Конец игры с продолжением

Глава 28

Приглушенный разговор в гостиной вели сразу несколько мужчин. Маша узнала голос Степанова. Артамошин, встретив ее у входа и препроводив на кухню, тоже отправился туда. Кто-то методично перечислял характер нанесенных увечий. Это наверняка эксперт, сообразила она. И был еще чей-то голос, тоже мужской, но не принадлежащий профессионалу. Он звучал испуганно, истерично, казался немолодым. Скорее всего, хозяин квартиры, подумала Маша.

То, что она попала в нужное место, она поняла сразу, как вошла за Артамошиным. Маша узнала резиновые тапки под вешалкой. Эти самые тапки все время соскакивали с ног парня, когда он подсел к ней на скамейку в сквере. Очень приметные.

Маша была уверена, что не ошиблась. Квартира та самая. Только вот кого убили? Девушку, сказал Артамошин. Что за девушка? Чья? Света? Кажется, настоящий Иванов называл девушку, купившую его паспорт для своего парня, Светланой. Он же установил, в каком доме живет эта пара и что квартиру они снимают.

И теперь Светлана убита? Кем? Кто убийца? Ее парень или настоящий Иванов явился сводить счеты? Зачем он ее убил? Чего так долго ждал?

Как же теперь быть?

Маша встала с белоснежного стула с высокой мягкой спинкой, подошла к раковине и потянулась за висевшим на крючке бокалом. Ей очень хотелось воды. Очень.

— Ничего не трогать! — заорал на нее от входа Степанов.

Это был он. Она узнала его голос.

— Я пить хочу, — произнесла она с вызовом и повернулась. — Нельзя?

— Нельзя! — Он сделал два стремительных шага в ее сторону, выставил палец и принялся трясти им у нее перед лицом, гневно выплевывая слова: — Ничего нельзя трогать на месте преступления! Шастать по квартирам, где совершаются убийства, нельзя! Путаться под ногами нельзя! Вам это понятно, Маша?!

— Я? Я путаюсь у вас под ногами?

Ей тут же захотелось зареветь. Громко, навзрыд, с упреками в адрес этого безмозглого, неблагодарного, недальновидного Степанова!

Она столько работы за них сделала. Она нашла…

— Что вы здесь делаете? — чуть сбавил обороты Егор и указал ей на прежнее место на стуле с мягкой спинкой.

Маша послушно села, сложив руки на коленях, как школьница.

— Я искала Иванова Сергея Ивановича. То есть человека, который живет под этим именем. Я совершенно точно знала, что он снимает квартиру в этом доме: встречалась с ним не так давно и разговаривала. Не была уверена, что он все еще не съехал, но все же решила попробовать. Доступно? — она глянула с вызовом.

— А почему во все подряд квартиры звонили и стучали?

— Не знала точно, в какой именно он проживает, только подъезд и этаж приблизительно. Но не была уверена, поэтому… Но теперь я точно знаю, что он здесь проживает. Тапки у порога его. Резиновые, — уточнила Маша.

— Зачем он вам понадобился снова? — перебил ее Степанов, расхаживая вдоль противоположной стены.

— Заведующая попросила с ними встретиться и попросить написать объяснительные.

— Что-что написать? Объяснительные?! — Он как будто поперхнулся своим вопросом и глянул на нее со странной жалостью. — Вы там совсем с ума все посходили, что ли? Кто станет вам писать? И что именно?

— А ей все равно что. Главное, чтобы бумага была, — беспечно пожала плечами Маша. — Необходимо оправдаться перед проверяющими. И она пожелала бумагу. Лучше две. От девушки и от парня.

— Бумагу, — передразнил ее Степанов со злой гримасой. — Она посылает вас к потенциальному правонарушителю, который живет с чужими документами. И который, возможно, забил до смерти свою девушку минувшим вечером. С него вы хотели получить объяснение? Дуры!

Степанов вышел, успев повторить, чтобы она сидела на месте и ни к чему не прикасалась. Маша послушно просидела полчаса, пока не захотела в туалет. Она полдня провела в поездках! И она живой человек, да.

