле 1949-го он помог Йозефу Менгеле получить паспорт на чужое имя, с которым тот удрал в Аргентину.

Сообщения итальянских газет о помощи, оказанной епископом Отто, оказавшиеся первыми в этом ряду и потому особенно скандальными, создали ему и Ватикану немало трудностей из-за подозрения, что такого рода помощь была оказана и многим другим. История с Вехтером вместе с другими слухами сыграла роль последней капли, приведшей в 1952 году к лишению епископа поста ректора «Анимы». Не вынеся давления со стороны австрийских и немецких епископов, он уединился в доме в Гроттаферрате близ озера Альбано и занялся садом: выращивал вишни и примулы[680].

В 1960 году похищение Адольфа Эйхмана из Аргентины[681] оживило интерес к роли Худала и к Отто. Среди бумаг Шарлотты нашлась газетная статья о том, что епископ Худал был знаком с Йозефом Вехтером[682], и другая, с предположением, что смерть Отто стала следствием отравления, то есть это было убийство. В той же статье высказывалось еще одно предположение: что на самом деле Отто Вехтер не погиб, что вместо него земле предали двойника, а сам он бежал. Когда я обмолвился об этом Хорсту, тот заплакал.

Епископ Худал умер в 1963 году, о его кончине сообщала австрийская печать. Шарлотта сохранила эти сообщения. «Прессе» писала, что поминальную мессу по епископу Худалу служил второй епископ Вены[683], сменивший его на посту ректора «Анимы». Другая газета писала — ошибочно, — что при погребении епископа присутствовал кардинал Пиццардо[684], договаривавшийся о конкордате между Ватиканом и Германским рейхом, подписанном 20 июля 1933 года. К этому соглашению приложил руку и епископ. Похоронили его в Ватикане.

Через 13 лет, в 1976 году, в Австрии вышли посмертно мемуары епископа Худала «Римские дневники: исповедь старого епископа»[685] — поток сетований на пап Пия XI и Пия XII.

В этих мемуарах таился сюрприз.

«Римские дневники» выпустило небольшое издательство Леопольда Стокера. Появившееся в конце Первой мировой войны в Граце издательство заняло в тридцатых годах однозначно пронацистскую позицию и даже сейчас ассоциируется с правыми и экстремистскими публикациями. Ханс-Якоб Штеле, историк, с которым общалась Шарлотта, поместил в «Цайт» рецензию на мемуары Худала[686], сделав акцент на разочаровании епископа невниманием к нему папы Пия XII. Штеле также посчитал епископа Худала важным источником для вызвавшей ожесточенные споры пьесы Рольфа Хоххута «Наместник», впервые поставленной в 1963 году, в которой подчеркивалось уклонение папы от защиты евреев[687].

В «Римских дневниках» Худала часто упоминается Отто[688], причем наиболее интересное упоминание содержится на последних страницах. Там речь идет о роли Вехтера в убийстве Дольфуса и утверждается, что незадолго до смерти бывший губернатор-эсэсовец высказывал сожаление, что национал-социализм не достиг взаимопонимания с Церковью в деле сдерживания большевизма. Епископ описывает, как, преследуемый союзниками и еврейскими властями после «повешения его начальника Франка в Нюрнберге», Отто долгие месяцы жил в Риме под вымышленным именем, пользуясь помощью «трогательно самоотверженной» группы итальянских монахов. Он «умер у меня на руках, — пишет епископ. — Я до конца его защищал».

А далее следует откровение. Епископ Худал пишет, что перед самой смертью бывший губернатор сказал ему, что его отравили «американские секретные службы». По словам епископа Худала, Отто назвал отравителем безымянного «бывшего немецкого майора, работающего в Риме».

Это полная неожиданность. В записях Шарлотты нет даже намека на отравление, реплика Хорста по этому поводу была спонтанной. Я проверил переписку и записку, переданную Худалом Шарлотте 16 июля, всего через два дня после смерти Отто у него на руках. Там ничего похожего нет. В ответном письме Шарлотты, отправленном тремя днями позже, тоже ничего подобного не говорится. «Вы были с ним в его последний час и помогли ему отойти в мир иной»[689], — пишет Шарлотта и выражает надежду, что вернет прах мужа домой и захоронит на родине. О причинах смерти в письме нет ни слова.

В обоих письмах Хеди Дюпре, адресованных Шарлотте через несколько дней, тоже не идет речи об отравлении. В первом, от 25 июля, упомянута причина смерти, установленная доктором Маркезани: «острая атрофия печени, вызванная внутренним отравлением»[690] — водой или пищей. Если убийство и упоминалось епископом Худалом или еще кем-то, Хеди Дюпре не обмолвилась об том Шарлотте. Во втором письме фрау Дюпре о причинах смерти вообще нет речи.

Я не нашел в бумагах Шарлотты никакого упоминания о том, чтобы она с кем-нибудь обсуждала возможность отравления. В ее бумагах 1949 года намеков на это нет, в свидетельстве о смерти не говорится о насильственной причине, о полицейском расследовании, о вскрытии, которое могло бы породить подозрения.

В месяцы и годы после смерти Отто Шарлотта ни разу не упоминала о каких-либо подозрениях относительно ее причин.

Минули десятилетия, вдова написала целую серию воспоминаний для своих детей — и нигде не упомянула ни отравления, ни насильственной смерти.

Среди всех документов и звукозаписей Шарлотты намек на насильственную смерть прозвучал лишь однажды, через двадцать с лишним лет после смерти епископа Худала и через восемь лет после опубликования его мемуаров, в разговоре с историком Ханс-Якобом Штеле в сентябре 1984 года, за несколько месяцев до ее собственной кончины. На разбор и перевод звукозаписей ушло много времени. Наконец я услышал соответствующее упоминание на пленке № 3. Шарлотта рассказала Штеле, что при встрече с доктором Маркезани на вокзале она высказала пожелание увидеть тело. Врач представил ее епископу, и тот повел ее в морг на кладбище Кампо Верано. Ее поразило увиденное там.