Ветер в клетке

– Глупый вопрос. Чтобы увидеть тебя. Чтобы поговорить с тобой, – Клэй поворачивает меня за подбородок к себе. – В конце концов, чтобы помочь тебе, когда ты будешь падать. А я никогда не дам тебе упасть, Мира.

– Думаешь, я поверю словам? – фыркаю я, вспоминая красивые сказки Мэда.

– Поступков будет больше, – твердо и упрямо цедит Оушэн.

Я вновь отворачиваюсь.

Они все лжецы! Нельзя верить мужчинам. Сколько раз я верила…? Сколько? И сколько еще будет боли? Хватит, пожалуйста. Мне не нужны мужчины, чтобы быть счастливой.

Я счастлива. Счастлива одна! По крайней мере, так отчаянно стремлюсь к этому…

И снова он обхватывает меня за челюсть. Мягко и бережно. Чтобы поцеловать сладко, раскрыв языком губы. Мой разум в тумане, я сдаюсь в его плен без малейшего сопротивления. Еще и со стоном на выдохе. Это то, что ему нужно и Оушэн с триумфальным рыком забрал этот трофей. И углубил поцелуй, зажав меня крепче.

Внезапно, я вздрагиваю в его руках от странного звука, похожего на гоготание обезьян.

– Боже, смотри! – кричу я, отрываясь от его губ. – Ох, она не опасна?! – едва сдерживаюсь от крика я, уставившись на довольно большую дикую обезьяну, усевшуюся на нашу лавку.

– Мира, неужели тебя напугал этот малыш? Или ты просто не хотела со мной целоваться? – подшучивает надо мной Оушэн.

– Знаешь, я слышала, что обезьяны могут быть заражены страшными вирусами и все-такое, – с опаской протягиваю макаке один из бананов. Издав своеобразный победный клич, голодный ребенок выхватывает его из моих рук и начинает уплетать с довольным видом.

– Это точно. Лучше держать их на расстоянии. Хотя этот кажется вполне безобидным, – смеется Оушэн, пока мы вместе наблюдаем за забавной мимикой нашего нового мохнатого друга.

Еще около пяти особей немедленно берут нас в кольцо и начинают пялиться на бананы и бутерброды, которые я планировала оставить на обратную дорогу.

– Очевидно, обедом придется пожертвовать. Готов отдать все за свободу? – усмехаюсь я, протягивая второй обезьяне надкусанный бутерброд. Она с удовольствием сжимает его маленькими ручонками и в одиночку нападает на пищу, явно не намереваясь делиться со своими соплеменниками. – Ух, какой жадина, – дожевав угощение, малыш прыгает на лавку, а потом прямо на меня.

Вздрогнув всем телом, я тихо пищу, зажмурившись.

– Черт, Клэй. Теперь мне реально страшно! – ною я, ощущая, как невинное создание начинает хаотично теребить мои волосы, словно младенец.

– Замри, и не кричи, – отдает приказ Оушэн. – Иди ко мне, дружок, – Клэй переманивает его к себе на колени, при помощи очередного банана. Выдыхаю с облегчением, ощущая пустоту на коленях. Перевожу взгляд на Клэя, замечая, что мохнатый Жадина уже вовсю восседает у него на плече. Еще чуть-чуть и на голову заберется.

– Ладно, пора уходить, ты права. Те еще мародеры, – шутит Оушэн, раздавая по бутерброду каждому голодному ребенку. – Малыши совсем еще. Нам повезло. Они не кусаются. Вот если бы вожак стаи пожаловал, мы бы и удрать не успели. И кстати, проверяй карманы. Телефон на месте? – я киваю, проверяя смартфон. Тоже слышала много историй, что обезьяны частенько утаскивают украшения и другие ценности к себе в джунгли.

– Все на месте.

– Предлагаю отстать от группы, – Оушэн берет меня за руку, бросая взор на наших ребят, топчущихся возле одной из хижин, организованной местными.

