Конец игры с продолжением

Глава 14

Егор мчался по загородному шоссе как угорелый. Он проспал! Вернее, встал он почти вовремя. Вика отвлекла его от сборов, устроив тихую истерику в кухне.

— Ничего не прекратилось, Егор! — зашипела она, страшно вытаращив глаза.

Он только сел за стол с омлетом и кофе, как она тут как тут. Заспанная, нечесаная немного напоминающая симпатичную ведьму.

— Что не прекратилось?

Он хмуро глянул, не ожидая приятных новостей. Вика не стала бы так рано вскакивать ради удовольствия показать себя в неприглядном виде. Она за этим строго следила. Значит, что-то не то в их доме.

— Не прекратились всякие штучки. Вот смотри!

Вика сунула руку в оттопыренный карман широких пижамных штанов, достала какую-то цветную ткань, тряхнула ее, расправляя, и Егор обомлел.

— Я правильно понимаю, это Машкина кофточка?

— Да! Я не могла найти ее дня два или три. А вчера вечером гуляла по саду, когда эта Машку купала, — с обидой пробормотала Вика. — Смотрю, что-то цветное. Нагнулась, а это Машкина кофточка. И она вся…

— Вижу. Дай сюда.

Егор дотянулся, выхватил из ее рук детскую одежду, разложил на столе и задумался. Кому надо было воровать детскую кофту? С какой целью вырезать из нее круги? И…

— Это что? Сердце? — Он ткнул пальцем в самый большой круг с неровными краями.

— Где? — Вика нагнулась, и ее спутанные пряди легли ему прямо в тарелку. — Точно! Мамочки! Прямо на сердце вырезано! И вот тут, где печень! И сзади. Это… Это легкие? Егор, что происходит?!

Вику трясло. Губы судорожно дергались. Еще не хватало, чтобы она сейчас заорала в полный голос и всех перепугала.

— Не ори только, идет?

— Идет, идет, не буду, — замотала она головой и зажмурилась. — Я боюсь, Егор! Мне страшно по-настоящему. Мы тут одни. Тебя целыми днями не бывает. Вчера приехал, когда мы уже уснули. Беспокоить тебя звонком не стала. Забот наверняка хватает.

— Вы не одни, — произнес он неуверенно. — С вами Саша.

— Толку-то! — зло фыркнула Вика, усаживаясь за стол и пододвигая к себе его омлет. — Она то с Машкой гуляет, то кормит ее, то сад поливает.

— И?

— Она же не следит за периметром, Егор! — возмутилась Вика с полным ртом, решив съесть его завтрак.

— Зато она следит за самой Машкой. И пока она рядом, моей дочери ничего не угрожает. А это… — он осторожно взял двумя пальцами за край рукава изрезанную кофточку. — А с этим разберемся.

Он выпил кофе. Достал целлофановый пакет, убрал туда Машкину одежду, сунул ее в сумку и повторил, перед тем как выйти из дома:

— Разберемся…

Прежде чем уехать, он несколько раз прошелся по саду. Остановился у флигеля, в котором поселил Сашу. Дверь была распахнута настежь, и он вошел.

В крохотном тамбуре, служившем коридором, вдоль стены стояли четыре пары ее обуви: кроссовки, пляжные тапки, сандалии, резиновые сапоги. На крючках висели три ее куртки: джинсовая, защитного цвета на легкой подкладке и утепленная с капюшоном. Следующая дверь тоже была открыта, и он вошел.

Полуторная деревянная кровать с толстым матрасом стояла у дальней стены. На ней спала сейчас Саша, свернувшись комочком под ветхой простынкой. У маленького окошка без занавески стоял маленький деревянный столик. Одна табуретка. Узкий шкаф-пенал в углу. Там, видимо, разместились все ее вещи. В навесном шкафу рядом со столом посуда.

По-спартански он ее поселил, подосадовал Егор. В доме еще три свободных комнаты. Перебиралась бы.

— Что-то случилось? — раздался вдруг ее тихий голос из-под простыни. — Почему вы здесь, Егор?

— Саша, кое-что произошло за минувшие три дня. — Он достал из сумки пакет с кофточкой, показал ей, успевшей сесть и прижаться спиной к стене. — Сначала Вика не могла ее отыскать. А вчера нашла у забора, пока прогуливалась.

