Мургаш

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Стефчо и Васко отправились в Софию доложить о работе отряда и связаться с Калояном, а Цветана и Васо послали в Етрополе. Группа партизан была отправлена в села, чтобы перенести муку и картошку в наш потайной склад под Бабой.

Миле, Лена, Бойчо и Здравко ушли в Буново, чтобы установить связь с местной партийной организацией и разведать обстановку перед будущей операцией.

В конце сентября в лагерь вернулась группа Миле. Она принесла подробные сведения об обстановке в Буново и привела с собой нашего Ванюшу.

Ванюша был красноармеец, попавший к немцам в плен. Техник по профессии, он работал в мастерской, где ремонтировались автомобили для немецкой армии. Ванюша так ремонтировал автомобили, что они портились вскоре после выхода из мастерской. Это, конечно, не могло продолжаться долго. Немцы бы догадались, чьих это рук дело, и расправа была бы короткой. А Ванюша еще хотел жить и воевать, поэтому бежал из лагеря. Он не знал в стране никого, но рассчитывал, что люди помогут ему. И не ошибся. В Княжево разговорился с кем-то из местных жителей и скоро оказался в отряде. Ему устроили радостную встречу — ведь он был у нас первым красноармейцем.

Ванюша оказался не только чудесным товарищем, настоящим бойцом, но и мастером «золотые руки». Он стал нашим оружейником, умел исправить любую винтовку, любой пистолет, смастерить деревянный приклад, из двух негодных револьверов сделать один годный.

В первые дни октября отряд отправился в путь. В ранцах мы несли продукты на три дня, оружие вычистили и привели в полную исправность.

На ночной привал остановились на северном склоне горы Баба. Ждали Цветана и Васо и еще две группы, посланные в села с разными заданиями. На следующий день все были в сборе. Руководство провело совещание, но, когда вечер опустился на горные хребты и ожидаемой команды «Построиться» не последовало, партизаны поняли, что и эту ночь проведут на том же месте.

Уже начало светать, когда с восточной окраины леса донеслись звуки частого ружейного огня. Первый же выстрел поднял всех на ноги.

— Отделения-я-я… в цепь! — скомандовал я.

Схватив винтовки и ранцы, люди бросились на землю.

— Без команды не стрелять! — прокричал я, оборачиваясь к залегшим партизанам, которые уже щелкали затворами.

Уверенный, что все меня услышали, я позвал Мустафу, Ножичка и Алексия. Делая перебежки и прячась за деревьями, они приблизились ко мне. А «противник» продолжал пулями сбивать буковые листья над нами.

— Проберитесь по оврагу и разведайте численность «неприятеля». Доложить через десять минут.

Все трое с винтовками в руках поползли вперед. Стрельба продолжалась уже минут десять. Но вот вернулись разведчики.

— Там никого нет, бай Лазар.

Я вышел из-за укрытия так, чтобы меня увидели все, и крикнул:

— С места не трогаться!

Затем по моему сигналу огонь «неприятеля» прекратился. Через минуту к нам с винтовками за спиной подошли Цветан, Пчелинский и Васо. На этот раз они выступили в роли нападающих.

Это учение показало, что у наших партизан крепкие нервы, что они умеют выполнять приказы, не теряют самообладания даже в сложной обстановке. Военное обучение дало свои результаты. Теперь в отряде были уже настоящие бойцы, умеющие строго и беспрекословно выполнять приказ командира.

Еще до захода солнца мы направились в Буново. Поднялись на вершину Бабы, и перед нами раскинулись горные хребты и долины, приютившиеся в складках гор села и темные леса. Спустились к Буновскому лесу и к полуночи остановились на привал в одном овраге к югу от вершины Бабы. В горах над селом у нас была условлена встреча с Бойчо, которого послали на разведку. Мы с Миле поспешили на место встречи.

Вернулись к двум часам ночи. За это время наш караул задержал угольщика по имени Ангел. Было решено не отпускать его до тех пор, пока не окружим село. Охранять задержанного оставили Мустафу и Здравко. Утром Цветан, Пчелинский, Караджа, Миле и я пошли наметить план нападения.

