Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

51. Печень

Университетский коллега познакомил меня с профессором Массимо Пинцани[824], одним из ведущих мировых экспертов по человеческой печени и ее болезням. Он возглавляет Институт здоровья печени и органов пищеварения Университетского Колледжа Лондона при больнице «Ройял Фри», что совсем рядом с Хампстед Хит, где я живу. Значит, я годами прохаживался под окнами его кабинета.

Профессор Пинцани оказался полным и коренастым, похожим на итальянского мастифа, в хорошем синем костюме, с доброжелательным взглядом из-под густых бровей. Перед встречей он попросил передать ему материал о состоянии здоровья Отто за июль 1949 года. Я послал ему две страницы «истории болезни», письма Отто Шарлотте после проявления болезни, краткое заключение доктора Маркезани и два письма Шарлотте от Хеди Дюпре.

Профессор Пинцани, как подобает настоящему ученому, действовал тщательно и методично. Как он объяснил, исходить можно только из того, что известно. Предположения его не интересовали, хотя он был не прочь поболтать и рассказать анекдот-другой. Мы прочли в хронологическом порядке письма Отто.

В понедельник 4 июля 1949 года Отто написал Шарлотте, что у него температура 41 или 42 градуса. «На тот момент это могло быть чем угодно, — веско произнес профессор. — Хотя бы вирусная инфекция, не обязательно связанная с едой или с купанием».

Температура поднималась и падала, Отто рвало, он принимал хинин. Дело было не в подозрении на малярию, объяснил профессор Пинцани, просто в то время аспирин не был так легкодоступен, как ныне. Хинин был традиционным способом снижения температуры.

Во вторник 5 июля Отто почувствовал такую слабость, что едва мог добраться до туалета. «Ему становится хуже», — определил профессор. В среду 6 июля, на четвертый день, врачи гадают: может, тиф, может, что-то «желудочное». Впервые появляется упоминание желтухи. «Врач, наблюдающий симптомы Вехтера, сосредоточивается на том, что обычно для тогдашнего Рима, отсюда разговор про тиф». В городе проблемы с канализацией, засилье крыс. Профессор Пинцани, итальянец, хорошо об этом осведомлен. Слово «желудочное» истолковать нелегко: это нерасшифрованное прилагательное может подразумевать любой диагноз, включая пищевое отравление.

Что до желтухи, то врачи имели в виду, видимо, желтизну лица больного. Это могло быть симптомом одного из двух состояний. Первое — острая инфекция, «сосудистый гемолиз», когда отравление воздействует на красные кровяные тельца, что ведет к резкому росту гемоглобина, перерабатываемого печенью сначала в биливердин, затем в билирубин. Печень выбрасывает билирубин в желчь, попадающую в кишечник.

Вторая возможность, продолжил профессор, — повреждение печени, неспособной справиться с этой «новой нагрузкой». Но без биохимических анализов нельзя понять, была ли повреждена печень. «Если в крови есть связанный билирубин, значит, он попал в желчь из-за повреждения печени». Современный анализ показал бы ферменты печени — в случае ее повреждения очень высокие.

Профессор Пинцани напомнил мне, что варианты лечения в Италии 1949 году сильно отличались от теперешних. Пенициллин только начал появляться и был доступен, наверное, для американских военных, но никак не для Отто, «как и не для обычного европейца».

Я спросил о вероятности применения яда, но профессор Пинцани не клюнул на наживку. Его метод исключал поспешные выводы. Но он все равно не выдержал: «Если честно, на отравление ядом это не похоже», — сказал он.

Он привел причины. В письмах Отто говорилось о высокой температуре, указывающей на сильную иммунную реакцию на инфекцию. «От яда можно пожелтеть и умереть, но при этом необязательно температурить. Токсин не возбуждает иммунную систему, поднимающую температуру тела».

Мог ли яд вызвать такие симптомы? Профессор перечислил три варианта: мышьяк, цианид, банальный крысиный яд. Последний — мощный антикоагулянт, попадающий после поедания приманки в кровь крысы и вызывающий внутреннее кровотечение. По его мнению, у Вехтера его не было. «Возможно, он и следовал „крысиной тропой“, но крысиным ядом его не травили, — скаламбурил профессор. — На мой взгляд, у него была сильная инфекция».

Он был спортивным человеком, плавал в Тибре, ежедневно делал гимнастику на крыше монастыря Винья Пиа. «Высокая температура не противоречит спортивности и крепкому здоровью. Наоборот, это положительный признак: здоровый организм активно борется, чтобы избавиться от бактерий или паразитов». Буко Ратман описывал Отто как спортивного и здорового мужчину. «Эти микроорганизмы не переносят температуру выше 37 градусов, при лихорадке они зажариваются».

Мы обратились к другим документам.

В письме доктора Маркезани говорилось о высокой температуре и о возможности кишечной инфекции. Значит, мог предполагаться тиф.

В письме фрау Дюпре говорится о возможности инфекции, «может быть, печеночной». «Печень названа из-за желтухи, хотя желтуха бывает и при множественном отказе органов».

Состояние Отто продолжало ухудшаться, и ему все же начали давать пенициллин и декстрозу, чтобы он набрался сил. Сам он почти не ел. В среду 13 июля, в последние часы, он уже смог поздороваться с фрау Дюпре. «Становится гораздо, гораздо лучше».