– Нет! Я не собираюсь оставаться с тобой наедине! – одергивая ладонь, скрещиваю руки на груди. Понимаю, насколько абсурдно это звучит. Последние десять минут меня это не беспокоило.

– А что, если я скажу, что устрою тебе встречу с Манку Буди? – подмигивает мне Клэй.

Я даже дышать перестаю на мгновение. Откуда он знает, что это пункт едва ли не первый в моем бэкет листе?!

Манку Бади – коренной балиец. «Манку» на балийском языке означает священник. Я много слышала о том, какие мощные и красивые церемонии он проводит в различных храмах острова Бали, но чаще всего в Пура Бесаких. Последний, расположен у подножия вулкана Агунг. По поверьям, именно гора Агунг является обителью Шивы[4].

А Пура Бесаких является самым важным и самым большим храмом индуистской религии на Бали.

Я мечтала посетить это мощное по своей энергетике место. Но не хотела ехать так далеко без возможности пообщаться с Манку. О его способностях местные слагают легенды: говорят, он видит ауры и может корректировать чакры людей. Если Бади чувствует, что чакра закрыта или заблокирована, то с помощью энергии, которую дарят ему Боги, он может открывать энергетические каналы в теле человека.

А мне, как человеку, не на шутку увлекающемуся йогой, это безумно интересно.

– Я тебе не верю. К нему невозможно попасть так просто…

– Поехали со мной. И я сделаю невозможное возможным, – обещает Оушэн таким тоном, что у меня не остается шансов проигнорировать его предложение.

Немного прогулявшись по вершине вулкана, и заглянув в кратер, представляющий собой каменистый склон, уходящий в эпицентр жерла, мы начали спуск с Батура. Дорога до парковки перед горой заняла в два раза меньше времени, чем подъем. Все это время я упорно молчала, и Оушэн поддерживал меня в этом вопросе, как и на протяжении всего пути.

Он без лишних слов подавал мне руку, или подставлял свое твердое плечо, на которое я всегда могу опереться, чтобы не поскользнуться на камнях и не улетать вниз.

Мы спускаемся слаженно, как единый организм. И это пожалуй, удивляет меня больше всего: что мы способны договариваться с ним без слов, поднимая друг друга по взглядам, или словно читая мысли друг друга.

Перекусив в ближайшем кафе местной кухни, мы, наконец, запрыгиваем на байк Клэя и уносимся в храм, встречу с которым я так долго ждала.

Я инстинктивно обнимаю торс Оушэна, ловя себя на мысли о том, что подсознательно хочу его обнимать, трогать. Прикасаться к нему. Это приятное чувство. Почему-то в голову ударяет странная ассоциация со словом «дом».

Одно присутствие Клэя здесь, ощущается, как возвращение домой.

И пусть это чертовски неправильно, но именно так я ощущаю его энергию, его тело, его место в своей жизни.

Но у него есть свой дом…жена и ребенок. Возможно, я лишь вновь подаюсь сладким иллюзиям, и чувства играют со мной злую шутку. Возможно, я выдаю желаемое за действительное. Возможно, между нами никогда не существовало никакой особой связи.

Возможно, энергии и вовсе не существует, и вся наша жизнь на самом деле лишь приземленное существование, но я так искренне верю в обратное. Именно здесь, на Бали, я убедилась в том, что сначала душа, а только потом тело.

И это не душа живет в теле. Это маленькое тело живет в огромной, необъятной и бесконечной душе.

И именно такие мысли одолевают меня здесь и сейчас, когда я просто прижимаюсь щекой к плечу Клэя. И, несмотря на то, что в момент встречи с Мэдом, я тоже ощутила нечто очень мощное и одухотворённое, то в последствии наше общение трансформировалось в бескрайний поток телесного удовольствия.

И это тоже был прекрасный опыт, на который я смотрю с благодарностью. И мое эгоистичное тело не может не тосковать по столь мощному всплеску эндорфинов, но…

Телу всегда будет достаточно тела. Лишь развивая душу, мы понимаем, насколько важно и нужно – идти в глубину отношений, закрывая глаза на все страхи, обиды и желчь, что выжигает изнанку кожи огнем.

