Ветер в клетке

Глава 21

Оушэн

Сминаю в кулак рабочие документы и откидываюсь на спинку кожаного кресла, прикрывая веки. Боль бьет по вискам, превращая голову в тяжелый котел. Больше всего на свете, мне бы хотелось сейчас ощутить в своих волосах пальцы любимой. То, как они нежно скользят по моей коже, забирая боль и усталость…

Любимой предательницы? Или же девушки, которая окончательно заблудилась?

Кем была эта женщина, которую я видел на барной стойке и какой бес в нее вселился?

Сердце подсказывает, что она не являлась моей Мирой, а разум твердит о том, что это невозможно.

Голос монаха внутри бубнит про «прыжок веры», а сам я, окончательно запутался в своих истинных чувствах, в их блокировке и в том, нужны ли мне они вообще. Ведь проще быть бесчувственным роботом, проще тупо ходить по кругу. Проще – автоматически прожить свою жизнь. Без любви, без тоски, без жалости.

Но на что похожа эта жизнь? На всепоглощающую пустоту. На ту самую темную комнату, чертову клетку, в которой я продолжаю сидеть с тех самых пор, когда мать впервые отправила меня туда.

И из нее, черт возьми, мне никто и никогда не поможет выбраться. Я могу только включить свет…

Стоит мне лишь подумать о свете, как я вздрагиваю от звука тихих шагов в коридоре. Тут же преодолеваю расстояние между рабочим столом и дверью, распахивая ее.

Моя девочка, опять она ходит во сне. Я застаю Алису посреди коридора, крепко вцепившуюся в своего пушистого зайку. Она смотрит на меня заспанными глазами и тихо шепчет:

– Папа…мне плохой сон приснился.

– Ну что ты, девочка моя. Я с тобой, все в порядке, – опускаюсь к ней на одно колено и прижимаю малышку к себе. – Это всего лишь сон, я с тобой. Габриэлла уже ушла?

Габи – новая няня Алисы. Если быть точнее, это племянница Ханны и Эль, дочь их старшего брата. Ей всего двадцать три года и совсем недавно она поступила в магистратуру в Дубае. Ей необходимо было жилье на первое время, а мне – временная няня, которая могла бы укладывать Алису спать в те дни, когда я не могу этого делать. Я стараюсь проводить с дочерью все свое свободное время, но когда у тебя многомиллионный бизнес, ты до сих пор едва ли претендуешь на роль «отец года».

– Не знаю. Она читала мне сказку, а потом…я проснулась уже здесь, – жалобно канючит Алиса и просится ко мне на руки.

– Пойдем, я отнесу тебя в спальню и уложу спать. И помни, в нашем доме, тебе нечего бояться. Хорошо, принцесса? – я отношу дочь в детскую. Уже на входе замечаю, что Габриэлла отрубилась прямо на диване в комнате Алисы. Не разделась, не сняла макияж – так и заснула с книгой в руке. Правда, не с детской.

– Ладно, не будем ее будить, – комментирую забавную картину я, усмехаясь, когда Габи громко посапывает. – Она же тебе не мешает?

– Нет, мне наоборот нравится, когда в моей комнате кто-то есть, – я включаю ночник, подсвечивающий детскую голубоватым светом, прекрасно зная, что Алиса не переносит абсолютную темноту.

– Я посижу рядом, до тех пор, пока ты не уснешь, – шепчу Алисе, поглаживая ее ладонь. Она уже спряталась под одеялом и периодически смотрит на меня, хлопая своими огромными темными ресницами. Удивительной красоты девочка. – Я буду всегда оберегать твои сны.

– Я не хочу, чтобы ты тоже спал один, – вдруг шепчет Алиса, бросая на меня пронзительный взгляд. Такой серьезный и осознанный. – Мама пришла ко мне во сне. Она сказала, что она бы этого не хотела.

Я лишь усмехаюсь, поражаясь фантазии своего ребенка.

– А чего бы она хотела?