Но это была иллюзия: позже в тот же вечер он скончался. Больница Святого Духа подготовила документ о «желтушечной атрофии печени» и об icterus gravis («острой желтухе»), указывающей на лептоспироз, больше известный как «болезнь Вейля», названная так в честь Адольфа Вейля, немецкого врача-еврея, который первым описало это заболевание в своей статье 1866 года (спустя год Вейль полностью потерял голос из-за туберкулеза гортани).

В заключении больницы Святого Духа также говорится о высоком содержании сахара у Отто. «Значит, у него отказала поджелудочная железа», — объяснил профессор Пинцани. Из-за инфекции он потерял бета-клетки и сразу стал диабетиком. Это не значит, что у него был клинический диабет.

Читая документ больницы, профессор размышлял вслух. По его мнению, возможностей инфекции было три.

Тиф. Это вряд ли — из-за отсутствия симптомов, помимо желтухи.

Скоротечный гепатит А, заражение которым произошло при купании в Тибре или в озере Альбано. Это профессор тоже отмел, так как описанная в письмах клиническая картина слишком сложна и не сводится к простому отказу печени. По какой-то причине отказала также поджелудочная железа. «Вероятно, он умер от отказа легких, от сердечно-сосудистой катастрофы, вызвавшей остановку сердца».

Третья возможность — болезнь Вейля, лептоспироз: «Вот этому ничто не противоречит». Лечащие врачи пришли к тому же заключению. Значит, в больнице Святого Духа знали об этой болезни. В то время она вовсе не была в Италии редкостью. В 90 процентах случаев она не достигала острой стадии и походила на сильный грипп, но в 10 процентах случаев течение принимало серьезный оборот и могло завершиться смертью, особенно если больной оказывался не защищен от потенциального множественного отказа внутренних органов.

Болезнь Вейля вызывается контактом с загрязненной водой. Это может быть речная или озерная вода, в которую попала моча больной крысы или собаки. Животное может служить переносчиком, не заболевая само. Отто легко мог заразиться, плавая в реке или в озере. Он мог проглотить немного воды, вода могла плеснуть ему на слизистую оболочку глаз. У него могла быть открытая рана, хватило бы банального пореза при бритье. Это достаточно, чтобы заболеть. Заражение болезнью Вейля — дело случая.

Профессор Пинцани провел небольшое собственное исследование. В интернете масса материалов об опасности купания и даже гребли на Тибре. Он упомянул знаменитый гребной клуб «Чирколо Каноттьери Рома»[825], располагающийся на Тибре. «Меня несколько раз туда приглашали, — рассказал он с широкой улыбкой. — Это не то место, куда ходят в шлепанцах и где едят пиццу». В клубе состоят актеры, парламентарии, другие знаменитости, там есть плавательный бассейн, но вода для него, забираемая из Тибра, проходит фильтрацию и очистку.

В озере Альбано вода стоячая, а река и того хуже. «Представьте, сколько крыс могло быть в римской канализации в 1949 году!»

Он заговорил об еще одном факторе. Шарлотта назвала тело умершего мужа «черным, как у негра», когда увидела его в морге кладбища Кампо Верано. Одна из особенностей лептоспироза — «внутрисосудистая коагуляция», вид подкожного кровотечения. Перед смертью у больного возникают гематомы, потом при окислении гемоглобина кожа темнеет. «От подкожного кровотечения тело кажется черным, это происходит в дни, предшествующие смерти, и является признаком скорого конца».

Именно это могло произойти с Отто Вехтером перед смертью, сказал профессор Пинцани. Летняя жара могла ускорить процесс, так как распространение кровотечений ускорялось из-за открытых кровеносных сосудов. Это поэтапный процесс. «Если оказываешься в таком положении, когда поражены внутренние органы, ты заживо разлагаешься, тебе крышка. Ты умираешь черным, — добавил он, — так как кровотечения происходят во всем организме, делая его черным».

Были бы симптомы теми же при отравлении ядом?

Это должно было быть очень мастерское отравление, сказал профессор Пинцани. «Полагаю, отравитель не стал бы подливать культуру Leptospira japonica Вехтеру в кофе. Он поступил бы проще. С другой стороны, вокруг было много сумасшедших, так что могло произойти всякое… Но если бы я руководил шпионской сетью и задумал убить Вехтера, мне не пришел бы в голову лептоспироз».

«Так или иначе, — продолжил он, — если Вехтер нацистский преступник, то волочите его в Нюрнберг, на виселицу… Зачем травить? Лучше поймать, публично судить, показать, что вы отловили нацистского преступника».

Профессор Пинцани был вполне уверен в своих умозаключениях. Имея кости и современную криминалистическую технологию, можно получить больше информации. Можно найти ДНК или РНК бактерий. Обнаружили же ДНК и генетические болезни в костях египтян, живших три тысячи лет назад! В отличие от Сью Блэк, он считал, что в костях, оставшихся с 1949 года, что-то еще можно найти.

«Если делать ставки, то я бы поставил на то, что у него был лептоспироз, это наиболее вероятный клинический диагноз». С мнением римских врачей это тоже совпадает. «Я сильно сомневаюсь, что ему в суп добавили культуру Leptospira». Само по себе это осуществимо, но нужна бактериологическая лаборатория для получения культуры высокой концентрации, которую нужно еще проглотить не слишком горячей. «Понятия не имею, сколько бы ее потребовалось и какой она была бы на вкус».

Разговор подошел к концу.

«Меня заворожила вся эта история, — признался профессор Пинцани. — Я же итальянец».

Отравление Отто — невероятная версия. Он умер, потому что любил плавать. Хорста ждало разочарование.