— Что с одеждой? — Она не делала попыток взять вещь в руки, просто рассматривала сквозь полиэтиленовый пакет.

— В кофточке вырезали дыры. В области сердца, печени, легких. Это уже… Это уже серьезно, Саша. Что-то можешь сказать? — Он требовательно смотрел на нее и ждал ответа.

— Нет. Не знаю. — Она мотнула коротко стриженной головой. — Посторонних не видела. Я с Маши глаз не спускаю. Стараюсь, чтобы она все время была на виду.

— Это хорошо, — похвалил Егор. — Но как получается, что пропадают ее вещи, а потом находятся в таком вот состоянии?

— Не знаю. — Она потерла заспанные глаза. — Никого из чужих не было около дома. Ни одна машина не останавливалась, все проезжали мимо. Я за этим строго слежу, даже когда в доме. Со второго этажа хорошо видно проезжую часть. Так что… Никого из чужих не было поблизости. Даже когда Вика уходит из дома и я остаюсь с Машей, то стараюсь держать ситуацию под контролем.

— Выходит, не совсем, — с раздражением пробормотал он, убирая упакованную одежду ребенка обратно в сумку.

— Вы мне не верите, Егор?

Саша сорвалась с койки, прошагала мимо него в коротких шортиках и майке до пупка. Вытащила из навесного шкафа термос и налила из него воды в крышку. Жадно выпила, роняя капли на подбородок, отдышалась.

— Да, однажды мне показалось, что я видела машину Шнырова. Но я не уверена. Решила проверить сама, прежде чем вас беспокоить.

— Когда это было? — он беззастенчиво рассматривал ее мускулистые ноги. — Точное число можешь назвать?

— Во вторник. Я была в магазине, и мне показалось, что с парковки отъезжает его машина. Я попыталась поговорить с охранником, чтобы он мне запись с камеры показал, но он меня послал в грубой форме. Больше я этой машины не видела. Был ли это Шныров или кто-то на похожей машине, точно не скажу. Поэтому не доложила.

Она подняла на него злые зеленые глаза и, поджав губы, с минуту рассматривала, а потом проговорила:

— И это все.

— Хорошо. Продолжай наблюдение. Я попытаюсь отдать кофточку на экспертизу. Может, что-то найдут.

Когда он выезжал из дачного поселка, часы уже свидетельствовали о том, что он опаздывает. Даже если стрелой полетит, не застряв ни в каких пробках, все равно опоздает на полчаса. Но пробки, конечно же, случились. Звонок Артамошина застал его как раз в самый пик, когда машина просто стояла, совсем не двигаясь.

— Ты опоздал, Егор? — вздохнул Артамошин и ответил за него: — Ты опоздал.

— Обстоятельства, — проговорил Егор невнятно и, высмотрев небольшой разрыв в правой полосе, резко вильнул туда. — Потом все объясню. Полковник спрашивал?

— Нет. Он с утра в главке. С этой стороны тебе ничто не угрожает.

— А с какой?

— Со стороны перекрестка Пролетарской и Полуэктова, — с печальным смешком обронил капитан Артамошин.

— А что у нас там случилось? Погоди… Там же вроде библиотекарша проживает. Так? — неприятный холодок прошелся по затылку. Егор стиснул зубы.

— А там у нас случился труп нашей библиотекарши, товарищ подполковник. Я уже еду туда. Группа подъедет как раз, наверное, с тобой вместе. Туда рули, Егор. Скажу сразу, подробностей не знаю. Участковый там бестолковый…

Егор приехал, когда Женя Харламов уже склонился над трупом Ольги Витальевны Авдеевой. Он вошел в чистенькую гостиную. Обратил внимание на раскрытую посередине книгу, лежавшую обложкой вверх на низком столике. Тапочки возле кресла. Ольга Витальевна в легких домашних шортиках и футболке лежала на животе на ковре в собственной гостиной с неестественно вывернутой шеей.

— Что скажешь, Жэка? — встал над ним Егор. — Тот же почерк, что и с Власовой?

— Похоже на то, подполковник.

— Приблизительно когда?

