Ветер в клетке

Глава 9

Мира

Уже через неделю я поняла, что снова нахожусь в полной заднице.

Оказывается, в beauty индустрии денег гораздо больше, чем на позициях «помощница руководителя», «личная ассистентка». С российским дипломом я едва ли могу рассчитывать на более высокие «офисные» позиции. На вакансии хостес и официантки даже смотреть не хочется, хотя там можно получать хорошие чаевые «за красивые глазки». Перебрав кучу вариантов, сходив на несколько собеседований, я дошла до крайней точки отчаяния и начала присматривать такие варианты работы как администратор в салоне красоты, массажист и даже няня.

Последняя вакансия заинтересовала меня больше всего. Условия, описанные на сайте, весьма заманчивы, даже проживание предоставляется. Заработная плата отличная. При этом, естественно, к кандидатуре предъявляются высокие запросы: няня необходима со знанием нескольких языков, но и этому пункту я соответствую.

Так, при помощи пары кликов, я оказалась на собеседовании в одной из уютных кофеен, куда и пригласила меня работодательница.

– Самое главное требование – знание языков. Вы знаете русский, английский, немецкий. Все верно? Я бы хотела, чтобы моя дочь с детства знала несколько языков на высоком уровне, – поясняет худощавая блондинка, что представилась Ханной Олсен. Обладательница нордической внешности и утонченных черт лица. Вполне очевидно, что когда-то женщина была настоящей красавицей. Но сегодня, она выглядит так, словно в ее льдистых глазах давно погасла жизнь, а холеная кожа покрылась мелкими морщинками. Я не знаю, сколько лет Ханне Олсен, но я бы предположила, что сорок.

Статус женщины подчеркнут дорогими браслетами от высоких модных домов и сумкой Dior из последней коллекции.

– Да, верно. Немецкий и русский я знаю на уровне носителя. Английский – на уроне C2, – уверенно отвечаю я, расправляя плечи. Скрывать мне нечего. Я хороша в языках так же, как и в макияже. В ходе разговора я вообще поняла, что Ханна ищет не няню, а нечто вроде гувернантки для семилетней дочери, которую зовут Мари.

– Впечатляет, Белль. Вы мне нравитесь, Мира. Но я не могу вам предложить долгосрочный контракт сразу. У моей девочки сложный, капризный характер. Она не подпускает к себе людей. Я уже устала менять нянек, гувернанток и смотрительниц, но обстоятельства складываются так, что наличие помощницы просто необходимость в моей жизни, – с грустной улыбкой, она отпивает глоток кофе из крупной чашки, которую держит двумя руками. Иногда мне кажется, что я вижу, как ее руки дрожат. Ханна словно боится, что вот-вот выронит хрупкий предмет из рук. – Сначала я бы предложила вам прийти на пару часов, познакомиться и немного позаниматься немецким с дочкой. Потом, можно постепенно увеличивать встречи, в течение двух недель, если все пройдет гладко. В случае если вы понравитесь Мари, вы будете жить у нас и работать part time. Да, именно part time, но без четкого графика. Мне нужно, чтобы вы всегда были на подхвате, в доступности. Приоритетное времяпрепровождение с Мари: помогать ей с уроками, заниматься языками и играть в развивающие игры. Приоритет для меня – ее мышление и способности. Я очень хочу, чтобы она была гением и полиглотом, – заявляет Ханна, а я в душе жалею крошку Мари, у которой такая амбициозная мамочка.

– Я готова приступить к работе, – мои губы расплываются в улыбке, когда я представляю себе свою будущую зарплату, part time работу, еще и жизнь на роскошной вилле. – Когда?

– Давайте, на следующей неделе устроим пробные часы. Я пришлю вам адрес сообщением. Также, на следующей неделе я продолжу собеседования на случай, если найду кого-то более подходящего, – мягко ставит в известность Ханна, и когда она опускает чашку на маленькую тарелку, ее руки снова начинают безбожно трястись. Так, что кофе льется через край, обжигая ей пальцы.