– Она сказала, что любит тебя. И ни в чем не винит тебя. А еще, она сказала, что тебе нужно научиться доверять миру, – мямлит Алиса, вновь закрывая глаза. Удивительно, что Эль из ее сна говорит словами Балийского монаха.

Так и работает матрица жизни. Когда какая-то информация должна быть усвоена личностью, она будет попадаться ему везде. Куда бы он не отправился. Знаки окружают нас везде и повсюду, и ничего никогда не происходит просто так.

Тем не менее, тот самый «прыжок веры» совершить невероятно трудно, почти нереально. Опыт прошлого всегда будет останавливать нас, висеть над нашими душами тяжким грузом и кричать о том, что ближайшее будущее таит в себе много опасности.

Все, что нас пугает – это неизвестность. Именно полнейшая неизвестность пугала меня, когда я сутками сидел в темной комнате, и мысленно прикидывал, выйду ли я вообще когда-либо из своего бункера.

Возможно, пора выйти из этой каменной клетки. Возможно, пора переписать сценарий самостоятельно, смело проговорив себе то, что «как раньше уже не будет», и перестать ожидать от мира того, что он реализует худший сценарий событий.

Возможно…пришло время довериться, понять и проверить, что прежний мир и убеждения, которые его формировали могут быть разрушены за одно мгновение. Достаточно лишь волевого решения.

Формирования намерения.

И тотального доверия.

То, что я видел и испытал сегодня, определенно выбило меня из колеи и иллюзорного состояния равновесия, которого я достиг. По крайней мере, так мне казалось.

И я допускаю мысль, что мне была необходима эта острая «точка боли», как важная часть жизни.

Я хочу боль. Хочу любовь, хочу баланс, хочу гармонию. Хочу страсть, хочу заботиться, хочу отдавать и принимать. Хочу открывать новые грани себя, хочу по-настоящему слышать смех дочери и хочу ощущать поцелуи любимой женщины всей кожей, а не через призму механических мыслей, что постоянно юлят в моей голове.

Я больше не хочу быть мальчиком в темной комнате. Я хочу, и я выбираю выйти…

Встаю, когда Алисия засыпает. Храп Габи немного действует на нервы и я решаюсь подойти к девушке, чтобы легонько встряхнуть ее и остановить этот звуковой беспредел.

– Тише, Габи. Ребенок спит, – подшучиваю над ней я, легко задевая плечо племянницы, прекрасно зная, что ее и пушечный выстрел не разбудит.

Внезапно…мой взгляд цепляется за бумажку, что Габриэлла использует как закладку для книги. Я вижу до боли знакомые глаза на этой чертовой бумажке, и чужие одновременно.

Ощущение дежа-вю съедает меня изнутри.

Это она.

Я беру листовку и читаю: «Ди Джей Океана».

И не она одновременно.

Эта девушка – кто угодно, но только не Мира.

Эль и Ханна – близнецы. Кем являются друг другу Мира и загадочная Океана? История повторяется…моя история.

Мы все застреваем в собственных матрицах, пока осознанно не меняем свой выбор. И на этот раз…я обязан разделить внешнюю оболочку от содержимого.

Я доверюсь своим ощущением, ведь они не предали меня в тот момент, когда я заглянул в глаза женщине, что только что выпала из объятий Мэда.

Совершаю пару глубоких вдохов и выдохов, успокаивая разум и эмоции.

Затем, аккуратно засовываю закладку в книгу и молча покидаю комнату.

Включаю телефон и собираюсь написать лишь одно сообщение…но натыкаюсь на:

«Я не знаю, почему ты так поступил со мной. Но я уважаю твой выбор. Завтра я улетаю в Германию. Прощай и береги себя».

Мой взгляд падает на время.

Она, должно быть, уже едет в аэропорт…

Мира

Ненавижу очереди, но в аэропорту их не избежать. Сдаю багаж на стойке регистрации и выдыхаю с облегчением. В груди немного жжет, когда я оглядываю запредельно чистый Дубайский аэропорт и понимаю, что в Германии меня будут ждать более серые тона. Но главное, что я увижу маму. Встреча с семьей во взрослом возрасте, это всегда как маленький подарок судьбы.

