Ветер в клетке

– Я не так многословен, как ты. Я не писатель. Но скажу одно: случайности не случайны, Мира. Каждый день – следствие твоих выборов. Выбор – следствие твоих мыслей. Вся жизнь – она только здесь, – Оушэн прикладывает два пальца к своему виску, но я лишь качаю головой и коротко отвечаю ему:

– Я живу сердцем, – отвечаю, скорее самой себе. – Хочу жить сердцем. И приехав сюда…я, возможно, заявила миру о том, что хочу, наконец, открыть его. Но я не знаю, как долго еще буду здесь находиться. Я до сих пор не чувствую спокойствия и стабильности.

– Я предлагал тебе помощь. И она до сих пор в силе, – напоминает Оушэн довольно деловым тоном.

– Почему ты помогаешь мне? Неужели, просто так? – прищурив веки, пытаю его я.

– Нет. За это я попрошу облизать твои ноги, – поджимая губы, выдает Клэйтон.

– Что? – хихикнув, удивляюсь я. Очевидно, он шутит. – У тебя фут фетиш?

– Как знать, – играя бровями, отрезает Клэйтон. – Мира, я всего лишь дал тебе три тысячи долларов, и устроил по знакомству на работу. Для тебя это кажется чем-то нереальным и сложным, а для меня это все равно, что перевести слепую бабушку через дорогу – не составляет труда и особых затрат.

– Я была не права, когда порвала деньги, – признаюсь я. – Даже если для тебя это мелочь, я поступила очень глупо. Говорю же: живу сердцем, действую на эмоциях…

– Думаешь, на меня это подействует? Твое раскаяние? И я забуду твой должок? – кажется, он все время подкалывает меня. Причем делает это с покер фейсом.

– Ты же шутишь, да?

– Ага.

– Но я могу кое-что для тебя сделать. Для сохранения энергетического баланса в мире. Ты знаешь об этом? Умеешь брать, умей и отдавать…

– И что же ты можешь для меня сделать? Сомневаюсь в том, что мне нужна помощь нестабильной женщины, проживающей здесь, словно на пороховой бочке.

– Ты слишком критичен ко мне, – парирую я. – У тебя есть какая-то большая цель, недостижимая мечта? Или быть может, важный проект?!

– Допустим.

– Я научу тебя медитировать правильно, – я вдруг беру его за руки, загоревшись идеей. Совместная медитация – это определенно то, чего мне сейчас хочется.

Эмоциональной близости, одной на двоих, тайны.

Клэйтон рассоединяет наши пальцы, и я слегка напрягаюсь, ощущая себя так, словно ему было неприятно мое прикосновение.

– Научи. Давай. Прямо здесь?

– Ага. Садись на песок по-турецки, – приказываю я, и Клэйтон любезно бросает на прохладный песок свой пиджак, предусмотрительно избавив меня от простуды важных органов.

– Звучит серьезно. Мне уже страшно.

– Возьми меня за руки. Точнее, положи их на мои, – опускаясь на землю, я опускаю раскрытые ладони на колени.

– Я же не унесусь в нирвану и не останусь там навсегда? Ты точно знаешь, что делаешь? – уточняет Оушэн.

– Перед тобой сертифицированный специалист по медитации. Я занималась тетта-хилингом.

– А почему бросила?

– Все окружение считало это полной глупостью. Как и макияж. Как и мое увлечение писательством. Я постоянно слышала, что занимаюсь какой-то ерундой. А в офисе, сходила с ума, от того, что бесцельно протираю кресло.

– Глупо вообще ничем не увлекаться и не интересоваться, а не изучать новое.

– В России с этим сложно. Тебя начинают недолюбливать, когда ты начинаешь выделяться из толпы. Хотя, наверное, везде так.

– Я понимаю это, как никто другой. В школе я был аутсайдером, – делится со мной Оушэн.

– Обычно, из школьных аутсайдеров вырастают соблазнительные и успешные красавчики, – комплимент на автомате вырывается из моих губ. – Ой.

– Я понял, что ты имеешь в виду. Хвали меня, детка.

– Итак, вдох, выдох, – перевожу тему я, взглядом призывая его опустить руки на мои ладони. – Закрой глаза и просто следуй за моим голосом.

– Хорошо, я тебе доверяю, сумасшедшая русская, – усмехаясь, Клэйн закрывает веки и я, наконец, чувствую, что могу приступить к процессу.

Ощущаю жар его рук на своих. Как только мы вместе закрываем глаза, меня прошибает мощной энергией, что входит в меня через макушку головы и наполняет внутренним светом. Достигнув медитативного состояния, с помощью специального дыхания и аккомпанемента волн, я представляю, как этот свет проникает и в Клэйтона.

Я умею «видеть» людей. Частично. Это не ясновидение, не сверхспособность, а банальная эмпатия и дар, данный каждому человеку. Я занималась его развитием до тех пор, пока не осознала, что могу видеть цвета в энергетической оболочке другого человека. Обычно, я никому этого не рассказываю. Никому, даже близким подругам. Почему? Ответ прост: большинство окинут тебя скептическим взглядом и решат, что ты выскочка, возомнившая себя особенной.

И в Клэйтоне, я чувствую и вижу так много темных пятен. Перед внутренним взором я вижу его со стороны, и замечаю, что сердечный центр переполнен тьмой и копотью – налет обид, потерь, разочарований и жизненных падений.

Представляю, как наполняю его грудную клетку теплотой и светом до тех пор, пока не растворяюсь в «здесь и сейчас»…

Мои губы шепчут слова, но я их не слышу, словно произносит сердце.

Нет ничего, нет никого, нет отдельных частей мира и разделенных людей.

Есть только единое пространство вариантов, которое мы формируем коллективным сознанием.