Внезапно, ее взгляд становится таким болезненным и рассеянным, что мне становится не по себе. Такое чувство, что я сижу в компании женщины, что только что сбежала из психиатрической лечебницы. Или жестко сидит на наркотиках. Блин, у богатых свои причуды, но зачем доводить себя до такого состояния?

Больше всего в этой ситуации жаль Мари. У девочки наверняка есть все, кроме родителей, чью любовь не приходится заслуживать знанием всех языков мира.

– С вами все в порядке?

– Да, все отлично, – слегка дерганым движением, Ханна открывает сумку так, что она заваливается на бок. Как результат: из симпатичного клатча махом вываливается несколько упаковок таблеток. – Ох, черт. Только закупилась витаминами, – поясняет она, поспешно заталкивая препараты обратно. – Жизнь в Дубае полна стресса.

– Это точно, я тут уже на пять килограмм похудела. Может и мне посоветует доктора?

– Боюсь, нет, – с натянутой улыбкой отзывается Ханна. – Мне он не очень нравится. Как я могу советовать его кому-либо? Что ж, Мира, было приятно с вами познакомиться. Будем на связи, – дружелюбно подмигивает женщина и кивает своему водителю, что все это время сидел за соседним столиком.

– И мне было приятно с вами познакомиться. С нетерпением жду начала первого рабочего дня.

– До встречи, – Ханна оставляет свой кофе и удаляется в компании высокого мужчины. Все-таки она очень худая, ее так и хочется накормить. Не хотела бы я быть такой.

С этой мыслью, я заказываю себе огромный карамельный чизкейк и ем его без всякого зазрения совести, наслаждаясь каждым кусочком в течение двадцати минут.

Когда беру в руки телефон, у меня появляется странное и навязчивое желание позвонить Оушэну. Все дело в том, что он писал мне несколько раз, после того, как Сара уволила меня.

Я не отвечала.

Потому что боюсь. Боюсь, что наши отношения начнут стремительно развиваться, я по-настоящему привяжусь к человеку, который может дать мне лишь одно – билет на «эмоциональные качели». Американские горки. Потому что то, как ведет себя Оушэн со мной, это изначально не является нормой. Это не фундамент для здоровых отношений, где можно будет, наконец, почувствовать себя в безопасности.

Сдержав свои эмоции, я так и не набираю сообщение Клэю. И уже через несколько минут сама Вселенная отправляет мне знак того, что я все сделала правильно. Я просто выхожу из кофейни и замечаю машину Оушэна на другой стороне улицы. Тут же прячусь за угол, вжимаясь в стену и наблюдаю за происходящим около авто в отражении одной из витрин, чувствуя себя суперсекретным шпионом высокого уровня.

А происходит следующее: Клэй стоит в компании наимилейшей девушки. На вид, она совсем молоденькая. Короткая теннисная юбка и откровенный топ кричат о ее легкомысленности и игривости.

Мое сердце пропускает удар, грудную клетку сжимает обжигающей ревностью. Мне неприятно видеть их вместе, неприятно осознавать, что он откровенно флиртует с ней, и это взаимно.

Но чему я удивлюсь? Неужели думала, что я одна у него такая?

Наверняка, у него целый гарем из текущих по нему девиц. Такие мужчины не бывают свободны и никогда не остаются без внимания. Неужели я поверила в то, что могу быть особенной?

Как бы не так.

Это все наивные сказки, которые мне стоит оставить на страницах своих будущих книг.

Клэй вдруг приобнимает девушку за талию, и открывая ей дверь, предлагает запрыгнуть в его машину. Ну и что? Что дальше? Они поедут в пустыню или на пляж? Он трахнет это невинное создание, а потом напишет мне: «Привет, как ты? Тебе нужна помощь? Заехать за тобой?».

Урод.

Урод, как и все остальные девяносто девять процентов мужчин.

Им же все равно кого трахать. Им просто плевать. Не одна, так другая.