Океан на поверхности может быть разным. Спокойным и тихим, дающим жизнь кораблям. Штормовым и устрашающим, Пугающим своей невообразимой жестокостью.

Но лишь на глубине можно найти клад и потрогать его своими руками, в то время как, коснувшись его извне, ты всегда столкнешься с тем, что вода будет утекать сквозь пальцы.

* * *

Перед входом на территорию храма, нам обоим выдают национальную одежду – саронг, нечто вроде платка-юбки, опоясывающей бедра. Разглядывая каменные лестницы и небольшие статуи, представляющие собой божества индуизма, я до сих пор не верю, что Оушэн сказал мне правду, заявив, что организует встречу с монахом.

– Куда мы идем? – интересуюсь, заметив, что мы направляемся к магазинчикам, расположенным на территории храма. Выглядят они как палаточные хижины, мало чем отличающиеся от скромных домиков на вулкане, что держатся на «честном слове».

– Домой к Буди. Он живет в одном из этих магазинов с семьей. Они спят на одной трехместной кровати и не очень любят, когда их беспокоят лично. Но сегодня особый случай. Я думаю, Буди сделает исключение для меня, – уверенно заявляет Оушэн, говоря про манку* так, словно они с ним старые друзья.

Этот человек, кажется, способен найти общий язык с кем угодно.

– Жди здесь, – Клэй останавливает меня у входа в магазин, исчезает внутри палатки на пару минут. Выходит из нее он уже в сопровождении Манку Буди, облаченного в белую рубашку и саронг. Вместо морщин, его лоб украшает белый мокрый рис, прилепленный прямо к коже – здесь это является символом долголетия, благополучия и близости к Богу.

Энергетика от монаха исходит приятная, благостная. Несмотря на то, что для самого почитаемого манку на острове он выглядит довольно молодо, его взгляд сравним со взором мудреца, что прожил и помнит несколько своих жизней.

– Пройдите за мной. Я проведу вам церемонию, – просто говорит Буди, а я лишь складываю руки жестом «намастэ» в знак уважения и приветствия. Мы начинаем свой путь вверх в полном молчании, пока не доходим до одной из площадей храма, утопающей в статуях, отожествляющих божества.

Я, молча, наблюдаю за тем, как монах достает поющую чашу. Оушэн тем временем садится на пол, складывая ноги по-турецки. Решаюсь последовать его примеру, так как кажется, что он уже проходил церемонию от монаха.

– Закройте глаза. И просто чувствуйте, – просто произносит Буди, и как только чаши начинают петь, я погружаюсь глубоко внутрь себя, прислушиваясь к ощущениям в теле.

Звук, пронизывающий все пространство вокруг, кажется, проникает в меня насквозь, пробирает до мурашек. Каждый волосок на моем теле встает дыбом, дыхание становится глубже, медленнее, осознаннее. Вибрации, что рождает глубокий, высокочастотный звук, обволакивают с ног до головы, запуская в теле процессы, которые я не ощущала прежде.

Это похоже на длительную йогу или медитацию.

Это похоже на сон, который ты осознаешь внутри сна и начинаешь управлять им.

Потому что на тебя вдруг снисходит такая сила, что, кажется, твое тело просто не способно принять такой мощный поток энергии. Все равно, что в ущелье реки пытаться влить мировой океан…

Но я открываюсь и доверяю этому чувству.

«Открой свое сердце», – простая фраза пронзает разум, рождаясь в самых недрах моей души.

– Доверься мне. Все хорошо.

– Кто ты?

– Я тот, кто всегда с тобой.

И вновь меня пронзают чувства, похожие на те, что я испытала, купаясь в источники Себату. Здесь его описывают как «поток безусловной любви» и абсолютного принятия миром.

Это очень красивое чувство. И пусть его трудно описать словами…испытать его способен каждый. И неважно какими способами он заглянет в самую суть себя.