— Судя по окоченению, вчера до полуночи. Но сейчас жарко, точно сказать сложно. Я все порывался тебе позвонить, да отвлекало то одно, то другое… — Харламов встал и виновато глянул на Егора. — С той женщиной, которой тоже шею сломали, небольшая накладка вышла со временем смерти.

— Что такое? — прищурился Егор.

— Жара, говорю же. Не позволила сначала правильно определить время, когда ее убили. Пришлось сделать более точный анализ тканей. И вышло, что… На момент обнаружения она почти сутки была мертва.

— То есть ее убили почти сразу, как муж покинул дом?

— А во сколько он покинул дом? — Женя Харламов недоуменно качнул головой. — Я же не знаю, Егорушка. Это тонкости вашего расследования и… Так во сколько?

— Ну, если учесть, что обеденный перерыв он провел с этой вот дамой в ресторане, то из дома уехал где-то до одиннадцати утра. Точнее скажут записи с камер у магазина, где стояла машина Власова. Пока не получили их. Противный хозяин затребовал официальную бумагу.

— До одиннадцати… Знаешь, да. Примерно в это же время или чуть позже ее и убили. Муж за порог, а убийца следом вошел. Или это он ее? Еще не установили причастных?

Харламов снова опустился на коленки и принялся перекладывать какие-то пузырьки и пакетики в своем чемоданчике.

— Нет. Не установили пока. Но это не муж. Точно нет. Когда он шел к своей машине и усаживался в нее, она еще кричала оскорбления в его адрес. Сразу несколько свидетелей это подтверждают, — мотнул головой Егор и коротко глянул на тело Ольги. — К тому же он, кажется, влюбился в эту дамочку, и убивать ее ему уж точно было ни к чему. Будем опрашивать возможных свидетелей. Выходной день вчера был. Народ шастал туда-сюда.

Последнюю фразу он произнес не совсем уверенно.

Могло быть по-разному. В его подъезде в выходные не было видно никого. Тишина стояла такая, будто дом нежилой. И парковка пустая, и детская площадка. Все уезжали по возможности подальше от города с его раскалившимся на солнце асфальтом и пыльными парками.

— Артамошин! — громко позвал Егор.

Тот подал голос из кухни, где писал что-то со слов молодой разбитной особы с мелкими кудряшками до пояса.

— Жанна, — представилась она, протягивая Егору ладошку лодочкой. — Соседка Ольги.

— Что-то уже сообщили нашему сотруднику? — Егор сел на свободный стул, оглядел кухню и произнес с сожалением: — Чисто как, красиво.

— Да, Ольга аккуратистка великая. Была… — Кудряшки запрыгали вокруг ее лица, девушка покачала головой. — Кому помешала, ума не приложу!

— Кто-то был у нее вчера? Кого вы видели?

— Да… Знаете… — она метнула взгляд в Артамошина и облизнула губы. — Вот его видела. После того как дед какой-то от нее вышел. Потом, после десяти, еще один пришел. Противный такой, рыхлый, волосики редкие, морда рябая. Хихикал все, когда она ему открыла.

— Во сколько она ему открыла? — уточнил Егор, догадавшись, что она говорит о Шнырове.

— Точно не скажу, я курить вышла. Но после десяти точно. У меня реклама пошла в сериале. — Жанна осторожными движениями поправила на себе легкий сарафанчик, едва прикрывающий зад, подергала голыми плечами. — Оля открыла. Этот тип к ней вошел. Когда я проходила мимо ее квартиры, тип хихикал довольно громко. А Оля говорила: «Да ладно». Ничего напоминающего ссору.

— А почему они должны были ссориться? — не понял Егор.

— С дедом-то ссорилась! Даже из квартиры его выставила. Он вышел злой, как черт. Челюсть трясется. — Жанна откинула нижнюю челюсть и попыталась воспроизвести. — Глаза злые. На меня зыркнул, как ножом полоснул. Олька небось его отшила, он и взбесился.

— А может, это он ее отшил, а? — вставил реплику Артамошин и обвел кухню взглядом. — Когда я пришел, она была явно не в настроении, но нарядно одета. Пахло от нее, как от парфюмерной фабрики, будто она на свидание собиралась.