Меня тошнит от самой себя. Тошнит даже от одной мысли, что я могла бы влюбиться в него.

Как хорошо, что у нас почти ничего не было.

Этот мужчина – всего лишь очередная проверка Вселенной на самоценность. Она словно спрашивает меня, тыкая, будто иголкой: «Мира, а на этот раз ты согласна вступить в деструктивные отношения?»

Черта с два, конечно, нет.

Я достойна большего. Я достойна того, чтобы меня держали и не отпускали. Я достойна того, чтобы ко мне приезжали с цветами, когда я не отвечаю на сообщения…

И пусть звучит ванильно, но однажды, такой мужчина появится в моей жизни. А пока…я стану счастливой и без него.

И мне никто не нужен, чтобы чувствовать себя цельной, любимой и желанной. Кроме себя.

Было бы здорово, если бы последние строки были бы правдой.

* * *

Басы ритмичной музыки бьют по вискам, отдаваясь дрожью по всему телу. Свет клубных софитов ослепляет, но сейчас – это именно то, что мне нужно. Плохо помню, как оказалась в этом чертовом клубе.

Как это обычно бывает? Подруга расстается с парнем, просит тебя выпить с ней, а через час вы уже едете в ближайший бар в откровенных платьях. Мой выбор пал на атласное, шоколадного цвета с открытой спиной, что привлекает взгляды арабов всех мастей и скучающих европейцев, каких тут меньшинство.

Первый час нахождения в клубе я выплясываю на танцполе так, словно влила в себя по меньшей мере пять банок red bull. Джамалия развлекает парней искусственным смехом, к которым мы подсели за столик, чтобы обеспечить себя бесплатным алкоголем.

Наконец, я понимаю, что Джама на сегодня уже хватит. Она такая пьяная, что буквально виснет на незнакомых мужиках. Я тоже пьяная, но не настолько, чтобы задирать платье и светить своей задницей на весь клуб.

Вот вам и строгие законы…ночной Дубай уже давно ничем не отличается от Лас-Вегаса.

Наконец, я не выдерживаю, беру Джама под руку и выхожу из клуба, заталкивая ее в лифт.

– Они все – не он! Не ОН! Понимаешь! Все мои попытки заглушить тоску по нему, оборачиваются пустотой, – всхлипывает Джама, размазывая тушь по бледным щекам. – Таких, как он, больше нет. Он единственный, Мира. Неповторимый. Меня давно так никто не цеплял. Не знаю, чем он меня взял. Притяжение, химия, влечение…безумие, – девушка перечисляет все синонимы созависимых отношений.

К слову, выглядит она сегодня очень красивой. Кажется, слезы лишь украшают ее, предавая глазам особенный блеск. Пусть и печальный, но такой искренний. И везет же нам – влюбляемся в одних мудаков. Или всех мужчин в этом городе можно охарактеризовать этим словом?

– Джама, посмотри на себя, – даю указания ей, аккуратно касаясь плеча девушки. – Ты – королева. Ты очень красивая, мудрая, веселая, искренняя… Он слепой, если не видит, кого он теряет. Он идиот, который не ценит ничего и никого, кроме себя. И таких нужно раскусывать сразу, на первых порах. Раскусывать и бежать от них. А не как я, тратить на мудаков по десять лет жизни, – ободряющим тоном пытаюсь приподнять ее убитое в хлам настроение.

– Почему так всегда, Мира? Всегда так? – Джама цепляется за мои плечи, поднимая взгляд. – Те, кто за мной бегают, на хер мне не нужны! А те, кто не отвечает взаимностью, не уважают, не ценят…тех, я Боготворю, – в конце своих слов, подруга вновь предается глухим рыданиям.

– Ты делаешь из мужчины Бога, и он тебя бросает. Другая делает из него зверя, и он лижет ей руки и не отстает от нее, – тихо произношу я, крепко обнимая подругу.

– Как верно сказано, – рыдает Джама. – Твои слова?