Конец игры с продолжением

Глава 10

— Жертва — хозяйка дома Власова Инга Сергеевна. Убита очень виртуозно. Ей сломали шею. Смерть наступила приблизительно десять-пятнадцать часов назад. Подробности после вскрытия, сам знаешь. Тело женщины обнаружил ее муж — Власов Глеб Владимирович. Безутешный вдовец сидит в своей спальне на втором этаже и рыдает. Это мне уже Артамошин шепнул, пока тебя не было.

Патологоанатом Женя Харламов, носивший прозвище «последний доктор», мечтательно глянул за окно гостиной, в которое билась ветка яблони, увешанная зелеными плодами, и раздраженно пробормотал:

— А так хорошо все начиналось.

— Ты о чем? — Егор Степанов оторвался от рассматривания семейных портретов, аккуратно расставленных на старинном бюро.

— Я об отдыхе в выходной день, Егорушка. — Женя покосился на труп женщины. — Теперь работать придется. В субботу так уж точно. Поскольку сегодня вечер пятницы. У тебя наверняка тоже планы имелись. И что?

— Что? — рассеянно отозвался Егор, заинтересовавшись одним из портретов.

— Опрос соседей.

— Этим уже Артамошин занимается и двое его помощников.

— Отчет перед начальством. Поиск подозреваемых, — перечислял Харламов, загибая пальцы. — Разработка версий. В общем, выходные коту под хвост! А у тебя маленький ребенок, между прочим.

— Я помню.

Степанов взял одну из фотографий в скромной деревянной рамке. Показал ее Харламову, спросил:

— Что ты видишь, Женя?

— Ну что… — тот присмотрелся. — Семья… Мама, папа, взрослый сын.

— И все?

— Ну… Еще вижу парк. Клумбы. Деревья. Слушай, Степанов, отстань а! А то я тебе тоже такой экзамен могу устроить. Разрежу даму, приглашу и спрошу: что ты видишь, Егорушка? — Женя фыркнул и щелкнул замками чемоданчика. — А ты что видишь, подполковник?

— А я… — тот поводил пальцем по фото. — Вижу не вполне дружную семью. Напряженный отец. Лицо заострилось. Губы плотно сжаты. Стоит чуть в стороне. Мать изо всех сил пытается как-то соединить их всех. Протянула руку к мужу. Вторую положила на плечо сына. А сын… стоит с надменным отсутствующим видом.

— Хочешь сказать, что не все так счастливо было, как казалось?

— Угу… И вот эта группа молодых людей. Взгляни, Жека!

— Группа как группа, — равнодушно подергал плечами Харламов, направляясь к выходу из гостиной. — Пусть санитары забирают и везут по назначению. Я поехал. Артамошин-то твой где?

— По соседям пошел. — Егор проводил взглядом Харламова и снова погрузился в изучение снимка.

Группа молодых людей на заднем плане ему, хоть убей, не нравилась. Они наблюдали за тем, как работает фотограф. И не потому, что ждали своей очереди, а явно знали парня — сына Власовых. Трое из пятерых откровенно насмехались, показывая в его сторону пальцем. Девушка, стоявшая обособленно, выглядела сердитой. Она закусила губу, это отчетливо было видно. Явный признак досады. Парень рядом с ней, сощурившись, смотрел прямо в затылок сыну Власовых. Руки в карманах джинсов. Стоит, напружинив мышцы.

Кто они все? Хорошие знакомые, случайно наткнувшиеся на семейный выгул? Друзья или враги?

Остальные портреты, аккуратно расставленные на старинном бюро вишневого дерева, членов семьи вместе не запечатлели. Почему?

Парень погиб в том самолете, в который не сел Егор. Родители не смирились. Давали интервью, принимали участие во всевозможных шоу. Потом дошли до того, что принялись следить за Егором, сочтя его виновным.

Это был верх айсберга. А что внизу, у самого подножия этого конфликта? Что творилось в семье? Как они переживали свое горе наедине друг с другом? Сблизило их оно или, наоборот, раскидало в разные стороны?