Внезапно, под веками, становится так светло. Кажется, что я смотрю на солнце прямо сейчас, при этом на улице ночь, а мои глаза – закрыты.

Нечто, похожее, на безусловное принятие, разливается по всему телу. И я иду глубже…

Пока не отсоединяюсь от поля намеренно. На первый раз хватит.

– Открой глаза, – прошу я, уже зная, что он будет сиять. Это работает со всеми. Каждый раз, на всех, на ком бы ни пробовала. Никто не может устоять перед силой безусловной любви.

Ошуэн открывает веки, его губы расплываются в широкой улыбке, обнажающей белоснежные зубы. Я никогда не видела, чтобы он настолько широко улыбался.

– Ну как, ты увидел ее? Светлую комнату?

– Увидел, – заторможено кивнув, словно все еще прибывает в нирване, отзывается Клэй. – Круто. Мощно. Ты – настоящий профессионал своего дела. Ты что, ведьма?

– Ты сделал манифестацию цели? – игнорируя его вопрос, интересуюсь я.

– Я сделал все, как ты говорила. Следовал за твоим голосом. Что ж, если я заработаю миллиард на новом проекте, мне придется с тобой им поделиться.

– Ты манифестировал деньги?! – фыркаю я. – Тебе что, мало?

– Конечно. Я чертовски жадный, – слегка облизнув губы, произносит Оушэн, кидая беглый взгляд на мои губы.

– У меня есть для тебя подарок, – я, наконец, достаю то, что приготовила для Оушэна. Это две соевые свечи. Одна – белая, другая – полностью черная. – Ты теперь можешь выбирать. В какую комнату ты хочешь попасть.

– Ого, – кажется, ему нравится. Клэй разглядывает мой подарок, и даже вдыхает аромат каждой из свеч. Одна имеет запах древесины с лавандой, другая – терпкого уда с примесью меда. Очень необычные сочетания, которые теперь всегда будут у него ассоциироваться со мной. – Мне нравится. Давно мне ничего не дарили. Спасибо, Белль…считай, ты прощена.

Наши взгляды встречаются и вступают в немую борьбу. При этом смотрит на меня не так, как Стейн, как многие Дубайские мужчины. Не как на кусок мяса или лакомого десерта, который можно проглотить, переварить и забыть. А глубже. Глаза в глаза.

Наверное, это и влечет в нем так сильно. В нем есть надлом, как и во мне. Надрыв, что манит меня, словно маяк в темноте. Глубина, на которой хранится так много сокровищ. Но вот незадача – погружение на дно океана без подготовки может закончиться летально.

– Так что это было? В лифте? И что насчет темноты? – не удержав в узде свое любопытство, интервьюирую Клэя я.

– Я разбирал это с психологом. Много раз. Клаустрофобия идет из детства. Мама закрывала меня в темной и тесной, крошечной комнате с пыльными книгами. Я задыхался в ней, мечтая хотя бы о лучике света. Когда стал старше, стал прятать в кармане фонарик и коротал время с пользой – читал старые книги. Пока они не стали моей жизнью.

– Но почему она так поступала с тобой? – искренне недоумеваю я, вглядываясь в черты лица Оушэна. Очевидно, что он тщательно скрывает то, насколько ему неприятно вспоминать те жуткие дни.

Никто не хочет сдирать с себя кожу, представать уязвимым. Особенно, такой мужчина.

– Она не любила меня. Нужны еще причины? – горько усмехается Оушэн. – Она думала, что я могу быть опасен для общества. Но на самом деле, опасна была она. Еще вопросы или перестанешь меня ковырять, как хорошая девочка?

– Психическое расстройство? – вставляю я, пока не поздно.

– Вроде того.

Я так хочу сделать что-то. Обнять его крепко, положить голову на сильное плечо.

Иногда для счастья и умиротворения нам нужны просто чьи-то объятия. Но я скажу больше: я хочу его поцеловать. Уже каждые две минуты бесстыдно пялюсь на его губы. Я же этого не сделаю, нет? Я никогда не делаю первый шаг в сторону мужчины, это ведь тало моим главным правилом!

И все же, он так целуется. Хочу снова ощутить его губы, его язык, проскальзывающий вглубь моего рта. Его ладони, сжимающие мою талию.

И я знаю, что Оушэн видит мои знаки. Знаю, что он возможно, даже чувствует запах моего возбуждения. А я не могу не возбуждаться, вспоминая его поцелуи и ласки в той палатке, в пустыне…он что-то открыл во мне, пробил плотину, которую я выстроила внутри себя после измены Майкла.

Но Клэйтон явно не отвечает мне взаимностью. Его взгляд, кажется, не выражает никаких эмоций. Он даже отворачивается в сторону океана – верный признак того, что целовать мужчина меня не намерен.

И никаких приставаний с его стороны сегодня не будет.

Удивительно.

Он был очень настойчив тогда. И сейчас, момент просто идеальный. А он…просто игнорирует меня, как женщину.

Внезапно, я чувствую вибрацию его телефона. Клэй достает айфон из карманов брюк и наспех отвечает:

– Да, привет. Что, опять? Да. Я уже выезжаю, – коротко чеканит Оушэн, отвечая своему собеседнику, и кладет трубку. После звонка, он просто встает с песка и протягивает мне руку без всякого подтекста.

– Вставай, поехали. Мне нужно по делам. Ты итак отняла достаточно много моего времени, – он говорит это таким тоном, словно пять минут назад не открывал шаг за шагом, мне душу.

Словно я рядовая незнакомка, которую нужно докинуть до дома…

Но почему, несмотря на весь его холод и сдержанность, я чувствую, что это всего лишь маска? И так хочется пробить всю эту железную скорлупку и посмотреть, какие страсти и какой темперамент на самом деле кипит внутри.