Жаркое лето Мариуполя

– Не тупить! Пошли через забор! – заорал Андрей, кивая Славе на калитку.

Тот и сам уже рвал ее на себя, выворачивая хлипкую щеколду. Остальные «днепровцы» начали перелезать через забор, который угрожающе зашатался под массой экипированных тел.

– Идиоты, – прошептал Андрей, спокойно, но быстро входя в калитку. Слава, вскинув автомат к плечу, контролировал передовую часть двора. Андрей придержал его за плечо: лезть вперед не следовало. В это время «днепровцы», толпясь и мешая друг другу, рванулись к входной двери. Саша-Грек несколько мгновений дергал за ручку, после чего начал колотить прикладом в дверь с криком: «Открывай, милиция! Открывай сука, а то стрелять начну!». Один из бойцов, восприняв это как команду, выпустил в воздух длинную автоматную очередь…

Управление штурмом было утрачено полностью. Бойцы добровольческого батальона метались перед фасадом дома, колотя прикладами в окна, вынося стекла вместе с рамами. Потом кто-то из штурмующих швырнул в окно светозвуковую гранату, и изнутри дома рвануло оглушительным грохотом и мощной вспышкой. Андрей покачал головой, приходя в себя от грохота. Он кивнул Славе на тыльную сторону дома. Прикрывая друг друга, они осторожно продвинулись вдоль стенки и вышли на заднюю часть двора. Задняя дверь в дом была открыта, только занавеска болталась от легкого сквозняка.

– Задняя дверь! – заорал Слава, опускаясь на колено и держа под прицелом вход в дом. Андрей стоял над ним, тоже контролируя стволом углы дома и вход. С громким топотом к ним подбежали трое «днепровцев», которые с ходу влетели внутрь. Раздался грохот падающей посуды, переворачиваемой мебели, а потом и женский крик. Спустя минуту из дома выскочили два бойца, которые выволокли раздетого мужчину, замотанного в простыню.

– Во, с кровати сдернули. Походу, тот, кто нужен…

– К гаражу его, – распорядился Андрей. – Двери в дом изнутри откройте, а то там Грек вынесет вместе с луткой[53].

«Днепровец» пару секунд смотрел на Андрея непонимающим взглядом, потом резко развернулся и убежал в дом.

– Эй, двое ко мне! – снова рявкнул Слава. Глянул на подбежавших двоих бойцов и кивнул на заднюю часть двора. – Проверьте хозпостройки, сортир, выходы к соседям.

– Ох и дебилы… – покачал он головой, повернувшись к Андрею.

– Да уж, – согласился Андрей, глядя как бестолково носятся по двору «днепровцы». – Не знаю, кто их тренировал, но толку от этого никакого.

– О, а это что такое? – Слава ткнул пальцем во входящего в калитку Парасюка. – Вовчик, ты что, в тылу отсиживался? – ехидно уточнил он.

– Да я улицу контролировал! Вдруг бы кто выскочил! – от волнения перешел на русский Парасюк.

– Ну, ясное дело, прикрыл возможные пути отхода противника, – с серьезным лицом согласился Андрей. – Важное дело делал, Вова.

– Ладно, заболтались мы, – закинул автомат за спину Слава. – Давай посмотрим гараж. Ну и с чудом этим сидевшим пообщаемся.

Дверь в гараж уже вывернули с петель, и внутри ползал Грек с тремя подчиненными.

– Саша, а ты в курсе, что командир не должен сам все делать? Он должен организовывать и контролировать! – иронично произнес в дверной проем Андрей. – Хотя с организацией и контролем, я смотрю, все и так в полном порядке!

Из гаража вывалился Грек, весь покрытый пылью.

– Та там можно год рыться…

– Ну вот, пусть твои и роются, – жестко оборвал его Андрей. – Что это за цирк? Где был контроль тыльной части? Кто должен был заходить сзади? Если бы мы со Славой не позвали, вы бы так и долбились у входа! И ты не должен был сам лезть вперед. Ты должен был руководить штурмом!

Грек стоял с виноватым видом, чувствуя свой прокол.

– А еще этот весь позор снимали ваши журналисты… – негромко вставил Слава.

– Где они? – встрепенулся Грек. – Щас я все устрою.

