Британский лев против русского медведя. Пять веков тайной войны

– У нас есть данные о возможном подключении противника к военным линиям связи между Винсдорфом и Карлсхорстом, – заявил генерал Питовранов командующему. – Необходимо принять меры к недопущению утечки секретной информации.

Гречко в ответ на это лишь рассмеялся.

– Да ну брось ты! Какие там секреты?! Ну, болтают мои хлопцы по телефону – это верно. Так что с того? Ну, ввернут там какую-нибудь глупость или анекдот расскажут. Только и всего.

– Андрей Антонович, я тебе дам сейчас три справки – это копии полученных нами агентурным путем документов, составленных гейленовскими разведчиками на основании материалов твоих воинских частей. Эти материалы были выброшены твоими хлопцами на помойку. А умные люди их из мусорной кучи подобрали, обработали и подготовили вот такие справки. Посмотри. Есть в них то, что может представить интерес для нашего противника?

Гречко пролистал предложенные документы, помрачнел и выговорил лишь одно многозначительное «дааа!».

– Так ведь это на бумаге, – продолжил тогда генерал Питовранов, – а уж по телефону-то… Нельзя этого недооценивать.

– Ты о чем просишь? – уже по-деловому спросил уполномоченного КГБ командующий.

– Пока ни о чем, – спокойно заметил генерал Питовранов. – Хочу только, чтобы ты, Андрей Антонович, все это имел в виду и принял соответствующие меры. Чтобы люди вели себя построже. Но без ссылки на то, что я обратился к тебе с этой просьбой от имени Комитета государственной безопасности, а в порядке воинской дисциплины. А уж что касается того, о чем мы дальше попросим, об этом я скажу тебе позже.

За этим разговором последовало еще несколько встреч с командующим на ту же тему. Техники Питовранова записали несколько телефонных разговоров командного состава Группы советских войск в Германии, которые велись по подслушиваемым противником линиям связи. Факты нарушения конспирации были налицо. Узнав о них, Гречко снова обещал принять меры. Но ситуация не менялась. Тогда резидентура КГБ стала активно подбрасывать противнику дезинформацию, составленную в Москве и приготовленную в форме телефонных разговоров в Винсдорфе. На магнитофонную ленту подслушивающих устройств противника пошла потоком «деза».

В начале апреля 56-го генерал Питовранов подготовил и направил в Центр докладную записку и план действий по обнаружению тоннеля. В ней было подробно расписано, что будет сделано аппаратом резидентуры, что – привлеченными к операции сотрудниками «Штази», а что – военными. План был одобрен. Подошел час его выполнения.

Берлинский тоннель. Схема из архива СВР

В кабинет резидента был приглашен майор госбезопасности Гончаров. Это он уже больше года практически без перерыва вел со своей командой работу по обнаружению тоннеля. Он не знал о месте его прохождения даже приблизительно. Майор не имел права этого знать. Следуя законам конспирации, Центр таким образом защищал ценнейшего агента – Джорджа Блейка – от возможной расшифровки своей контрразведкой. И Гончарову пришлось, полагаясь лишь на помощь коллег да на собственный профессионализм, искать место подключения противника к советским линиям связи. Теперь он знал это место.

– Ну и погодка сегодня! – заметил Гончаров, поглядывая в окно. – Льет как из ведра.

– Этот ливень в субботнюю ночь нам как нельзя кстати, Вадим Федорович, – заметил резидент с интонацией профессионального охотника. – Пока вы будете ночью отрывать вход в тоннель, темень и дождь послужат вам наилучшим камуфляжем.

– Это верно, Виктор Петрович, – согласился майор. – В такую погоду хороший хозяин и собаку во двор не выпустит.

Гончаров, как и Питовранов, с нетерпением ждал этой ночи. Позади остался год кропотливой работы и неустанных поисков. Телефонные линии связи составляли в длину более пятидесяти километров. Команде Гончарова изо дня в день метр за метром пришлось идти по телефонному кабелю, периодически замеряя его характеристики, чтобы определить в случае изменения параметров место возможного подключения к линии подслушивающих устройств. И вот теперь майор точно знал, что в пятидесяти метрах от места последнего замера к кабелю есть несанкционированное подключение. Оставалось немного – пройти эти 50 метров по линии связи, откапывая ее – кабель лежал на глубине 80 сантиметров, – пока он не приведет к входу в тоннель.

Ближе к полуночи в кабинете генерала Питовранова собрались почти все руководители резидентуры, все замы, плюс Мякотных, Булда, Гончаров. Коллеги в последний раз держали совет, как эффективнее и безопаснее провести ночную операцию. Были в последний раз проанализированы все обстоятельства, рассмотрены все возможные сценарии, взвешено все до мелочей.

К часу ночи участники операции ждали сигнала к ее началу уже каждый на своем месте. Для раскопки кабеля была приглашена рота военных саперов группы советских войск в Германии. Солдаты начали копать. Дождь не прекращался ни на минуту. В кромешной темноте под шум водяных струй работу бригады было не видно и не слышно даже с десяти метров.

Минут сорок спустя, пройдя около сорока метров по кабелю, саперы вышли под землей на телефонный колодец, прикрытый крышкой.

– Проверьте хорошенько, нет ли на подходах к колодцу мин, – скомандовал генерал Питовранов. – Будьте осторожны и не спешите.

После проверки саперами крышку колодца сняли. Гончаров спустился вниз и очутился в тоннеле. Как в метро, его шахта была выложена металлическими тюбингами. В нескольких метрах от крышки колодца в шахте Вадим Федорович наткнулся на чугунную дверь. Гончаров посветил на нее фонариком. На русском и немецком языке на ней было выведено: «По приказу главнокомандующего группы советских войск в Германии вход в тоннель запрещен!»