— Идите уже, — махнул рукой на дверь туалета Степанов, провожая эксперта до входной двери. — И сразу ко мне на кухню. Есть вопросы.

Вопросами они с Артамошиным ее закидывали, будто соревновались.

— Как он выглядел?

— Что рассказывал?

— Каким было выражение его лица при этом?

— Со своей девушкой он познакомился в библиотеке?..

— Так, стоп! — замотала головой Маша, вжимаясь в спинку стула. — При чем тут его девушка и библиотека?

— А разве в библиотеке была не она?

Артамошин показал ей фото в своем мобильном. Слава богу, живой девушки. Как пояснил, сфотографировал с портрета на книжной полке.

— Нет, не она. И девушку Иванова, который вовсе не Иванов, зовут Светлана. Звали… — с печалью в голосе поправилась Маша. — А девушку из библиотеки — Виктория. Моя заведующая обратилась к кому-то за помощью, и удалось восстановить удаленные файлы с моего компьютера с данными читателей. Там был адрес Виктории и ее…

— Понятно, — перебил ее Степанов. — Светлану вы не видели и не были с ней знакомы?

— К сожалению, нет.

Она посмотрела на Степанова и неожиданно прониклась к нему сочувствием. Замученный, встревоженный, дерганый какой-то.

— А как она погибла? Как ее убили? Как Олю?

Маша покосилась на прикрытую дверь гостиной — она хорошо просматривалась с того места, где она сидела. Тело девушки уже увезли, но все равно было жутко.

— Ой, ну при чем тут Оля?! — взревел подполковник Степанов и, широко разведя руки в стороны, уронил их, с силой шлепнув себя по бедрам. — Что вы божий дар с яичницей месите, Маша?! Я с ума сойду от вас! Или вместе с вами!

— Я не сумасшедшая, — вдруг решила обидеться она. — Но надо быть слепым, чтобы не увидеть связи.

— Связи с чем? — Он закрыл лицо ладонями, раздвинул пальцы и глянул на нее странно болезненными глазами. — С убийством девушки, которую вы даже не знали, и Ольга предположительно тоже?

— Зато Ольга очень живо интересовалась парнем этой девушки и делала это, как я считаю, по заданию Шнырова. Гадкий человек, гадкий! — Маша трижды стукнула себя крепко сжатым кулачком по колену. — А этот парень интересовался историей семьи жены Шнырова. Из-за этого и поспорил с Викторией в нашем читальном зале. Не из-за истории, нет! Из-за книги, в которой она была прописана. Вкратце, конечно…

— Боже мой! — громко простонал Степанов и, театрально покачиваясь, выскочил с кухни.

Маша тоже поднялась. Говорить с Артамошиным, который наблюдал за ней со странной улыбкой, она не желала.

Считает ее дурой? Фантазеркой? Ради бога! Она умывает руки. Больше никакой помощи. Никому, включая заведующую!

Она встала и пошла в прихожую, где Степанов с кем-то говорил по телефону. Вернее, слушал, а сам молчал.

— До свидания, товарищ подполковник, — прошипела Маша со злостью и взялась за дверную ручку.

Он что-то пробормотал и убрал телефон в карман. В коридор вышел Артамошин.

— Что там? — проводил он взглядом телефон Степанова.

— Мои что-то не отвечают. Опять, поди, скандалят и телефонов не слышат, — мрачно изрек он, вышел следом за Машей из квартиры и запоздало произнес: — До свидания, Мария.

По лестнице они спускались все вместе и напряженно молчали. Хотя нет, Артамошину по-прежнему было весело. Он улыбался ей не переставая.

— Что? — не выдержала Маша его ухмылок.

— Нет, ничего, — выставил он ладони щитом. — Вы все равно большая молодец, Маша. Такая инициативная!

— Моя инициативность ни при чем. — Она вдруг сочла его комплимент оскорблением. — Я по-прежнему считаю, что Шныров стоит за всеми этими делишками. Я вас привела к нему, а вы… Поговорили мило и уехали.