– Да стой ты, – удержал его Андрей. – Послушай меня. Отправь к ним кого-нибудь другого, а нам сейчас надо обыск проводить да с пленным разговаривать. Кстати, что там за женщина орала в доме?

– Да, там мать этого урода, – отмахнулся Грек. – Ее Вуйко прикладом с маха отоварил. Похоже, несколько зубов вынес.

– Ох…ть, – покачал головой Андрей. – Отправь в дом пару людей. Пусть и мать посмотрят, и по комнатам пошарят. Особенно, где этот проживал, – Андрей указал на лежащего на полу мужчину, которого пинали берцами боевики.

– Ага, сейчас, – метнулся в сторону Грек.

– Да, Слава, – умышленно громко произнес Андрей. – Видно, надо еще тренироваться бойцам батальона «Днепр».

Окружающие его боевики отреагировали по-разному: кто-то скорчил кислую рожу, кто-то виновато потупился, а кто-то сделал вид, что ничего не услышал.

– Тренироваться надо, пацаны! – еще громче сказал Андрей. – Поймите, если бы тут сидели русские спецы, половина из вас была бы трупами. Да еще не факт, что мы вообще бы их взяли. С такой-то организацией.

– Ладно, Андрей Иванович, хорош нас кошмарить. Мы все поняли, – протянул Миша-компьютерщик. – Что дальше?

– Дальше? Переворачивайте гараж, потом дом. Ищите оружие или его следы. Двух бойцов выставить на улицу – контролировать происходящее. После того как гараж осмотрят, этого, – Андрей указал на мужчину в простыне, лежащего на земле, – туда приковать к чему-нибудь. Будем с ним беседовать.

– А навищо туды? Давай тут порозмовляемо, – вступил Парасюк.

– Крику будет много, – возразил Слава. – Вы же его пытать начнете.

– А мы йому рота закриемо, та й так попытаемо.

– А говорить он как у тебя будет? – усмехнулся Андрей. – Тащите его в гараж.

– Эй, – в разбитое окно выглянул один из бойцов Грека. – Тут эта, от СЗГешки[54] ковер загорелся. Может, пожар начаться …

Из соседнего разбитого окна действительно уже вырывался серый дымок.

– Блин, ну чего ты тупишь! Найди какое-нибудь ведро, залей там все! Как дети малые, спецназ, бл… – уже тише закончил Андрей. – Слава, пошли отсюда, а то я уже ох. л от этого цирка!

Они сидели на лавочке у развороченной калитки и наслаждались легким утренним теплом.

– Ну Рудницкий, ну удружил, – бурчал Андрей. – С «Мустангами» мы бы сделали все тише и быстрее.

– Забей, Андрюха, – Слава сидел с закрытыми глазами, упершись спиной в столбик забора. – Добробат есть добробат. Скажу только, что наши «альфачи» вшестером бы зачистили этот домик за секунды. Хорошо, что тут никого не было.

– Ага. А то покрошили бы нас в капусту, – негромко рассмеялся Андрей.

– Андрей, смотри! – В калитку выскочил Грек, протягивая на ладони пустую обойму от ПМа.

– И что? – Андрей повертел в руках обойму. – Были бы патроны, была бы статья, а так…

– Так это ж может от нацгвардейского ствола!

– Послушай, Саня. Это не оружие и не боеприпас. Для уголовного дела нужно заключение эксперта, а он скажет, что это деталь пистолета. Вот за затвор твоего автомата, что уголовное дело возбуждать? Или пенал? Или прицел?

– Понял… Будем искать дальше.

Спустя час стало ясно – оружия в доме нет. Уже успокоили мать задержанного. Уже отъехали журналисты, сопровождаемые джипом «Днепра», а результата так и не было.

– Ну, что делать будем? – уныло спросил Славу Андрей.

– Что делать, что делать, – пробормотал тот. – Надо разговорить этого кадра.

– Да? – иронично спросил Андрей. – И как ты будешь это делать?

– Есть способы, – покрутил шеей Слава. – Только тут его оставлять нельзя. Эй, Саня, давай кадра в джип. Сам с одним человеком в кабину и поехали.

– Куда?

