Жаркое лето Мариуполя

В дверь вошел дежурный, втолкнув перед собой пленную. Та едва не упала, споткнувшись о порог.

– Свободен, – Андрей кивнул бойцу и подвинул девушке табуретку.

– Садись. Балаклаву не снимай. Как тебя зовут?

Девушка дрожащим голосом произнесла:

– Наташа… Пожалуйста, позвоните папе. Он вам заплатит. У него есть деньги.

Андрей вздохнул и покачал головой:

– А кто у нас папа?

– Он на Азовстали, начальник цеха… Давно уже… Позвоните. Он все для вас сделает! – и добавила шепотом, тихо-тихо, – Мне страшно, папочка, забери меня отсюда…

Так она и сидела на табуретке, обхватив плечи руками и склонив голову. Из-под края балаклавы по щекам катились слезы.

– Этот парень, он тебе кто?

– Просто парень. Мы в клубе познакомились неделю назад. Он прикольный, щедрый. Мы собирались на Кипр поехать в сентябре… – она шмыгнула носом.

– Чем он занимался, знаешь?

Она отрицательно покачала головой.

– Вроде, перевозки у него, автобусы. Я не вникала, мне неинтересно…

– А про политику он с тобой говорил? Про ДНР, про майдан?

– Нет… Мне это неинтересно, – совсем тихо протянула она.

– Дура ты, дура, – в сердцах выругался Андрей. – Ты что, не видишь, что вокруг тебя творится?

– Скажите, а я куда попала? Я на аэродроме? – прошептала Наташа.

– С чего ты взяла? – с интересом посмотрел на нее Андрей.

– У меня знакомые рассказывали, что тут людей убивают… А еще девчонки тут пропадают…

– Ладно, вставай, – поднялся и сам Андрей.

– Куда, куда, – испуганно залепетала она. – Вы куда меня ведете?

– Тихо, девочка Наташа. Говорить будешь, когда я разрешу.

По темному коридору он вывел ее на улицу. Дежурному сделал знак помалкивать. После чего посадил ее в подогнанную машину.

– Вернусь скоро, оформлю вывоз. Понятно?

– Конечно, – скабрезно ухмыльнулся дежурный. – Все понятно.

– Ну и молодец, – так же ухмыльнулся в ответ Андрей. – И смотри мне, никому не звука.

В машине девчонка забилась в угол. Ее реально трясло от страха. На блок-посту машину группы знали, поэтому Андрея не остановили. Только приветственно махнули жезлом: проезжай, мол.

Проехав поглубже в город, он припарковался у круглосуточно открытой аптеки.

– Приехали, конечная.

Девчонка всхлипнула и прошептала:

– Не надо, пожалуйста… Не надо, я вас прошу…

– Слушай сюда. Сейчас выйдешь из машины. Перед тобой круглосуточная аптека. Подождешь, когда я уеду, тогда снимешь балаклаву и войдешь в аптеку. Там позвонишь. Пусть за тобой приезжают – папа или кто другой. И думай дальше головой, как ты будешь жить здесь. Ясно тебе?

Наташа часто-часто закивала.

– Теперь следующее. Если вдруг тебя вызовут в СБУ и начнут допрашивать по поводу сегодняшних событий и спросят, почему я тебя отпустил, скажешь, что ты стала моим агентом. Я тебя завербовал. Ты должна передавать информацию из молодежной среды. И вообще – все вопросы ко мне. Я старший группы СБУ на аэродроме. Зовут Андрей. Так всем интересующимся и отвечай. Понятно?

– Да….

– Но лучше, если ты уедешь отсюда. Далеко и надолго.

Андрей вздохнул и повернулся к девушке.

– Уезжай, дурочка. Иначе в следующий раз все может кончиться очень плохо. И никакие папины деньги не спасут, – он перегнулся через нее и открыл дверцу. – Все, вали.

Какое-то время она сидела не шевелясь. Потом неуклюже вылезла из машины. Сделала шаг, остановилась. Протянула руку, чтобы снять балаклаву, но отдернула ее вниз.

– Снимешь, когда я отъеду. – крикнул Андрей, заводя двигатель…

У входа в их расположение его встретил Советов.

– Что, Андрюша, не удержался, себе девочку забрал? – в глазах ВБешника читалось: «Ну вот и на тебя, начальничек, компра появилась!»

– Дурак ты, Ваня. Я ее просто завербовал. Будет девочка нам инфу подкидывать, – как можно более небрежно ответил Андрей. – Пропусти, я спать хочу.

– Что, устал после вербовочной беседы? И сколько раз ты ее вербовал? – захихикал Ваня.

Андрей оглянулся – аэродром был покрыт ночной тьмой. Никаких посторонних шумов не было. Лагерь уже спал… Коротким боксерским движением он вбил кулак в живот собеседника. Того согнуло пополам, так что он едва не стукнулся лбом об колени.

– Слушай меня сюда, ублюдок. Я – не ты. Я пленных не насилую. Если ты, сука, еще раз рот свой поганый откроешь, я тебя покалечу. А если в Киеве надумаешь со мной посчитаться, так я тебя там вообще завалю. Можешь не сомневаться.

– Ты, сука, – прохрипел Советов, лежа на бетоне, – тебе конец…

Горячая пьянящая волна накрыла Андрея с головой. Он резко перехватил горло противнику локтевым захватом и принялся его душить. Хрип ВБешника перешел в сиплый стон. Он судорожно пытался сорвать руки Андрея со своего горла.

– Ну, что, Ванечка. Всю ротацию ты меня доставал. Пора, наверное, с тобой кончать. Утром найдут тебя уже холодного.

– Стой, дурак, не надо, – просипел Ваня.

– Не надо, – уже более нормальным голосом простонал он, когда Андрей его отпустил. – Не надо, я все понял…

Покачиваясь, он стоял перед Андреем на четвереньках, отхаркивая густую слюну. Шевченко с трудом подавил желание врезать ногой в лоснящуюся рожу подонка. Он перевел дыхание, которое сбилось от нахлынувшей дикой злобы к этому ублюдку.

– Это хорошо, Ваня, что ты меня понял. Кроме компры на тебя, у меня есть сильное желание тебя покалечить. Так что держись от меня подальше. Надеюсь, ты меня услышал, – и, не сдержавшись, Андрей все-таки врезал Советову по ребрам. – Тварь ты конченная, Ваня, а не офицер…

Охнув, тот снова свалился на бетон и заскулил. А Андрей плюнул и пошел к себе.

«Ох, какие тут у нас нравы бытуют… – лениво думал он, стоя под душем. – Нажил я себе врага, сто процентов. Хотя и поделом – давно руки чесались. Все-таки последние события крепко мне нервы подорвали. Раньше такой озлобленности за собой не замечал… Девочка что, она просто детонатором послужила… И без нее рано или поздно сорвался бы… Ладно, чему быть, тому параллельно. Еще 10 дней до конца ротации …»