Остановились на одном высоком пригорке над Буново. План операции был уже уточнен, когда на полянке за лесом, где находился наш отряд, я заметил каких-то людей. Всмотрелся. За плечами у них ружья. Полицейские. Немного в стороне мы обнаружили еще двоих, на противоположном хребте — еще несколько человек. В общем их было не больше десяти — пятнадцати. Мы решили устроить засаду. К шести часам полицейские ушли, а мы спустились в овраг, к перекрестку двух дорог. Однако полицейские прошли по другому пути. Увидев, что ждать больше не имеет смысла, мы вернулись к отряду и узнали, что угольщик сумел обмануть своих сторожей, шмыгнул в кусты и исчез. Очевидно, он-то и навел полицию на наш след.

Я посмотрел на товарищей. От вчерашнего хорошего настроения не осталось и следа. Неужели придется вернуться, не сделав ничего, и отказаться от хорошо продуманной операции?

Я встретился взглядом с Гетманом. «Если эта операция окажется неудачной…» — вспомнил я.

Руководство собралось на совещание. Бойцы вокруг с нетерпением ждали нашего решения. Когда мы поднялись, все обступили нас.

— Завтра займем Буново! А теперь готовьтесь в дорогу. Здесь оставаться на ночевку нельзя!

Если бы Цветан сказал, что придется идти быстрым маршем всю ночь, никто бы не возразил. Главным было: «Завтра займем Буново!»

Все утро мы провели, наблюдая за селом. Никакого движения не заметно. К двум часам дня собрали наших людей, всего около тридцати пяти человек, и познакомили их подробно с планом операции.

Около четырех часов дня Караджа и я вошли в село. Я был одет туристом, а Караджа — в военной форме. Пятью минутами позже одно отделение под командой Миле, вооруженное винтовками, последовало за нами, чтобы, если завяжется перестрелка, прийти на помощь.

Пройдя мимо первых домов, мы с Караджой закурили и, остановив одного из местных жителей, попросили отвести нас к кмету, словно бы по важному делу. Человеку и в голову не могло прийти, что мы партизаны, он спокойно разговаривал с нами по дороге к сельской площади.

— Вот управление…

Мы втроем вошли внутрь. В коридоре я вынул пистолет и приказал нашему проводнику показать комнату кмета. Караджа должен был справиться с остальными в соседней комнате.

В комнате кмета сидели трое — писарь, секретарь и лесник. Кмет куда-то вышел.

— Руки вверх!

Все трое молча и послушно встали и подняли руки, Я наскоро объяснил, что село окружено партизанами, обыскал их и отобрал оружие. То же самое сделал и Караджа в соседней комнате. В это время к нам подошла группа Миле.

Управление было в наших руках. Спустя немного весь отряд, разбитый на несколько групп, подошел к площади перед управлением. А затем сельский глашатай начал по нашему приказу бить в барабан. Улицы мгновенно наполнились народом.

«Крестьяне-е-е! Село Буново занято партизанами-и-и! Приглашаем всех на общее собрание-е-е! Партизанский командир там произнесет ре-е-ечь! Каждое семейство пусть возьмет с собой посуду, так как партизаны будут раздавать масло и сыр!»

Все село собралось на площади. Я осмотрел людей. Женщины и молодые девушки под фартуками прятали кастрюли и миски, в которых можно отнести домой масло.

Пока Цветан произносил пламенную речь — а он был прирожденным оратором, наши ребята открыли склад сыроварни. Арестованные служащие общинного управления начали выносить кадушки с маслом и круги сыра. Вскоре наши два бойца привели арестованного кмета.

Закончив речь, Цветан сообщил, что отряд осудил предателя угольщика на смерть. А что скажет народ?

Площадь заволновалась. Все знали, что за предательство полагается расстрел. Но одно дело — понимать это и совсем другое — когда от твоего решения зависит жизнь человека.

Добр и сердечен наш народ. Вперед вышли несколько человек. Они сурово порицали предателя, но все же просили смиловаться над ним. «Бедный человек, кормит шестерых детей!» Как говорится, глас народа — глас божий, и мы решили не расстреливать угольщика: пусть на всю жизнь запомнит, что односельчане спасли его от смерти.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