– На кудыкину гору, – отрезал Торшин. – Ты с нами? – он посмотрел на Андрея.

– Куда ж я денусь, – вздохнул Андрей, думая про себя: «Еще расскажет этот мурчик про оружие, такую информацию надо сразу знать…».

– Тогда поехали. Вдвоем все сделаем.

Спустя 10 минут они высадили задержанного на небольшой полянке в посадке, за которой проходила колея железной дороги. «Днепровцев» оставили у джипа, приказав следить, чтобы никто посторонний не прошел случайно по дороге.

– Ну что, Товкуненко Николай Александрович, – Слава присел на корточки перед лежащим на траве задержанным. – Расскажи-ка нам, где оружие?

– Какое оружие? – лежащий ерзал застегнутыми за спиной наручниками по траве, пытаясь занять удобное положение. – Че за беспредел, начальник? Налетели, хату погромили, мать обидели… Вы че творите-то?!

Слава не моргнул глазом на эти обвинения, только молча выдохнул сигаретный дым Товкуненко в лицо и резко ударил его по уху ладошкой. Задержанный дернулся и взвыл от сильной боли.

– Следующий раз я двумя ударю. Потом подвешу тебя на дереве за шею, – так же спокойно, затягиваясь сигаретой, продолжил Торшин. – Где оружие, которое вы увели из воинской части?

– Да не знаю я ни про какое оружие…

– Смотри, я не шутил… Грек! Неси веревку! – Торшин щелчком отбросил окурок и кивнул Андрею. – Помоги…

Вдвоем они рывком подняли Товкуненко на ноги, отчего с того слетела простыня, в которую он так и был замотан. Взору Андрея предстала богатая «живопись» на теле. Владелец тела, судя по обильным татуировкам, большую часть жизни провел в местах не столь отдаленных. На теле присутствовали и кресты, и купола, и звезды на коленях… А уж пальцы и кисти рук были просто синими от обилия наколок.

– Так ты у нас идейный. На колени перед мусорами не встаешь, да? – пропыхтел Слава, подтаскивая вместе с Андреем задержанного к деревьям.

– Пошли вы, мусора конченные, – хрипел в ответ тот, извиваясь как червяк и пытаясь вырваться из рук СБУшников. Впрочем, единственное, чего он добился, так того, что Андрей мощной подсечкой сбил его на землю.

– Вот… подойдет, – выдохнул Слава, глядя на мощную акацию. – Давай, Грек, веревку перекинь через ветку и на свободном конец петлю сделай.

– Вы что делаете, сволочи! Падлы! Мусора поганые! В мусарню меня ведите. Я законы знаю! – заголосил Товкуненко, на шею которого Грек сноровисто накинул петлю.

– Я щас тебя расстрою, тварь ты зоновская. Мы не менты. И нам кодекс и законы не писаны. Так что все, отбегался, урод, – каждое слово Слава вбивал ботинком по ребрам пленного. – И вообще, достал ты меня. Я вашу масть синюю всю жизнь давил и давить буду! Давай, Грек! – он махнул рукой, и Саша Грек потянул за веревку, поднимая тело Товкуненко вверх. За шею.

Пленный хрипел, извиваясь всем телом. Но вот носки его оторвались от земли и задергались в воздухе. Хрип становился все глуше. С противным звуком опорожнился кишечник, и резко завоняло дерьмом.

– Отпускай! – махнул рукой Слава.

Тело свалилось на траву, прямо в свои испражнения, выплевывая слюни и рвоту.

– Ну что, скотина! Ты все еще не помнишь? – заорал Слава, стискивая пальцами лицо Товкуненко.

Тот отрицательно мотал головой, содрогаясь в позывах дикого кашля и рвоты.

– Давай!

Все повторилось сначала.

– Где оружие?! – орал в лицо задыхающемуся пленному Слава.

Тот только мотал головой, судорожно дергаясь небритым кдыком.

– Давай!

После нескольких раз, когда у Товкуненко начали закатываться белки, Торшин скомандовал опустить его на траву.

– Где оружие, долб…б?! Мы тебя просто закопаем! Отвечай!

Пленный лежал с закрытыми глазами, весь измазанный фекалиями и рвотными массами, судорожно вдыхая воздух через сжатые зубы.