– Неплохая маскировка, – подумал про себя майор, – только рассчитана на дурачков.

Снова проверив, нет ли мин, разведчик попробовал потянуть на себя ручку двери. Он был уверен, что дверь окажется заперта. Но, на удивление Гончарова, она легко поддалась усилию и открылась настежь. Самоуверенные хозяева тоннеля даже не позаботились ее запереть: были убеждены, что тоннель никто не обнаружит.

Когда Гончаров, а вслед за ним и другие вошли в тоннель, работа в нем шла полным ходом. В креслах сидели операторы в наушниках, крутились бабины многочисленных магнитофонов, кто-то готовил себе кофе, кто-то отдыхал на диване после трудной смены. Когда в конце тоннеля, откуда ни возьмись, появились фигуры советских солдат и офицеров, возникла немая сцена. Обе стороны будто замерли на мгновение от неожиданности происшедшего и внимательно разглядывали друг друга удивленными глазами. Затем, как после выстрела стартера, все горе-шпионы побросали свои наушники и ринулись вдоль тоннеля к противоположному его концу, к выходу на территорию западного сектора города.

Через несколько секунд тоннель опустел. Никто не стал преследовать беглецов. В этом не было нужды. У места своего исчезновения застигнутые врасплох цэрэушники в одно мгновение возвели мешки с песком и выставили на двери вывеску: «Внимание! Вы входите в американский сектор».

Входить в него никто не собирался.

В тоннель спустился генерал Питовранов. Внимательно оглядел трофейное хозяйство, и на его мужественном лице появилась легкая улыбка.

– Поздравляю! – сказал он, обращаясь к участникам операции. – Дело сделано.

Глубокой ночью, вернувшись в резидентуру, генерал Питовранов связался по ВЧ с Москвой и сообщил дежурному офицеру КГБ:

– Передайте «первому», что номер двенадцатый успешно выполнен.

Двенадцатый номер был условным обозначением операции по вскрытию Берлинского тоннеля.

Ранним утром резидент КГБ позвонил первому заместителю министра госбезопасности ГДР.

– Геноссе Мильке? Это Питовранов. Прошу вас сообщить товарищу Вальтеру Ульбрихту, что нами обнаружен тоннель в районе Шенефельда, проложенный из западного сектора в восточный для подключения к нашим линиям связи.

Только после этих телефонных звонков генерал Питовранов решил прилечь и немного отдохнуть. Устроившись на диване в углу своего кабинета, он тут же заснул.

День третий

22 апреля, воскресенье.

Лондон,

посольство СССР

Ранним утром Серов появился в доме номер тринадцать на Кенсингтон Пэлас Гарденс, где размещалось посольство СССР, и тут же получил от полковника Модина, исполнявшего обязанности резидента КГБ, срочную шифротелеграмму.

– Тоннель вскрыт. Отлично! – подумал про себя Иван Александрович, прочитав полученное сообщение.

Генерал был доволен. К завтраку он ждал встречи с Хрущевым и заранее предвкушал поздравления по случаю успешно проведенной операции. До встречи оставалось около часа, и Серов впервые за долгое время пребывал в благодушном настроении. Он был подчеркнуто внимателен к людям, шутил, охотно обещал в чем-то помочь. В зале приемов посольства, где должен был подаваться завтрак для членов советской делегации, Серов появился первым. Он неторопливо шагал вдоль столов, то и дело поглядывая на входную дверь, не появился ли «первый». Когда Хрущев вошел в зал, генерал тут же устремился к нему навстречу. Серов собирался доложить заранее подготовленный текст, но Хрущев его опередил.

– Иван, – громогласно воскликнул он, – ну и молодцы же наши военные! Ты слышал? Они в Берлине шпионский тоннель откопали.

– Какие военные?! – опешил Серов. – Никита Сергеевич, это же наша работа. Мы ее уже год ведем. Я же вам докладывал…

– Да брось ты! Ваша работа, ваша работа… Пошли лучше за стол. Я что-то проголодался. Да и некогда мне с тобой лясы точить. Иден меня в своей резиденции ждет.

Это был совершенно неожиданный поворот. У Серова к еде пропал всякий интерес. Завтракать с делегацией он не стал. Иван Александрович не мог понять, в чем дело, что произошло. Не войдя, а ворвавшись в кабинет Модина, генерал приказал немедленно связать его с Питоврановым. Связист резидентуры начал что-то объяснять ему о технических проблемах выхода из Лондона на Карлсхорст по линии связи, но Серов ничего и слушать не хотел. Не без труда через некоторое время связь была установлена.

– Питовранов? – не сказал, а крикнул в трубку разгневанный Председатель КГБ.

– Да.

– Это Серов.

– Слушаю вас, Иван Александрович.

– Кто вскрывал тоннель? – голос Серова в трубке звучал недовольно и грозно.

– Все документы и план вскрытия тоннеля утверждены вами, Иван Александрович. О том, что произошло, я уже подробно доложил в Центр на ваше имя.

– Причем тут это?! Ты мне лучше скажи, кто копал? – не унимался Серов.

– Копали саперы.

– Какие саперы? – Серов уже почти кричал в трубку.

– Из войск, – спокойно отвечал ничего не понимающий уполномоченный КГБ.

– Что ж, вы сами-то не могли, что ли? – бушевал на другом конце провода генерал Серов.

– Могли, конечно. Только ведь каждый должен делать свое дело, Иван Александрович.

– А пошел бы ты со своим делом… – Серов грязно выругался и бросил трубку. Он все понял.

Озадаченный гневной реакцией председателя КГБ, Питовранов позвонил Гречко.