— А должны были расстрелять? — выпалил Егор, выходя вместе с ними из подъезда и щурясь яркому солнцу. — В чем он был виноват на тот момент? В том, что у его покойной жены обнаружилась сестра-близнец? Или в том, что она не пожелала светить свое горе, как он, и уехала?

Егор глянул на Машу. Она насупленно молчала. И вдруг он протянул ей ладонь для рукопожатия со словами:

— Но не могу не признать, Мария… Вы молодец. Круто идете по следу. Единственная ошибка: вы не умеете вовремя признавать, что ошиблись с направлением.

Егор удержал ее ладонь в своей, легонько потянул Машу к служебной машине, припаркованной в метре от подъезда и пояснил:

— Подвезем…

— И в чем же я ошиблась, по-вашему? — вспылила она, залезая в машину и усаживаясь позади Степанова.

Артамошин сел за руль.

— Версия со Шныровым хорошая, но не приоритетная. На время убийств Власовой и вашей Ольги у него имеется алиби. А Светлана погибла, думаем мы, от рук своего парня, сожителя. Соседи слышали, как они скандалили вчера днем. Потом он ушел с дорожной сумкой.

— Ушел же! — воспротивилась Маша.

— Никто не мешал ему вернуться, — хмыкнул Егор. — И снова потребовать у нее денег. Скандал днем был, кстати, на этой почве. Слышимость в доме отличная. А когда она отказала ему в деньгах, просто забил ее до смерти. Как-то так.

Маша потрясенно молчала и все пыталась вспомнить парня. Он не понравился ей, да. Совершенно точно был эгоистом, невероятно любил себя, не привык ни в чем отказывать. Не очень хорошо воспитан, если вспомнить его перепалку с девушкой в читальном зале. Но при этом он не казался жестоким. Хладнокровным убийцей она назвала бы его в последнюю очередь.

И Маша, не выдержав долгого молчания, произнесла это вслух.

— Вот Шныров — это да. Физиономия противная, — брезгливо скривила она рот. — А глаза! Там тридцать три порока прыгают, друг друга обгоняя!

— Вот дался вам этот Шныров, Маша! — встрял Артамошин, останавливаясь на светофоре и поворачиваясь к ней с той же, словно приклеенной, ухмылкой. — Многие несимпатичные люди живут себе законопослушно и не помышляют о преступлениях. А красивые творят такое…

— Да, да, конечно, — ядовито улыбнулась она в ответ, заворочавшись беспокойно на сиденье. — Влезают в базу библиотек, устраивают несуществующее повышение по службе, оборудуют кабинеты, а потом все это выносят и стирают информацию. Вы хотя бы знаете, к каким ухищрениям теперь приходится прибегать нашей заведующей? Она там даже спецслужбы приплела, чтобы как-то выпутаться из этого безумия, которое устроил, я уверена, Шныров! И ему зачем-то нужен был этот парень и девушка Вика. Что-то опять он затевал, раз девушка этого парня мертва, а у Вики украли ребенка.

Она отчетливо слышала, как Степанов снова с выражением простонал: «О господи!», и умолкла. Решила, что станет молчать до самого дома, если они ее до него довезут. Все. С нее хватит.

Но Степанов неожиданно попросил Артамошина съехать с дороги и встать в каком-нибудь укромном месте. Когда капитан притормозил на парковочном «кармане», Егор повернулся к Маше с тяжелым вздохом.

— Маша, давайте договоримся раз и навсегда… — начал он с плохо сдерживаемым раздражением. — Вы станете заниматься своими делами, а мы своими. И ни в коем случае не станете ничего выдумывать, превращая реальную жизнь в детектив. Просто не станете ничего подгонять под книжные сюжеты, хорошо?

Щеки Степанова показались ей серыми, словно их присыпало пылью. В глазах безумная усталость. Ему не терпелось от нее избавиться. Выкинуть из машины прямо здесь и сейчас.

Она тряхнула головой, прогоняя секундное наваждение. Может, просто свет сквозь листву деревьев, под которыми остановилась машина, не так падает, и она снова себя накручивает.