Он набрал Артамошина, спросил:

— Что у тебя?

— Скандалы в последнее время стали частыми и продолжительными. Он орал на нее. Обзывал сумасшедшей. Она тоже орала на него, обзывая все больше гадом, старой сволочью и козлом. Слышимость в поселке великолепная. Трасса далеко. Тишина. Все, что на соседней улице происходит, слышно. Все знают, когда кто шашлыки жарит, когда гостей принимает, а когда ругается.

— Что по прошлой ночи? Информация есть?

— Тихо… Было тихо. Все в один голос утверждают, что Власов уехал еще днем и больше не возвращался. Уехал со скандалом. Он садился в свою машину, которую оставил за задними воротами перед магазином. А она орала ему вслед — жутко, как утверждают четверо соседей из всех опрошенных.

— Жутко, это как?

— Как сумасшедшая. Слушай, Егор… — Артамошин помялся, а потом поинтересовался: — Это ведь те самые Власовы, я не ошибся? Те, что жаждали тебе отомстить?

— Не ошибся.

— Упс-с… Полковник в курсе? Я о конфликте интересов и все такое, — поспешил тот объясниться.

— Полковник в курсе. У меня алиби на весь вчерашний день и минувшую ночь, если тебя лично это интересует.

Егор отключил вызов. Вопрос друга ему не понравился. Он понимал, что подобные могут возникнуть не у него одного, но его все равно это задело. И — да, слава богу, он был сутки на дежурстве, а то пришлось бы объясняться.

Он постоял еще минуту в гостиной, пытаясь представить, как все произошло.

Судя по положению тела и безмятежному выражению лица покойной, она не ожидала нападения. Стояла возле окна, как утверждает Харламов. Никаких следов борьбы. Ни единого синяка. Ее не били, не мучили. Просто подошли сзади, сломали шею и аккуратно положили там же, где она стояла. Складки шелкового халата либо сами так аккуратно легли, либо убийца их расправил по непонятной причине.

— Она не могла упасть? — с надеждой глянул Власов, когда Егор заставил его спуститься для разговора.

Тело его жены уже увезли. Остался лишь меловой абрис, который Власов старательно обходил взглядом.

— Нет. Несчастный случай исключен.

Егор внимательно изучал пожилого мужчину. Глаза заплаканны, кадык без конца дергается, пальцы судорожно сжимают носовой платок в клетку.

— Но кто?! Кому это надо?! — всхлипнул Глеб Владимирович. — Обмануть, я еще понимаю. При состоянии ее психики это неудивительно. Но убивать!

— С этого места поподробнее, пожалуйста, — попросил Егор, усаживаясь в низкое кресло, обтянутое бархатом.

Власов сидел на широком диване, расположенном у противоположной от окна стены, довольно далеко. Гостиная была огромной, по меркам Егора.

— С некоторых пор с ней начали происходить странные вещи. Она… Она впала в безумие и часами разговаривала с сыном.

— С покойным сыном? — удивленно вскинул брови Егор.

— Да с тем самым, который погиб в самолете, в который вы по некоторым причинам не сели! — с раздражением ответил Власов и нервным движением сунул носовой платок в карман.

— Как она это объясняла?

— Я поначалу просто подслушивал, не спрашивая. Потом проверил, с какого номера ей звонят. Сим-карта оформлена на меня, и заказать детализацию звонков не составило труда, — с некоторым апломбом пояснил Власов. — Оказалось, что номер оформлен на человека, которого давно нет в живых.

— Откуда узнали?

— Помогли хорошие знакомые. Я попросил. Имен разглашать не стану. Это ведь… В обход правил, не так ли? — Он дождался кивка от Егора и продолжил: — Я поговорил с ней об этом. Она осталась непреклонной и начала просить у меня денег.

— Зачем? Она нуждалась? Вы держали ее в черном теле?

— Ой, прекратите, подполковник! — Власов пренебрежительно поморщился. — Просто моя свихнувшаяся супруга отдала все свои сбережения этим мошенникам! Более двухсот тысяч рублей! Этот разговор, где с нее трясли деньги, я тоже подслушал.