Вставляю наушники в уши, на автомате врубается трек из моего плейлиста. «In the middle of the night» Elley Duhe. То, что нужно сейчас. Кровавый бальзам для моего разбитого сердца. Я же так люблю драму, без нее никуда. А с музыкой так просто проживать свои истинные чувства…и кажется, я собираюсь рыдать во весь голос, в тот момент, когда мой самолет будет рассекать воздух над взлетной полосой.

Пусть эта песня станет гимном моего прощания с этим красивым городом, и с неоднозначной историей, которая с ним связана.

Волоча за собой небольшой чемодан, я встаю на длинный эскалатор, прикрывая веки. От одних лишь строк песни, по всему телу бегут мурашки, в горле собирается колкий ком…

Это тот самый случай, когда каждое слово острой иглой пронзает сердце.

Я позвала тебя, пожалуйста, приди ко мне.

Не прячь мысли о том, чего ты действительно хочешь.

Я наполню тебя до краёв, испей из моей чаши.

Во мне кроется то, чего ты действительно хочешь…

Каждое слово вероломно забирается под мою кожу. Пылает внутри, обволакивая каждую клеточку тела.

Я выдыхаю тихо, с едва слышимым всхлипом, его имя. Имя человека, которого я бы позвала среди ночи. До рассвета как раз еще несколько минут…я приехала в аэропорт слишком рано, чтобы не спеша пройти все очереди и позавтракать в красивом лаундже.

Так, Мира. Не смей распускать сопли. Ты же так долго училась легко отпускать людей, легко отпускать прошлое…Бали научил тебя не держаться за то, что так легко уходит из твоей жизни.

Если уходит, значит, никогда не было твоим.

И человек по судьбе никогда тебя не отпустит.

Тотальное доверие, тотальное принятие…он сделал свой выбор, и ты можешь только принять его и мысленно пожелать ему счастья. И отправлять безусловный свет, не требуя ничего взамен…свет, который ему так нужен.

Я прикрываю глаза, зажмурив их до предела, и резко распахиваю. Перед взором летают сверкающие мушки. Эскалатор подходит к концу, и я медленно поднимаю взгляд, замечая перед собой мужские кроссовки, затем тренировочные штаны и серую футболку.

Мой взгляд слишком быстро летит вверх и концентрируется на знакомом лице, которое я никак не ожидала увидеть здесь. Сердце уходит в пятки, кислород покидает легкие в одно мгновение. Я едва ли не падаю в обморок или не лечу кубарем с чертового эскалатора.

Клэй вовремя протягивает мне руку и буквально спасает меня вместе с крошечным чемоданчиком.

– Боже…что ты здесь делаешь? – произношу первое, что приходит на ум, оказываясь в его руках. Он крепко держит меня за талию, жадно вглядываясь в черты моего лица. Его дыхание тяжелое…он взволнован. В моем личном Океане бушует целое цунами чувств и эмоций. В Океане, который так долго был «Тихим»…

Сердце Клэйтона гулко бьется, напрягая вену на шее. Я вижу, я чувствую…он рядом. Он, правда, здесь. Я могу рассмотреть даже поры на его коже. И две родинки на виске. Шрам под бровью. Любовь и жизнь – в мелочах…разум озаряет такая красивая и простая истина.

– Это я хочу спросить тебя. Что ты здесь делаешь? – бескомпромиссным тоном заявляет Клэйтон.

– Еду домой, Клэй…ты не отвечал мне весь вечер. Ты не пришел в ресторан! Думаешь, можно…

– Конечно, можно. Мне можно, Мира. Нам можно, – сталкивает нас лбами, обхватывает мои скулы. Целует нежно, обхватывая мои губы своими всего на мгновение. Болезненно сладкий поцелуй, но он успокаивает, а не дурманит. Впервые за долгое время. Поцелуй возвращает меня к внутренней гармонии и стабильности, а не вызывает в душе пятьдесят оттенков тревоги и признаков наркотической зависимости.

Поцелуй с нужным человеком, это нечто среднее между безудержной страстью и ощущением абсолютного дома.