— И не вмешались?

— Нет. — Он помолчал, уставившись на меловой силуэт на паркете возле окна. — Я читал о деменции. Когда заподозрил ее в этом, то начал интересоваться. И там черным по белому написано: не спорить, не переубеждать, соглашаться. Но… Но терпения мне хватило ненадолго. Когда она принялась требовать с меня денег, я не выдержал.

— Да? И убили ее? — быстро вставил Егор.

Власов дернулся так, словно по спине его ударили чем-то тяжелым. Он даже обернулся, но там никого не было, и быть не могло. Диван стоял вплотную к стене. Он смотрел на Егора достаточно долго, изучающе. Потом с тяжелым вздохом проговорил:

— Я, конечно, мог бы сейчас начать возмущаться. Но толку? Знаю, что близкие люди первыми попадают под подозрение. Это проще простого: схватить за шиворот того, кто рядом, и тряхнуть как следует. Но я не убивал ее, подполковник. Мотива нет. Наследовать мне после нее нечего. Все имущество оформлено на меня. Скажу больше… — Он осторожными движениями расправил острые стрелки на брюках, оставив на них влажные следы от вспотевших ладоней. — Я звонил в больницу и просил ее осмотреть одного хорошего доктора, нашего знакомого. Он помогал нам после гибели Игната. Психологическая поддержка…

— А если бы он не помог, вы отправили бы ее в психушку?

Егор вытянул ноги и скрестил пальцы на животе. Власов был ему неприятен, и не потому, что почти год вместе с группой лиц выносил ему мозг своими беспочвенными обвинениями. Просто как-то уж слишком быстро он успокоился. Порыдал в спальне, понервничал, глядя на меловой контур. А стоило начать на него понемногу давить, сразу занял глухую оборону, и потрясение от потери отошло куда-то на задний фланг.

— Я отправил бы ее на лечение по профилю заболевания, — скупо кивнул Власов и ядовито ухмыльнулся. — Это преступление?

— Нет. Абсолютно… — Егор резко поднялся, прошелся по гостиной, взял в руки тот самый не понравившийся ему портрет. — Помните этот день, Глеб Владимирович?

Тот мельком глянул и кивнул:

— Да.

— Вы не выглядите счастливым. Жена разрывается между вами и сыном, который холоден и отстранен. И группа молодых людей чуть сзади и в стороне. Все дело в них?

Глеб Владимирович уронил голову на грудь. Ладони легли на диван. Спина сгорбилась.

— Вы на редкость наблюдательны, подполковник. И умны. Именно по этой причине я не стану брать отвода, хотя мог бы попросить заняться делом об убийстве моей супруги кого-то еще.

— Вы о конфликте интересов?

— Да… Не стану, потому что надеюсь на вас. — Он поднял на него взгляд, полный тоски. — Вы угадали. Тот день был отвратительным. Мы наткнулись на группу молодых мажоров в парке, гуляя с супругой. И тут они. Среди них был наш сын. И что меня ранило в самое сердце: он сделал вид, что нас не знает! Жена бросилась к нему, потащила фотографироваться. Он сопротивлялся, как… Как барышня!

Последнее слово Власов буквально выплюнул. Егор вдруг подумал, что ничего не знает о парне, в чьей смерти его обвиняли. Кто он, почему Власова решила, что он жив? Кто вышел на нее спустя год и принялся вымогать деньги, действуя от лица ее сына? Или она общалась с этим человеком ранее, просто ее муж ничего не замечал?

— А вдруг он жив? — выпалил он неожиданно.

— Что?! — Власов снова дернулся, как от сильного удара, и посмотрел на Егора с изумлением, граничащим с ужасом. — И вы туда же! Опомнитесь, подполковник!

— Да, да, понимаю… В любом случае нам нужен номер телефона, с которого звонили вашей покойной супруге. Продолжительность разговора. Все платежные переводы. Подробности подслушанных вами разговоров. Ну и… Ваше алиби, Глеб Владимирович. Ведь кто-то должен его подтвердить, не так ли?